Это укрепление служило тыловой базой на то время, пока они вели наблюдение за оборонительными сооружениями французов и строили планы по их захвату. Задержка также должна была позволить воинам из других племен в большом количестве прибыть к ним и пополнить малочисленную армию.
К несчастью, Август не знал, что французы тоже не сидели сложа руки. Американское судно, на котором они прибыли, бросив его на берегу, отправилось за пополнением припасов в Ангонтзи. Капитан, свободный от обременительного присутствия Бенёвского, не имел никаких оснований опасаться французов. Кстати, те оказали ему прекрасный прием. Именно от него они и узнали о прибытии на остров бывшего посланника короля. Его репутация, несмотря на истекшее время, осталась прежней, поскольку правители Французского острова всячески ее поддерживали. Они ничего так не боялись, как его возвращения. Все начальники гарнизона в Ангонтзи получили приказ любой ценой не допустить, чтобы он ступил на берег Мадагаскара.
Вот почему, узнав от американцев о его возвращении, французы немедленно сформировали отряд из всех имевшихся воинских частей. Они подняли по тревоге племенных вождей, которые были вынуждены подчиниться по соображениям коммерческим и в зависимости от того страха, который французы смогли им внушить. Власти незамедлительно получали сведения о том, по какой дороге движутся Август и Раффангур и о силах, находящихся под их командованием.
Редут был сооружен всего за три дня до того, как французы узнали о его расположении. Теплая ночь была освещена светом походных костров. Лес полнился шелестом листьев и криками. Август сидел у разведенного огня вместе с Раффангуром и другими вождями. Люди из его отряда спали прямо на земле, подсунув под головы сложенные руки. Немногочисленные часовые несли караул, ничего не различая в обступившей их тьме.
На песке рядом с походным очагом Август набросал чертеж вражеского укрепления, насколько мог его представить, опираясь на рассказы разведчиков. Он долго обсуждал с мальгашами план будущей атаки. В конце концов все сошлись на предложении Раффангура. В сражении, где силы будут, скорее всего, неравными, и учитывая, что у них нет артиллерии и очень мало легкого огнестрельного оружия, эффект неожиданности и подвижность оставались их единственными козырями.
Утвердив план, они решили немного отдохнуть, а утром начать боевые действия.
Август долго лежал на спине в ожидании сна. Безлунная ночь была непроглядна, как бывает только под африканским небом. Звезд было такое множество, что за самыми яркими, свет которых буквально слепил глаза, открывалось неисчислимое скопище других, и Земля словно летела к ним на огромной скорости. В этом головокружительном вращении на него и снизошел сон или, скорее, видение. Оно поглотило его сознание и как будто перенесло во времени.
Все происходило во время их бегства из Большерецка. Между Японией и Формозой они пристали к маленькому острову с очень мягким климатом, чье население было обращено в христианскую веру заезжим португальским миссионером. Священнослужитель ушел из жизни, но сельчане почитали его, установив настоящий посмертный культ. Один человек, выходец из Тонкина
[53], в силу никому не известных причин обосновавшийся на острове, по-доброму принял беглецов. Деревня располагалась вокруг белоснежной церкви, уступами спускаясь к небольшому порту, где покачивались на воде рыбачьи лодки. Людям из экипажа пришлась не совсем по вкусу эта слишком спокойная стоянка: желанию подебоширить население противопоставило такую великодушную наивность, которая исключала любое проявление насилия.
Август настоял на том, чтобы провести на берегу три полных дня: надо было испечь хлеб и пополнить запасы пресной воды. На самом же деле он был совершенно очарован этим местом. Пока его люди суетились в порту, он предложил Афанасии прогуляться вглубь острова. Земли здесь были обширные, и стоило отдалиться от побережья, как козьи тропы уводили далеко в горы, изрезанные глубокими ущельями. Они поднялись по одному из них, ступая по серому песку почти пересохшего потока. Тонкий ручеек, зеленый от речных водорослей, связывал между собой озерца светлой воды между камнями. После теснины, где грозовые потоки оставили на утесах причудливые выбоины и узоры, ущелье расширялось. Уступы из красного камня нависали над речным руслом, и широкий извилистый водоем раскинулся между глыбами скал, отполированных течением. Невысокие стенки на берегах ограждали маленькие террасы, где росли финиковые пальмы и карликовые манговые деревья. Ущелье было пустынно. Никто не работал в садах. Афанасия взобралась на стенку и, расставив руки, со смехом пошла по узкому верхнему краю, повторяющему изгибы пересыхающей речки. В какой-то момент она обнаружила нечто вроде деревянного водосборника, откуда вытекала обжигающе горячая вода источника, бьющего выше из склона горы.
Афанасия спрыгнула со стены и неожиданно сбросила с себя рубашку и рваные штаны. Обнаженная, она встала под струю прозрачной воды. Август никак не мог освободиться от груза капитанской ответственности: он беспокоился, что их могут увидеть. Но залитая водой Афанасия схватила его за руку и помогла раздеться. Вскоре они вместе стояли под горячими струями. Афанасия собрала со стены мох и сделала что-то вроде жгута, которым они растерли себе тело. Солнце слепило их, мокрых, с волосами, прибитыми к затылку обжигающим потоком. Кожа Афанасии под пальцами Августа была теплой и упругой; казалось, это и была та материя, из которой соткано счастье. Но в ту пору он не сознавал этого, он по-прежнему спешил добраться до королевского двора и исполнить свою высокую миссию.
Сейчас, в ночь ожидания на Мадагаскаре, в безмолвии сфер Паскаля
[54], подавляющих его своей леденящей угрозой, Август с ослепительной ясностью осознал, что тот простой момент был, вне всякого сомнения, самым счастливым в его жизни.
Первый выстрел раздался на рассвете. Воины поднялись и рассредоточились вдоль палисада. В лесу невозможно было различить ничего, кроме обычного переплетения темных стволов.
— Не сопротивляйтесь! — закричал по-французски голос, доносящийся из растительных глубин. — Вы окружены!
Август сделал знак не отвечать. После долгой паузы голос спросил:
— Кто из вас Бенёвский?
Один из воинов в редуте, держащий в руках мушкет, выстрелил. Слышно было, как пуля ударила в ствол дерева.
В ответ раздалось десять, двадцать, сотня выстрелов со всех сторон. Один из мальгашей, раненный в голову, упал навзничь и остался лежать на земле.
Снова воцарилась тишина, пока на поляне медленно рассеивался голубоватый дымок.
— Повторяю: нам нужен Бенёвский, и только. Пусть встанет и выйдет, тогда все остальные останутся живы.
Другой голос с туземным акцентом перевел эти слова на мальгашский язык.
