Я не могла иметь детей, и это одно из того немногого, о чем я сожалею. У меня были проблемы по женской части из-за инфекции, которую я подцепила от Ибена Аксельрута. Как я уже говорила, за связь с ним пришлось расплачиваться.
Однако здесь, в «Экваториале», я не скучаю. Кому нужны дети, если есть обезьяны, врывающиеся в столовую, чтобы своровать еду из тарелок постояльцев? Такое случалось не раз. Среди животных, которых я держу в клетках в саду, есть четыре обезьяны и гиеновая собака, и все они норовят удрать при малейшей оплошности со стороны мальчишки, чистящего клетки. В ресторан врываются с дикими визгами: несчастная гиеновая собака мчится куда глаза глядят, спасая свою шкуру, а обезьяны легко соблазняются видом каких-нибудь свежих фруктов. Они могут схватить даже бутылку пива и выпить ее! Однажды, вернувшись с базара, я застала зеленых мартышек, Принцессу Грейс и Генерала Миллза, в стельку пьяными, они раскачивались, сидя на столе, а группа немцев — владельцев кофейных плантаций, размахивая пивными кружками, пела: «А ну, выкатывай бочку!» Сценка была та еще! Я терплю почти любое времяпрепровождение, которое нравится моим гостям, потому что только так и можно в бизнесе держаться на плаву. Но уж я заставила тех господ-немцев заплатить за ущерб.
Порой группа туристов останавливается возле моего отеля, и у них создается ошибочное представление об этом заведении. Но это бывает с новенькими, не знакомыми с «Экваториалом». Они видят меня, распростершуюся у бассейна со связкой ключей на шее, потом моих хорошеньких молодых поварих и горничных, отдыхающих во время перерыва в патио среди гераней, и догадайтесь, что они думают. Туристы принимают меня за хозяйку публичного дома! Поверьте, уж я умею их образумить. Если мой дом напоминает вам дом терпимости, говорю я им, то это свидетельствует лишь о ваших моральных устоях.
Должна, однако, признать, что, в общем, это забавно. Я уже не так молода, как прежде, но если я так и говорю, то распускаться не позволяю себе никогда. Наверное, мне должно быть лестно, когда какой-нибудь тип заглядывает через садовую ограду и думает, будто подглядывает за Иезавелью. О, если бы отец сейчас меня увидел, он бы задал мне Стих!
Боюсь, детские уроки набожности сползли с меня, как горячее масло со сковородки. Порой я думаю: не ворочается ли старенький папочка в могиле (или где там он лежит)? Не сомневаюсь, отец ожидал, что из меня вырастет примерная дама-прихожанка в аккуратной шляпке, занимающаяся добрыми делами. Но жизнь не дает тебе много шансов быть добродетельной. Во всяком случае, не здесь. Даже папа понял это, пройдя трудный путь. Он выглядел решительным, считал, что спасет местных детей, а чего добился — кроме того, что потерял собственных? Хороший урок. Если привозишь практически взрослых, пышущих жизнью дочерей в Африку, неужели не сознаешь, что по меньшей мере кто-то из них либо выйдет замуж, либо еще что, и останется здесь? Невозможно просто гордо шествовать по джунглям с целью изменить их на свой христианский лад и не понимать, что джунгли, в свою очередь, изменят и тебя. Я это наблюдаю сплошь и рядом на примере джентльменов, приезжающих сюда по делам. Некоторые из них полагают, что станут хозяевами Африки, а кончают тем, что их элегантные европейские костюмы, сшитые на заказ, валяются скомканными в углу, а сами они сходят с ума от зуда из-за паразитов, проникших под кожу. Если бы все было так просто, как они думали сначала, Африка теперь выглядела бы как Америка — разве что пальм побольше. А она такая же, как миллион лет назад. Тогда как африканцы захватили всю Америку, устраивают беспорядки, требуя для себя гражданских прав, а также доминируют в спорте и индустрии популярной музыки.
С самого первого момента, ступив на землю Конго, я поняла: мы тут не хозяева. Когда люди потащили нас в церковь, где устроили свои полуголые танцы и накормили козлятиной с шерстью на шкуре, я сразу сказала себе: это путешествие разрушит семью Прайсов. Так оно и случилось. Ошибкой отца было то, что он попытался заставить абсолютно всех думать так, как думает сам. Он твердил нам: «Девочки, вы обязаны выбрать свою дорогу, пройти по ней, не отклоняясь, и претерпеть все последствия!» Что ж. Если отец теперь мертв и покоится на каком-нибудь вудуистском кладбище или, того хуже, съеден дикими зверями, — аминь. Наверное, это и есть последствие, какое ему выпало претерпеть.
Вам может не нравиться мое представление об Африке, но вы должны признать, что это представление изнутри. У вас свой образ мыслей, у нее — свой, и эти два поезда не встретятся никогда! Просто надо не позволить ей повлиять на твой ум. Если тут происходят отвратительные события, что ж, повесь крепкий замок на дверь и убедись, надежно ли он заперт, прежде чем ляжешь спать. Сосредоточься на том, чтобы создать вокруг себя маленький идеальный мир, как это сделала я, и увидишь, что будет. Ты вовсе не обязан впадать в тоску из-за чужих несчастий.
Удивляюсь, что целой и невредимой выбралась из того, через что мне пришлось пройти. И мне порой кажется, будто своим успехом я обязана книжечке, которую я прочитала давным-давно — «Как выжить в 101 катастрофе». Простейшие приемы спасения в опасных ситуациях. В падающем лифте постарайтесь вскарабкаться на стоящего рядом, чтобы его тело послужило вам подушкой при приземлении. В переполненном театре, когда толпа устремляется к пожарному выходу, изо всех сил всадите локти в ребра соседей, чтобы вклиниться между ними, а потом оторвите ноги от пола — чтобы вас не растоптали. Ведь именно так люди часто погибают в толпе во время паники: кто-то наступает вам на ноги сзади и начинает идти по ним, пока вы не оказываетесь распластанным и растоптанным на земле. Вот что вас ждет, если будете стараться твердо стоять на своих двоих, — вас сокрушат!
Мой совет: предоставьте другим толкаться и лягаться, а сами просто плывите по поверхности. В конце спасенной окажется именно ваша шея. Вероятно, звучит и не по-христиански, но будем смотреть правде в глаза: когда по ночам я выхожу из своего маленького мира и прислушиваюсь к звукам, доносящимся из темноты, меня до мозга костей пробирает осознание того, что это место — не христианское. Это чернейшая Африка, где жизнь с ревом несется мимо вас, как потоп, поэтому вы хватаетесь за что угодно, что способно помочь вам удержаться на поверхности.
Если хотите знать мое мнение, так есть и так будет всегда. Упираешься локтями, отрываешься от земли и держишься на весу.
Лия Прайс
Санза Помбо, Ангола
«Давным-давно жили-были…» — говорит Анатоль в темноте, а я закрываю глаза и уношусь далеко на крыльях его «сказок». То, что мы, практически уже пожилые супруги, в кровати одни, воспринимается как шок после почти тридцати лет мельтешивших вокруг маленьких локотков, пяток и голодных ротиков. Когда Натаниэлю исполнилось десять, он покинул нас и стал спать на отдельной кушетке, полной камешков, выпадающих у него из карманов. Большинство мальчиков его возраста еще спят в семейной куче, но Натаниэль был непреклонен: «Все мои братья спят отдельно!» (Ему невдомек, что они отказались от одиночества в постели, — даже у Мартина, который теперь учится в колледже, уже есть девушка.) Когда я смотрю, как он задирает кверху свою курчавую голову, устремляясь вперед и стараясь вобрать в себя все сразу, у меня перехватывает дыхание. Натаниэль так похож на Руфь-Майю!
