Курятник сплетен из прутьев, и в стене много маленьких квадратных дырочек. Я просто хотела посмотреть на Нельсона. Я была плохая. Порой я молюсь младенцу Иисусу, чтобы он сделал меня хорошей, но он не реагирует.
Курицы сидели на яйцах. Мы называли их добрыми куриными мамами, которые дают нам еще курочек. Их курятник был хилой будкой. Они старались прятать свои гнезда в кустах, однако мы с Нельсоном их находили. Нельсон сказал, что они плохие куры, поскольку хотят украсть у нас своих детей. Я пыталась ругать их за это, но Нельсон объяснил, что они не понимают по-английски. Он научил меня, как подзывать кур: куйиба диаки, куиба диаки, мботе ве! Мботе ве! Потом мы забирали все яйца. Мне разрешили помогать Нельсону по утрам, когда Рахиль и остальные занимались уроками, если я пообещаю маме, что не буду подходить к другим детям, потому что они все больные. Им приходится ходить в уборную номер два, в кусты, и мы можем заразиться.
Мы приносили яйца в дом, и мама клала их в ведро с водой. Некоторые яйца опускались на самое дно, а другие плавали на поверхности, как в игре «Поймай яблоко»
[45]. Утопленников можно есть, а те, что плавают, — гнилые. Когда в игре говорят: «Кто последний — тот и вонючка», наверное, имеется в виду, что он останется плавать на поверхности. Эти тухлые яйца Нельсон брал себе. Мама боялась, что он заболеет, если съест их, но он возражал: «Нет, что вы!» и забирал их. Не ел, а где-то прятал. Объяснял, что они нужны знахарю-колдуну папе Кувудунду для мертвецов, чтобы они улеглись. Слово «нганга» означает знахарь, колдун. Папа Кувудунду — такой колдун, потому что у него шесть пальцев на одной ноге. Нельсон сказал, что нганга Кувудунду может делать живых людей мертвыми, а мертвых — обратно живыми. Он думает, папа Кувудунду такой важный, что, наверное, мог бы армией командовать, только он слишком старый. Вероятно, один из его сыновей сможет. Нельсон знает, кто такой Патрис Лумумба, я тоже знаю. Он говорит, кое-кто советует закапывать камни у себя во дворе прямо сейчас, а потом, когда все белые поумирают, эти камни превратятся в золото. Нельсон в это не верит. Считает, что никто не верит, кроме тех, кто хочет верить. Я спросила: «А почему все белые люди поумирают?» Нельсон этого не знает.
Теперь в церковь ходит много людей, которые раньше ее не посещали. Нельсон говорит, это потому, что лев хотел съесть Аду, но Иисус превратил ее в антилопу в самый последний момент. Как в Библии. В то мгновение, когда лев вонзил зубы в Аду, она превратилась в антилопу, а настоящая Ада исчезла с места и живехонькая появилась у нас на веранде.
Нельсон уверен, что тут у каждого есть свой маленький бог-защитник, это особые африканские боги, они живут в таких маленьких штучках, люди носят их на шее. Гри-гри — вот как они называются. Они похожи на маленькие бутылочки, только сделанные из прутиков и ракушек. Иногда я думаю об этих крохотных божках, которые ездят у людей на шеях, и кричу: «Помогите! Выпустите меня отсюда!» Как джинна из лампы Аладдина. Нужно потереть такую штучку и сказать: «Эй, божок, береги меня лучше, а то лев съест тебя вместе со мной!»
Сейчас все эти божки ужасно сердятся на Иисуса и, если бы могли, причинили бы нам зло. Если бы Иисус нас не охранял. Я сказала Нельсону, что Иисус великоват, чтобы разъезжать у кого-нибудь на шее в маленьком гри-гри. Он ростом с человека, с длинными темными волосами и в сандалиях очень большого размера. Нельсон сказал: да, все уже поняли, что Он — действительно большого размера. Много людей начали ходить в церковь, желая послушать, как папа рассказывает про Иисуса, и стали понимать, что к чему. Но Нельсон считает, что у них одна нога в церкви, а другая — за порогом. Если с кем-нибудь из нас случится что-нибудь плохое, они сразу убегут.
После того как мы постоянно находили яйца в кустах и забирали их, младенец Иисус сделал кур хорошими, и они стали откладывать яйца в одно большое гнездо, которое мы устроили в углу курятника. Мама взяла карандаш и на тринадцати яйцах поставила буковку Х. Эти яйца мы оставили в гнезде, и когда курочки сносили новые, мы только брали их, чтобы есть. Делали яичницу, варили вкрутую. Те, что с буквой Х, мы не брали, ведь из них должны были вылупиться цыплята. Они вырастут и станут новыми несушками. А остальные вырастут для того, чтобы стать жареными курами! Этим не повезет. Им отрежут головы, и они будут носиться вокруг, разбрызгивая кровь, ха-ха, бедные, бедные. Надо бы и курам иметь свои гри-гри на шейках.
Каждое утро я проверяла, не вылупились ли цыплята, и первая их увидела. Вылупились все благополучно, кроме одного, который оказался расплющенным. Он прилип к глиняной стенке за гнездом, как картинка, висящая на стене. И Нельсон жил там с этой картинкой мертвого цыпленка. Мне было грустно, и больше я не следила за малышами.
Если на улице темно и ты видишь змею или хотя бы хочешь что-то сказать про нее, произносить слово «змея» нельзя. Нужно говорить «шнурок». Например: помнишь, мы видели, как маленький черный шнурок возвращался домой после охоты? Если время вечернее, говорить нужно именно так. Один раз Нельсон разозлился на меня за то, что я сказала «змея», когда было уже темно, потому что, по его словам, когда садится солнце, змея может услышать, что ее зовут, и мгновенно приползти. И другие животные тоже. Они отлично слышат в темноте, и надо быть осторожным.
На Лию Нельсон тоже рассердился за то, что она держала дома сову. Эта сова была птенцом, который еще не умел летать, когда мы его нашли, поэтому Лия сделала клетку и кормила его жуками и кусочками мяса. Перья у совы белые и торчат во все стороны. Лия назвала ее тем словом, каким здесь обозначают сову: Мвуфу. Но друг Лии, Паскаль, ненавидит ее, а Нельсон еще больше. Мама Мванза ненавидит ее тоже, когда прибегает на своих руках менять у нас апельсины на яйца. И мама Боанда. Это та, кто носит черную юбку с огромной красной звездой на попе, и прическа у нее тоже — как будто звезды, которыми обклеена голова. Прически людям делает мама Ло, у нее всего два зуба, один сверху, один снизу, и жует она крест-накрест. Мама Ло ненавидит сову больше всех и кричит на нас за то, что мы ее держим! Потому что ее сестра умерла тут недавно. Все, кто видят нашу сову, начинают ее сразу ненавидеть. Нельсон сказал: унесите ее из дома, а то ноги моей в нем не будет, и он не шутил. Вот мама и вынесла ее, хотя Лия чуть не билась в припадке и кричала, что сова еще птенец. Это правда, птенец. Она уже начинала обрастать перьями, но в основном была покрыта белым младенческим пухом и была ручной.
Нельсон пошел за Анатолем и привел его, он тянул его за руку, будто тот был запиской из дома. Анатоль объяснил, что конголезцы не любят сов, поскольку те летают по ночам и едят души мертвых. А их тут в последнее время развелось слишком много, добавил он. Вокруг больные дети, чтобы терпеть поблизости сову, которая смотрит на них голодными глазами. Даже если она еще птенец. Наверное, он хочет заполучить других малышей для компании.
Папа заявил, что это предрассудки. Вот так! Лия принесла птенца обратно и плавно расхаживала по дому с совой на плече, хвастаясь, что отец встал на ее сторону. Ну да, как же! Он наподдал ей как следует за грех гордыни и заставил переписывать Стих. Она так и переписывала его, держась одной рукой за ушибленную шею. Когда Лия отнимала руку, все видели синяк. Было похоже, как будто папа держал руку перед светом керосиновой лампы, и тень падала на шею Лии. Однако папы здесь не было, он сидел в другой комнате и читал Библию.
