— Какие новости, сэр? — спросила я Анатоля.
Папа так всегда начинал разговор с ним. Несмотря на то, что тот обед закончился плохо, отец доверял Анатолю и даже ожидал его визитов, не без нервозности, правда. Анатоль удивлял нас тем, что знал новости из внешнего мира, или уж по крайней мере из-за пределов Киланги. Нам не было точно известно, откуда Анатоль берет информацию, но она обычно оказывалась верной.
— Новостей полно, — произнес он. — Но прежде всего я принес вам кота в кармане.
Я обожала его английский. Произношение у него было британское, изящное, «всего» звучало скорее как «всиво», а «в кармане» как «в ка-армани». Однако в то же время его речь имела конголезскую интонацию, с одинаковым ударением на каждом слоге, будто ни одно слово не хотело стать главным в предложении.
— В мешке, — сказала я. — Мама говорит «кота в мешке» — «никогда не покупай кота в мешке».
— Ну, во всяком случае, это не кот, и вам не нужно его покупать. Если угадаешь, что это, вы получите это на ужин.
Через плечо у Анатоля была перекинута матерчатая коричневая сумка, которую он вручил мне. Закрыв глаза, я оценила ее на вес и ощупала. То, что находилось внутри, было размером с курицу, но слишком тяжелое для птицы. Я подняла сумку и посмотрела на круглую выпуклость снизу. Из нее торчали маленькие острые шипы, возможно, локти или коленки.
— Умвундла! — крикнула я, запрыгав, как маленький ребенок. Так назывался дикий кролик. Нельсон умел готовить жаркое из кролика с бобами мангванси и манго так, что даже Рахиль не могла устоять, такое оно было вкусное.
Я угадала. Анатоль улыбнулся своей волнующей белозубой улыбкой. Я даже не помнила теперь, каким он показался нам при первой встрече, когда мы были потрясены его ровными шрамами на лице. Теперь Анатоль представлялся мне просто мужчиной с широкими плечами, узкими бедрами, всегда в белой рубашке и черных брюках, с приветливой улыбкой и легкой походкой. Мужчиной, который был к нам добр. В его лице, помимо шрамов, были и другие примечательные черты: миндалевидные глаза и изящно очерченный подбородок. Я даже не отдавала себе отчета в том, как он мне нравился.
— Вы сами его убили?
Он поднял руки:
— Я был бы рад ответить «да», чтобы ты считала, будто ваш друг Анатоль опытный охотник, но — увы. Новый ученик принес его сегодня утром в оплату за учебу.
Я заглянула в сумку. Кролик лежал там, со своей маленькой меховой головкой, неестественно откинутой назад на сломанной шейке. Он не был убит — попался в капкан. Я прижала сумку к груди и покосилась на Анатоля.
— Вы действительно забрали бы его, если бы я не угадала?
Он улыбнулся:
— Я дал бы тебе столько шансов, сколько нужно, чтобы угадать.
— А к своим ученикам вы так же снисходительны, когда спрашиваете их на математике или французском?
— О нет, мисс! Я раскалываю им головы палкой и с позором отправляю домой.
Мы оба рассмеялись.
— Анатоль, пожалуйста, приходите к нам сегодня на ужин. Благодаря этому кролику у нас будет полно еды.
На самом деле из этого кролика получилось бы скромное жаркое, и, мо́я после ужина посуду, мы все равно были бы голодны — мы уже старались приучить себя к постоянному чувству голода. Но так положено благодарить в Киланге. Я наконец усвоила кое-какие правила местного этикета.
— Может быть, — ответил Анатоль.
— Мы сделаем жаркое, — пообещала я.
— Бобы мангванси очень дороги на базаре, — напомнил он. — Из-за засухи. Все огороды высохли.
— Я знаю, у кого они есть, — у мамы Нгузы. Она заставляла своих детей носить воду из ручья и поливать огород. Вы его видели? Это же чудо!
— Нет, я не видел. Придется подружиться с папой Нгузой.
— С ним я не знакома. Он со мной не разговаривает. Со мной никто не разговаривает, Анатоль.
— Бедная Беене.
— Это правда! У меня здесь нет ни единого друга, кроме Нельсона и Паскаля, этих двух малышей! И вас. У всех девочек моего возраста уже есть дети, и они слишком заняты. А мужчины относятся ко мне так, будто я — змея, собравшаяся их укусить.
Смеясь, он покачал головой.
— Именно так, Анатоль. Вчера я сидела в бурьяне, наблюдала, как папа Мванза ставит верши для рыбы, а когда встала и попросила научить меня, как это делать, он побежал от меня и прыгнул в воду! Клянусь!
— Беене, ты нарушила правила. Ты разве не знаешь: нельзя, чтобы папу Мванзу увидели беседующим с молодой женщиной. Это был бы скандал.
— Гм-м, — промычала я, недоумевая, почему скандально поговорить со мной для мужчины, достаточно взрослого, чтобы поступать вопреки обычной логике? Для всех, кроме Анатоля? Но я не спросила. Мне не хотелось сглазить нашу дружбу. — А вот что я случайно знаю, — произнесла я, немного жеманно, — так это то, что виверра утащила всех кур у Нгузов в прошлое воскресенье. Так что, может, мама Нгуза согласится обменять бобы на яйца? Как вы думаете?
Анатоль расплылся в широкой улыбке.
— Сообразительная девочка.
Я тоже улыбнулась и от смущения снова принялась расчесывать волосы Руфи-Майи.
— Сегодня малышка выглядит угрюмой, — сказал Анатоль.
— Несколько недель она пролежала в постели больная. И мама тоже. Вы разве не заметили, когда недавно проходили мимо нашего дома, как она стояла на крыльце, уставившись в пространство? Папа говорит, что с ними обеими все будет хорошо, но… — Я пожала плечами. — Это же не сонная болезнь, как вы считаете?
— Сейчас не сезон для мух цеце. В настоящее время в Киланге никто не болеет сонной болезнью.
— Это хорошо, потому что я слышала, будто от сонной болезни можно умереть, — кивнула я, продолжая расчесывать волосы сестренки и словно загипнотизированная этим монотонным движением.
После того как Руфь-Майя, потея, днем и ночью спала, не расплетая кос, ее расчесанные темно-русые волосы напоминали поблескивающие, как вода, волны, распластавшиеся по спине. Анатоль не отрывал от них взгляда. На его губах блуждала отсутствующая улыбка.
— Новости есть, Беене, раз уж ты спросила. И, боюсь, не очень хорошие. Я пришел поговорить с твоим отцом.
— Его нет дома. Но я могу ему все передать.
Мне было интересно, сочтет ли Анатоль меня заслуживающей доверия связной. Я уже заметила, что конголезские мужчины даже собственных жен и дочерей не считали достаточно разумными и важными. Хотя, как я видела, именно жены и дочери выполняли почти всю работу.
Анатоль решил, что мне можно довериться.
— Знаешь, где расположена провинция Катанга?
— На юге, — ответила я. — Там, где находятся алмазные копи. — Это я слышала, когда мистер Аксельрут доставлял нас с папой из Леопольдвиля обратно в Килангу. Очевидно, сам он летал туда часто. Так что мой ответ был лишь догадкой, однако я высказала ее с папиной фирменной уверенностью.
