С учетом того, что кости являются самыми долговечными частями нашего тела, их непростая посмертная судьба совершенно естественна. Достаточно взглянуть, как мы их сохраняем. На протяжении всей человеческой истории мы хоронили мертвых людей в земле. Так делалось не во всех культурах (масаи из Восточной Африки, например, традиционно оставляли трупы своих близких на съедение стервятникам, тем самым ускоряя их возвращение в круговорот природы), однако традиция погребения мертвых уходит далеко в прошлое, да и присуща она была не только современным людям. Неандертальцы показали нам нежный пример того, какое внимание и заботу люди вкладывают в захоронение мертвых.
Неандертальцы долгое время страдали от плохой репутации. Еще в начале XIX века они были названы жестокими полуобезьянами, значительно уступающими нашим собственным предкам, именуемым Homo sapiens sapiens. У неандертальцев было более коренастое телосложение, подходившее для охоты на дичь ледникового периода, мощные надбровные дуги и низкий лоб, что в совокупности способствовало созданию образа мускулистых дикарей. Между ними и нами провели четкую границу, и тот факт, что неандертальцы в итоге вымерли, казался единственным необходимым доказательством, что с ними было что-то не так. Мы занимались искусством и изобретали, в то время как неандертальцы представляли собой стереотипных мохнатых пещерных людей, мало о чем думавших, помимо мяса. Уже в современности, даже когда неандертальцев реабилитировали и признали, что они были такими же людьми, как и наши непосредственные предки, мы все равно продолжали считать их какими-то неполноценными, обделенными культурой. В конце концов, сейчас нет ни единого человека со строением тела, как у неандертальца, а от их культуры, казалось бы, не осталось и следа. Они оказались навечно для нас потеряны, даже несмотря на то, что фрагменты их физиологии продолжают жить в наших генах. Анализ ДНК не оставил никаких сомнений в том, что наши предки обменивались генетическим материалом с неандертальцами, и многие из нас несут в себе наследие неандертальцев в виде горстки сохранившихся генов, которые продолжают передаваться из поколения в поколение. Вместе с тем мало-помалу наше представление о них меняется. На протяжении долгого времени неандертальцы считались лишенными образного мышления, а вместе с ним и всего, что можно было бы назвать искусством. Теперь же нам достоверно известно, что это не так: недавний анализ пещерных рисунков в Испании показал, что они были оставлены именно неандертальцами, а не современными людьми
[72]. А судя по их погребениям, у неандертальцев было более глубокое понимание жизни и того, что происходит после нее, чем мы привыкли считать.
Десятилетиями археологи противились идее, что неандертальцы целенаправленно хоронили своих мертвецов
[73]. Обнаруженные в пещерах кости и скелеты могли быть завалены камнями в результате обвала. Вместе с тем, когда специалисты присмотрелись повнимательнее, изучив новые захоронения, а также уточнив данные по уже известным, они пришли к выводу, что места захоронений многочисленных неандертальцев, погибших с разницей в несколько тысяч лет, нельзя считать случайными. Их похоронили там преднамеренно, и было бы слишком надуманно полагать, будто каменные орудия, кости других животных и перья каждый раз попадали в могилы случайным образом. Когда мы избавились от предрассудков о тупых неандертальцах, перед нами постепенно начали вырисовываться настоящие люди.
Тот факт, что как минимум некоторые неандертальцы преднамеренно и заботливо хоронили своих погибших соплеменников, открывает нам нечто новое об их разуме и культуре. «Сложно представить, будто группа людей могла совместно выкопать могилу, расположить в ней тело вместе с ритуальными подношениями, при этом никак между собой вербально не взаимодействуя», — заметил Франческо Д’Эрикко вместе с коллегами
[74]. На раскопках участка возрастом примерно 60 000 лет, в пещере Амуд в Израиле археологи обнаружили похороненного 10-месячного ребенка, на бедре которого лежала челюсть благородного оленя. В осадочной породе сирийской пещеры Дедерия возрастом 75 000–45 000 лет был найден погребенный двухлетний ребенок, возле его головы лежал обломок известняка, а на грудной клетке — кусок кремния. А еще есть грот Ла-Ферраси во Франции. Здесь археологи обнаружили останки как минимум восьми неандертальцев. Это были дети — от недоношенных младенцев до десятилетних, — рядом с которыми лежали скелеты взрослой женщины и взрослого мужчины. Большинство из них, судя по всему, были похоронены вместе с различными погребальными атрибутами, такими как обломки кости и каменные орудия. От Узбекистана до Ирака, от Франции до Израиля разные группы неандертальцев на протяжении тысячелетий целенаправленно хоронили покойников
[75]. Только благодаря их заботе о мертвых в нашем распоряжении имеется столько скелетов для изучения.
Мы не можем узнать, что именно неандертальцы думали о смерти и костях. С учетом огромного разнообразия наших собственных толкований было бы ошибкой проецировать на них какую-то конкретную систему верований, тем более одну из современных. На самом деле именно это и приключилось со скелетом, известным как Шанидар IV, — вокруг его костей была обнаружена растительная пыльца, что привело ученых к заключению, будто эти растения оказались там не случайно и цветы в культуре этих людей имели особое значение, однако проведенный впоследствии анализ показал, что пыльцу, скорее всего, разнесли местные насекомые и другие опылители. И тем не менее то, как неандертальцы обращались со своими покойниками, говорит нам, что люди — пускай и не относящиеся к нашему виду — придавали особое значение мертвым еще десятки тысяч лет назад, добавляя к видимой реальности некоторый символизм. И с учетом растущей заинтересованности создание конкретного образа смерти было лишь вопросом времени.
Никогда не существовало какого-то единого представления о Смерти. Я, например, знаком с ее образом по обложкам альбомов хеви-метал, магазинам хеллоуинских костюмов и романам Терри Пратчетта — скелет в черной мантии с косой в руках. Но это лишь признак того времени и той культуры, в которых я живу. Раз за разом люди заново переосмысляли Смерть не просто как сокрушительную силу, а как настоящую личность, добрую или злую.
