Чарторыйских поддержал и Станислав Понятовский, воевода Мазовецкий и каштелян Краковский. Станислав Понятовский на протяжении своей карьеры служил в различных войсках, в основном в шведских и польско-литовских, пребывал на разных государственных должностях и, как и подавляющее большинство польских магнатов, не имел моральных принципов, действуя исключительно из соображений собственной выгоды.
В молодости он примкнул к королю Станиславу Лещинскому и в Полтавском сражении воевал на стороне шведов. Затем Понятовский вместе со шведским королем бежал в Османскую империю, где они оба подстрекали султана начать войну с Россией. Увидев, что карта Лещинского бита, Понятовский уехал к королю Фридриху Августу Сильному. Его карьерному росту способствовала женитьба на Констанции, дочери Казимира Чарторыйского. После смерти Фридриха Августа Сильного Понятовский даже пытался пролезть в короли. Поняв, что королем ему не быть, он снова поставил на Лешинского и оказался с ним в осажденном Данциге. Но снова проиграл. После утверждения королем Августа III он примкнул к «Фамилии» Чарторыйских, став одним из главных советников нового короля.
Головокружительную карьеру сделал четвертый сын Станислава Понятовского – Станислав Август Понятовский, родившийся в 1732 году. Он много путешествовал по Западной Европе, долгое время провел в Англии и стал протеже английского посла при саксонском дворе Чарльза Хэнбери Вильямса. В 1755 году Вильямс был назначен послом в Санкт-Петербург и взял с собой и молодого Понятовского. После бесплодных попыток найти подходы к императрице Елизавете Петровне (младшей дочери Петра I) и будущему императору, британец обратил внимание на Екатерину (урожденную Софию Августу Фредерику Ангальт-Цербстскую). Понятовский стал фаворитом великой княгини, а когда Вильямс покинул Санкт-Петербург, Понятовский остался. Причем его связь с великой княгиней не была тайной даже для ее мужа Петра (урожденного Карла Петера Ульриха Шлезвиг-Гольштейн-Готторпского, внука Петра I и внучатого племянника шведского короля Карла XII). Екатерина была несчастлива в браке, о чем знали и при русском дворе, и при дворах европейских монархов. Да и будущий Петр III не испытывал к жене никаких чувств, и они даже вчетвером (с любовницей Петра) кутили: Петр и Понятовский в этот период были приятелями.
Станислав Август Понятовский был статным красавцем, и он сразил будущую императрицу наповал.
Один поляк – сердцеед; два поляка – грызня; три поляка – а! Это уже польский вопрос!
ВОЛЬТЕР
Впрочем, покорен был и сам Понятовский. О своей первой встрече с Екатериной он позднее писал: «Ей было двадцать пять лет. Оправляясь от первых родов, она расцвела так, как об этом только может мечтать женщина, наделенная от природы красотой. Черные волосы, восхитительная белизна кожи, большие синие глаза навыкате, многое говорившие, очень длинные черные ресницы, острый носик, рот, зовущий к поцелую, руки и плечи совершенной формы, средний рост – скорее высокий, чем низкий – походка на редкость легкая…».
Их бурный роман продлился три года. Понятовский со временем сменил статус: он сам стал посланником при русском дворе. Это затрудняло его отношения с Екатериной, но Станислав Август, потерявший голову от любви, не обращал внимания на трудности. Он проникал в покои великой княгини даже тогда, когда она сама того не ожидала…
Станислав Август Понятовский <…> Кто он? Был секретарем английского посла Вильямса, был польским послом и агентом прусского короля при царском дворе, стал очередным любовником Екатерины, и она же, не щадя русского золота, посадила своего мимолетного любовника на трон польских королей.
ЛЕОН ОСТРОВЕ
советский писатель
Только когда по столице пошли слухи, и французский посол стал отрыто потешаться над сложившейся ситуацией, императрица Елизавета Петровна выслала Понятовского из России. После его отъезда Екатерина страшно тосковала и продолжала с ним переписываться.
После государственного переворота 28 июня 1762 года, когда Петра III свергли, и трон заняла Екатерина, Понятовский захотел вернуться, но его остановила императрица. Она сообщила, что приезжать в Россию опасно, Понятовского могли просто убить. Место рядом с Екатериной заняли братья Григорий и Алексей Орловы. Могла возникнуть и негативная реакция дворянства – поляк у трона русской императрицы мог стать слишком сильным раздражителем.
В это время в Польше усилилось противостояние «Фамилии» и придворной партии. Чарторыйские обвиняли в злоупотреблениях «саксонских» министров и чиновников. Придворная партия пригрозила магнатам арестом. В ответ Екатерина пообещала Варшаве «населить Сибирь» врагами России и «спустить запорожских казаков», которые хотят отомстить за оскорбления, понесенные от польского короля. Одновременно русская императрица попросила русского посла сдержать рьяность Чарторыйских. Просто армия не была готова к войне, финансы были в расстройстве.
Здоровье короля Августа III Саксонца продолжало ухудшаться.
И на самом деле не одну Варшаву волновал вопрос: кому быть королем после его смерти? Канцлер граф А. П. Бестужев-Рюмин настаивал на том, что лучше всего возвести на престол сына Августа III, но иначе определил специальный совет, созванный императрицей: он решил, что при будущих выборах надо действовать в пользу «природного поляка» Понятовского. А для обеспечения этого было решено сосредоточить 30-тысячную армию на границе с Речью Посполитой и держать наготове еще 50 000 солдат.
5 октября 1763 года Август III Саксонец скончался.
«Не смейтесь мне, что я со стула вскочила, как получила известие о смерти короля польского; король прусский из-за стола вскочил, как услышал», – написала тогда Екатерина главе русской внешней политики графу Н. И. Панину. А далее последовало такое высочайшее мнение: «граф Понятовский для России и ее интересов гораздо надежнейшим и полезнейшим был бы».
Фридрих II Великий написал Екатерине: «Если Ваше Императорское Величество подкрепите теперь свою партию в Польше, то никакое государство не будет иметь права этим оскорбиться». А если что-то пойдет не так, это даст России предлог отправить войско в Польшу. «Мне кажется, – писал Фридрих, – что если вы объявите саксонскому двору, что не можете согласиться на избрание курфюрста в короли польские, то Саксония не двинется и не запутает дела».
В ответ на это из Санкт-Петербурга в Берлин пришло письмо следующего содержания:
Получивши известие о смерти короля польского, мне было естественно обратиться к Вашему Величеству. Так как мы согласны насчет избрания Пяста [то есть поляка – Авт.], то следует нам теперь объясниться, и без дальнейших околичностей я предлагаю Вашему Величеству между Пястами такого, который более других будет обязан Вашему Величеству и мне за то, что мы для него сделаем. Если Ваше Величество согласны, то это стольник литовский, граф Станислав Понятовской <…> Ваше Величество не удивляйтесь движениям войск на моих границах: они в связи с моими государственными правилами. Всякая смута мне противна, и я пламенно желаю, чтобы великое дело совершилось спокойно.
