— Я сейчас к вам зайду.
Я взял две маленькие бутылки шампанского из мини-бара и направился в 215-й номер. Тот находился прямо перед моим — 214-м.
— Как в шпионском фильме, — сказал я, когда мне открыла дверь высокая брюнетка с фигурной прической и насмешливым лицом.
— Вадим, это полностью моя инициатива. Я знаю ваши работы, слежу за вами с того момента, как вы появились на этом континенте. Я даже в курсе ваших беспорядочных связей. Молодой, энергичный. Меня это не смущает.
— Как вас зовут, красавица? — спросил я, увидев ее поцарапанный мизинец с точкой абсолютно русской зеленки пониже ногтя. — Всё так неожиданно.
— Софья Николаевна, — сказала она величественно. — Обещайте мне, что впредь не будете таким забывчивым. К тому же вы всё помните.
Здесь она преувеличивала. Я плюхнулся в кресло и уставился на даму с предельным цинизмом.
— Выбор Софии?
— У вас нет приличных женщин, — сказала она строго. — У меня нет приличных мужчин. Это повод для продолжения диалога.
Она была в черном коротком платье и в чулках, о чем я догадался по выпуклостям от зацепок на бедрах. Маленькая грудь, едва ли придерживаемая лифчиком. Подвеска из нержавеющей стали на груди. Именно эта деталь подсказывала, что передо мной — не профессиональная блядь. На шее Сони висела черепаха, достойная руки авангардиста типа Пикассо.
Чтобы перебить мои мысли, она сказала:
— Я богата. Получила наследство от погибшего мужа. Все это можно где-нибудь прочитать. Можете считать мое поведение капризом, но я действительно влюблена в вашу поэзию. В вас — тоже. Когда вы трезвы.
— У меня еще пару дней назад действовал сухой закон, который мы объявили с Гандельсманом, — сказал я, почувствовав, насколько жалко это звучит в присутствии Софьи.
— Играйтесь как хотите, — отмахнулась она. — Ваша задача — писать. Если это помогает — вперед. Если помогает другое — вперед. Я хочу сделать из вас человека, великого человека. Мне доставляет удовольствие лепить мужчин, а не просто барахтаться в потоке бессмысленных удовольствий.
У нее был огромный для ее лица рот — поэтому я тут же поверил. Я знал такой тип женщин — делателей. Ксения Иосифовна была из той же породы. Удивляться можно было только тому, что Соня сама проявила инициативу. Я приблизился к ней, чтобы посмотреть в глаза. Они были у нее счастливые и пустые.
Американские дедушки
Ближе к вечеру мы принарядились и отправились на пристань. Встреча была назначена в научном центре «Наутикус». На пристани. Там же располагались морской музей и аквариум. Мы с Соней изучали жизнь голожаберных моллюсков, когда ко мне сзади подошел мой «американский дедушка» Магн Кристиансен и дружески прикрыл глаза руками. От неожиданности я дернулся и чуть было не ударил его головой по лицу. Старик был в клетчатой рубахе с техасским галстуком-боло поверх воротника, на серебряной бляхе которого была отпечатана характерная медвежья лапа.
— Привет, Крис, — сказал я, приходя в себя. — Ты испугал меня до полусмерти.
— Дела закончились, — мрачно констатировала его супруга, стоявшая рядом. — Теперь твои деды перешли на бурбон. Хорошо, что ты не любишь «Джек Дэниелс».
— Софья Нижинская, — сказал я первое пришедшее на ум. — Звезда балета.
— Твоими невестами занимается Артур, — рассмеялась Ауд. — У него целая картотека.
Соня улыбнулась и сказала, что ей нравятся техасские прически.
— Я знал тебя еще ребенком, — в который раз повторил он, искренне удивляясь, что этот ребенок вырос. — Но теперь у меня в жизни появился поэт. Никогда в жизни не видел настоящих поэтов.
— Он привлекателен не только поэзией, — сказала Ауд. — Красивые мужики нравятся даже старухам.
— Он все детство проходил в джинсах, которые покупал ему лично я.
— Набоков тоже купил джинсы Бродскому, — вставила Соня, но ее никто не понял.
Мы прошли на корабль по прорезиненному металлическому трапу, прогулялись по палубе. Небоскребы делового центра блестели сталью и стеклом в лучах заходящего солнца, официанты завершали сервировку столов в кают-компании. Встали у бортика, разглядывая огромный линкор, отдыхающий на вечном приколе у берега. На экскурсию по судну идти не хотелось. До отплытия оставалось несколько минут.
— У тебя забавные друзья, — сказала Соня своим большим ртом. — Поцелуй меня. Пусть они думают, что мы любовники.
Я поцеловал ее, потому что знал, что мы ими станем.
Нам принесли шампанского. Мы вчетвером подняли тост за дружбу.
— Крис, а ты правда служил во Вьетнаме? — вспомнил я байку, рассказанную кем-то из наших общих знакомых. — Почему раньше ты не говорил об этом?
Старик равнодушно пожал плечами.
— Это было давно. Сейчас неактуально. Храню дома осколок от русской мины. Вы меня пожалели. Шуганули, но не прибили.
— Если бы это была русская мина, ты давно бы лежал на кладбище, — выдала Ауд старую шутку.
Мы проплывали мимо портовых построек, капитан рассказывал о погрузочно-разгрузочной системе порта Норфолк и о том, во сколько она обошлась бюджету. Кроме военно-морской базы здесь располагался торговый порт. На сухогрузах и баржах покачивались цветастые флаги государств, которые вряд ли мог идентифицировать кто-нибудь из присутствующих. Грузили уголь, песок. У выхода из бухты пришвартовался нефтеналивной танкер размером с небольшой город, выкрашенный в ярко-красный цвет.
Публика по преимуществу состояла из американцев и лиц, работающих в стране по контракту. Немцы, французы, несколько итальянцев… Мы с Соней на корабле были единственными русскими.
Банкет сопровождался лекцией о развитии технологий в двадцатом веке. Докладчик стоял у экрана и комментировал диапозитивы с различными схемами и интерпретациями исторических фактов. Многие диаграммы отталкивались от слова «спутник» как ключевого события истории. Другая картинка предлагала перейти от промывания мозгов к их циркуляции и интеграции. Произносить тосты на эту тему не хотелось.
— Ты извини Криса, — заметил мне Арт Гюнтер, оказавшийся соседом по столу. — Он по большому счету — не ученый, а бизнесмен. Он как-то использовал твоего друга? Поматросил, да и бросил?
— Какая тебе разница?
Артур был моим любимым «американским дедушкой». Я привозил в Альбукерке своих невест на смотрины, и тот простодушно одобрял каждую из них, находя в любой множество достоинств. У одной были потрясающие глаза, у другой — ноги, у третьей — ум и хорошо подвешенный язык. Он оценил и Софью.
— Вы любите Дыму? — спросил он. — Его есть за что любить.
Мы выходили из гражданской части порта, провожая взглядом гигантские краны желтого и голубого цвета, нехотя перемещающие заморские грузы на берег. Начались боевые корабли, и капитан с большим воодушевлением принялся за рассказ. Скорость, водоизмещение, вооружение, количество ракет. Особое внимание он уделял стоимости того или иного проекта. Публику это вдохновляло больше всего.
