А потом Коцюба вернулась из своей первой экспедиции и заглянула к ней в гости. Ничего не прошло и не забылось! И следующие семь месяцев – столько длилась вторая экспедиция Елены – стали для Вероники временем томительного, невозможно томительного ожидания новой встречи. И когда подруга улетела от нее в третий раз, она поняла, что не выдержит так. Что должна быть рядом с Ленкой, просто рядом, без всякой надежды на что-то большее. Пусть это подло и гадко, но Мышонок не смог удержать ее на Земле.
Пирог получился именно таким, какой нравился Веронике. Какой попробовала впервые год назад, когда приехала в большой белый дом на берегу моря – на «смотрины» к Круминю. Пышный, румяный, поблескивающий шоколадной глазурью. В этот раз его украшал целый лес разноцветных свечей. Вероника бросилась считать их, едва вошла в кают-компанию и увидела это чудо. Свечек было… восемнадцать.
– Маловато? – спросила она, неуверенно оглянувшись на гостей, толпившихся в дверях.
– Маловато?! – тут же возмутился Маслов. – Смотри, какой огромный!
– Свечей маловато!
– В самый раз, – качнул головой Степан. И тут же распорядился: – Дуй!
– Дуй! – поддержали все хором.
Вероника дунула что было силы. Пламя на свечах заметалось, погасло… На всех, кроме одной. Сердце нехорошо екнуло.
– Ой, одна не потухла! Счастья не будет…
Ярослава быстро шагнула вперед, наклонилась к пирогу, дунула, гася свечу:
– Это тебе показалось. Все погасли!
– Ну если так… Прошу за стол!
– Командир, а можно по такому случаю слегка нарушить сухой закон? – подмигнул Степан, вынимая сверток из-за спины.
– Если слегка, то нарушай.
Семейные праздники в косморазведке отмечали по-разному. На «Христофор Колумб» Круминь принес традицию праздничного застолья. А какое застолье без бутылочки хорошего сухого вина? Так что вопрос бортинженера был чисто риторический – для соблюдения субординации.
– Тогда подставляйте фужеры. Токай Фриулано шестого года, никто не возражает? Эй, Витек, ты куда свою посуду прячешь?
– Я не пью вино.
– Что, «патриот»? Сейчас расскажу анекдот в тему, слушайте. Однажды встретились Капитан Мереж и Капитан Хаген. Капитан Хаген и спрашивает: «Витольд, а сколько ты водки за экспедицию выпить можешь?» – «Не знаю, не проверял». – «Десять бутылок выпьешь?» – «Десять выпью». – «А двадцать?» Капитан Мереж задумался. Потом говорит: «Пожалуй, и двадцать». – «А сто?» – «Если экспедиция удачная, то и сто одолею». – «А по-взрослому? В галактическом, скажем, масштабе?» – «Нет, так я не могу!» – «Почему?!» – «Я же патриот! Пью исключительно “Старокиевскую”. Где ж ее в галактическом масштабе-то взять?»
– Ой, Степа, успеешь ты с анекдотами, – остановила его Ярослава. – Скажи лучше тост. Что-нибудь хорошее для именинницы.
– Это запросто и с превеликим удовольствием! Никочке я готов хорошее говорить не только по поводу, а хоть и каждый день!
Степан поднялся. Открыл было рот, но неожиданно засмеялся.
– Ты чего? – Коцюба подозрительно уставилась на бортинженера.
– Думал что-нибудь остроумное сказать, но ведь всегда успеется. Ника, будь вечно такой молодой и счастливой, как сегодня!
– Это тост? И всего-то? – презрительно скривилась Елена. Хотела выдать что-то особо язвительное, но не успела. Остальные дружно зазвенели фужерами.
– Спасибо. – Вероника улыбнулась. – Я постараюсь. Хотя не представляю, как это у меня получится.
– А что, здорово навсегда остаться молодой, – фыркнула Коцюба. – Я бы не отказалась! Вы представляете, это же вечная…
Дзан! – звон разбившегося хрусталя оборвал ее. Медведева виновато развела руками:
– Извините.
– Ничего, посуда бьется на счастье, – заверил ее Степан. И обернулся к Круминю: – Командир, я за второй бутылочкой смотаюсь, да?
– Не нужно за второй, работы впереди много. Нам рандеву с прекрасной незнакомкой предстоит, не забывайте.
– С Горгоной. – Все удивленно повернулись к пилоту, и Медведева поспешила пояснить свою реплику: – Имя для планеты.
Маслов хмыкнул удивленно:
– Однако мрачная у тебя фантазия.
– Я не настаиваю. Не нравится – не надо…
– Почему же? – остановил ее оправдания Круминь. – Имя как имя. Пусть будет Горгона.
Андрей Лесовской. Земля, пансионат «Сосны», 29 июля
Котлеты Белка не любила категорически.
– Опять эта гадость!
Андрей, успевший отправить содержимое вилки в рот, нерешительно пожевал, прислушиваясь к вкусовым ощущениям. Нет, все нормально. Котлета свежая, из натурального мяса.
– Почему гадость? Нормальная котлета и нормальные макароны.
– Именно поэтому! На этой неделе нас уже кормили макаронами с котлетой! И на прошлой, и на позапрошлой! И так далее!
– Нет, на этой неделе была котлета с гречневой кашей, а макароны были с ромштексом…
– Какая разница?! Все равно примитив. Тебе самому это есть не надоело?
Лена отковырнула кусочек от котлеты и отправила его в рот с таким видом, будто вынуждена была глотать личинок майского жука. Андрей настороженно огляделся по сторонам. Нет, за соседними столиками пока что не обратили на них внимания. Отдыхающие спокойно обедали.
– Мне котлеты нравятся, – миролюбиво пояснил он. – А макароны, они и на Луне макароны. Чего это ты так возмущаешься? Неужели на «Колумбе» какими-то изысканными блюдами кормят?
– Так в том и дело! Экспедиция есть экспедиция, там выбирать не приходится. Прилетишь на Землю, а тут то же самое!
Андрей неуверенно пожал плечами.
– Давай вызовем такси, слетаем в город, в ресторан.
Кислая гримаса на лице Белки стала еще выразительней.
– При чем тут ресторан?! Дело не в еде! Понимаешь, на «Колумбе» восемь месяцев полного однообразия. Одни и те же лица – туды-сюды, туды-сюды! В карантине – почти то же самое. В отпуск летишь, надеешься – там уж точно все по-другому будет! Ан нет – опять заточение. А мне на людей посмотреть хочется, повеселиться. Мне общество нужно.
Андрей опустил взгляд:
– Я думал, тебя мое общество устраивает.
Елена запнулась на полуслове:
– Андрюшка, извини. Я не хотела тебя обидеть.
– Это ты извини. Я так ждал тебя, надеялся, что, когда ты прилетишь, мы будем вдвоем. Только вдвоем! Не хотел тебя ни с кем делить.
– Андрюшка, я тоже по тебе соскучилась. Просто… человек я такой, понимаешь? Экстраверт.
– Да понимаю я.
На какое-то время за их столиком установилась тишина. Наконец Андрей отважился поднять глаза:
