– Белого нет! Этот полезнее. В нем больше клетчатки и меньше калорий. Я не хочу, чтобы мой инспектор по особо важным делам стал похож на колобка.
– Считаешь, мне это грозит?
– Пока я слежу за твоей диетой – нет.
Когда он аккуратно выгреб из тарелки последние кусочки салата и вымакал остатки майонеза хлебной корочкой, Лилия довольно улыбнулась:
– Видишь, как вкусно, а ты есть не хотел. Между прочим, морепродукты очень полезны для мужчины.
– Я думал, для мужчины полезно мясо.
– У тебя превратные представления о здоровой пище. Пить что будешь, сок или кефир?
– Я бы предпочел кофе… Если это не вредно для мужчины.
– Это вредно для всех! Особенно на ночь. Будешь пить сок, грейпфрутовый.
Берг лишь вздохнул. Спорить бесполезно. Да и не хотелось спорить. Здесь, в тихом уютном гнездышке их дома, хотелось подчиняться этой женщине. Его женщине…
Историю знакомства Рихарда и Лилии нельзя было назвать банальной ни по каким меркам. Да и как может оказаться банальным знакомство инспектора СБК и учительницы из провинции? Молодого импозантного мужчины, пусть не красавца, но атлета с телосложением Геракла, и нескладной, вечно сутулящейся, бесцветной женщины? Вдобавок ко всему она была на пять лет старше. Пожалуй, единственное, что у них было общего, – они оба любили шахматы. Но познакомили их не ферзи с ладьями, совсем другие обстоятельства.
То был первый год его службы в СБК. И был Рихард рядовым инспектором, без всяких там «по особо важным». И задачи он выполнял заурядные: обеспечивал безопасность полетов лунного челнока. Сутки – полет туда и обратно, двое – дома. Рутина! Но именно в его смену челнок попытались захватить трое подонков из «Ашрам Шамбалы».
Это были даже не террористы, скорее, буйнопомешанные. Когда они поднялись из кресел и направились к кабине пилота, он еще не знал ни кто они, ни чего хотят. Но когда один вдруг всадил керамопластовый, не распознающийся сканером нож под ребро некстати подвернувшемуся мужчине, а другой коротким профессиональным ударом сломал шейные позвонки вставшей на дороге стюардессе, Берг понял: эти пошли вразнос, жизни восьми сотен пассажиров для них ничего не значат. И действовать придется по варианту «Б». Стрелять на поражение, не вступая в переговоры.
Использовать бластер или высокочастотный разрядник на борту челнока недопустимо, потому вооружен Рихард был только игольным парализатором и – на самый крайний случай – пулевым пистолетом. Двоих он снял сразу, раньше, чем те поняли, кто именно в них стреляет. Но третий успел схватить пассажирку и прикрыться ею, как живым щитом. У него был нож, он уже продемонстрировал свою непредсказуемость. И он пытался приблизиться к нейтрализованным сообщникам. Не затем ли, чтоб активировать пронесенную на борт бомбу?! Позже выяснилось, что никакой бомбы у них не было, и двигал «просветленным», видимо, лишь страх перед неминуемой своей судьбой. Но Берг этого не знал. И он не успевал остановить врага, кроме как…
Человеческая плоть – надежный щит от микроигл парализатора. Но утяжеленную пулю в стальной оболочке ей ни за что не остановить. Берг выстрелил сквозь женщину. Одна жизнь в обмен на восемьсот – нормальный расклад. Единственное, что он мог сделать для этой несчастной, – стрелять так, чтобы у нее остался шанс.
Она выжила. Дотянула, пока челнок приземлился на космодроме, пока авиетка реанимации везла ее в столичную клинику. Берг поехал с ней, хоть его никто не обязывал это делать. И когда выяснилось, что группы крови у них совпадают, предложил себя в качестве донора. Хоть это тоже не требовалось: в клинике был достаточный запас консерванта. Но он настоял. Он должен был так поступить.
И когда, спустя три дня, она очнулась, Берг пришел проведать ее. И попросить прощения.
Когда он вошел в палату, женщина дернулась в ужасе. Неудивительно: взрывающийся пулями зрачок пистолета в его руке – последнее, что она видела перед тем, как потерять сознание. Да, он действовал правильно, в строгом соответствии с инструкциями. Он сделал больше, чем любой другой смог бы на его месте: ликвидировал террористов с минимальными человеческими потерями. Но это не значило, что она обязана была его простить. Конечно, на словах она простила сразу же, но страх в карих глазах оставался. И Берг приходил снова, и снова, и снова…
Когда Лилию выписали, Рихард отвез ее в маленький, провинциальный Тренчин. Доставил по месту жительства и начал прощаться. Но она прощаться не захотела. Для начала взялась кормить ужином, после – попросила остаться до утра. Не то чтобы Рихард не хотел оставаться, но он очень сильно сомневался, что следует так поступить. Однако развернуться и уйти навсегда – как было с Лаурой – здесь Берг не мог: в Лауру он не стрелял в упор из «зигзауэра». Лилии пришлось объяснять причину, первый раз за всю жизнь. Единственный раз.
Он ожидал, что, услышав такое, женщина не станет его больше задерживать. Но Лилия рассмеялась:
– Берг, но это же чепуха!
– Это не чепуха, – возразил он.
– Пусть не чепуха. – Она не стала спорить. – Тогда мы будем всю ночь играть в шахматы.
И они всю ночь играли в шахматы. Почти всю ночь, тринадцать партий. Восемь – пять в пользу Рихарда. А потом оказалось, что все-таки это чепуха. Не вообще чепуха, но конкретно с Лилией – чепуха.
Утром – то их утро началось ближе к полудню – она спросила неожиданно:
– Если бы тебе опять пришлось выбирать, после сегодняшнего: моя жизнь или восемьсот чужих, – ты бы выстрелил?
Рихард честно ответил:
– Не задумываясь.
Лилия помолчала немного и вновь спросила:
– Тогда почему бы тебе на мне не жениться?
Логической связи между этим вопросом и предыдущим вроде бы не было. Но вроде бы и была. В самом деле, почему бы и не жениться? Вряд ли на свете много его женщин. А что касается любви… Берг начинал догадываться, что с этим вариантов у них нет, – им придется любить друг друга до конца жизни.
Покончив на кухне с посудой, Лилия заглянула в гостиную, села на подлокотник кресла рядом с Бергом, бездумно таращившимся в телевизионный экран. Там текло что-то сладковато-безвкусное, глупое, то и дело перемежающееся раскатами гомерического хохота невидимых «зрителей».
– Что-то смотришь? – спросила.
– Нет, просто отдыхаю.
– Может, пойдем отдыхать в спальню? – Она запустила руку за отворот его халата, провела острым ноготком по коже. – Я соскучилась.
– А вчера утром?
– Десять минут в душе? Это не считается.
– Не уверен, что сегодня я способен на что-то стоящее…
– Устал? Давай я тебе массаж сделаю, хочешь? Разумеется, хочешь. Пошли наверх, что тут смотреть! – И отобрала у него пульт, щелкнула, гася картинку.
Наверху она сразу же включила ночник, указала на кровать, скомандовала:
