– Это несправедливо! – Не в силах дальше стоять, она опустилась на пол. – За что с нами такое сделали? В чем мы виноваты? Ладно, пусть я. Но Ника – она же как ребенок! Она в жизни никому зла не причинила! За что ее – так?!
Медведева наклонилась, обняла за плечи.
– Ни за что. Этот мир таков, Лена. В нем плохие вещи происходят в основном с хорошими людьми.
Рихард Берг. Земля столица Евро́ссии, 2 августа
К вечеру пришли две новости от сыскарей, хорошая и плохая. Хорошая пришла из Санкт-Петербурга: ребята нашли таксиста, который вез Коцюбу от аэровокзала в город. Она указала адрес – улица Захарьевская. А на этой улице стояла гостиница, отработав которую ребята вышли на след Маслова. Лжебортинженер жил там два дня, и вчера к нему приходила девушка, по фото опознанная как Коцюба. Разговор был коротким, но, видимо, эмоциональным, потому что девушка выскочила из номера, будто кипятком ошпаренная, а Маслов в тот же вечер из гостиницы съехал. Но это был след, причем свежий. Сыскари Лауры отработают его без труда.
Плохая новость пришла из Крыма: что-то случилось с Пристинской. Она упала на пляже ни с того ни с сего, вероятно, потеряла сознание. Коцюба унесла ее в дом, и больше та на глаза наблюдателям не показывалась. А главное – биосканером не фиксировалась. Если бы это была настоящая Пристинская, Берг решил бы, что она умерла. Но в данных обстоятельствах…
В данных обстоятельствах дом на берегу моря становился центром непонятных событий. Время пешек заканчивалось, пришла пора двигать тяжелые фигуры. Лаура сообщала, что вылетает в Крым. Она была отличным сыщиком, но информацией, достаточной для адекватных решений, не владела.
Берг поморщился, потер висок. «А завтра суббота», – подумалось неожиданно. Значит, снова не удастся провести выходные с Кариночкой. Ничего, разгребет всю эту гадость и возьмет неделю отпуска. Даже две недели – пусть шеф только попробует не дать! И они всей семьей махнут в Южную Баварию, к родителям Рихарда. Уж там-то у них будет сколько угодно свободного времени для игр, прогулок в лес, на реку, на дальние взгорья. И сколько угодно настоящего домашнего пива и жареных колбасок, которые умеет готовить только мама.
И ни одного кальмара поблизости. Даже вареного.
Елена Коцюба. Земля, Крым, 2–3 августа
Весь день Вероника пролежала, оставаясь в своем страшном оцепенении. И Лена сидела с ней рядом, ожидая… чего? Она и сама не знала. Медведева буквально за руку уводила ее обедать, потом ужинать, что-то накладывала в тарелки. Лишь поздно вечером зловещее свечение погасло, кожа Ники вернула свой обычный вид. Пристинская открыла глаза, обвела взглядом комнату, будто не узнавая, заметила подругу, слабо улыбнулась.
– Лена…
Елена тут же метнулась к ней, присела на краешек кровати, схватила за холодные, безвольно лежащие поверх одеяла руки. Сердце в груди отчаянно заколотилось от радости и страха.
– Ника, миленькая, ты как?
– Никак. Я надеялась, это все, конец… Оказывается, нет.
– Ну ты что! Еще все будет замечательно. Ты же нашла талисман.
– Нет, Лена, я чувствую. – Вероника закрыла глаза, попробовала вздохнуть. И не смогла. – Дышать не получается… Страшно, когда я лежу так, разговариваю с тобой и не дышу?
– Нет, не страшно. Если тебе так легче, не дыши.
Вероника полежала молча. Затем попросила:
– Лена, помоги сесть.
Коцюба, подхватив ее за плечи, усадила в кровати, подложила подушку.
– Так удобно?
– Наверное. Я почти не чувствую тела. Будто попала внутрь чего-то неживого.
Елена закусила губу, не зная, что нужно сказать. Схватила лежащий на тумбочке томик.
– А хочешь, я тебе стихи почитаю? Какие твои любимые?
– Выбери сама, какие тебе понравятся.
Елена читала стихи до позднего вечера. Рассказывала о детстве, юности, об учебе в университете. Она о чем угодно готова была рассказывать, лишь бы не видеть бесконечную тоску в глазах подруги.
Когда время далеко перевалило за полночь, пришла Медведева.
– Что-то вы засиделись, девушки. Лена, тебе отдохнуть надо. – Обняла Коцюбу за плечи, мягко, но настойчиво потянула к двери: – Эту ночь я подежурю, твоя следующая. Ника, ты не возражаешь?
– Нет, конечно, не возражаю. Иди, Лена, отдохни.
Ночь пролетела как одно мгновение. Кажется, только что опустила голову на подушку, закрыла глаза, – а уже светло в комнате. Елена поднялась с кровати, надела шорты и привезенную Ярославой майку. За окном начинался новый день, такой же летний и пригожий, как вчерашний. Но радости от этого не было, одна тоска на душе. Даже в зеркало смотреть не хотелось.
Первым делом она заглянула в соседнюю комнату, к Нике. Казалось, та не меняла позы со вчерашнего дня, все так же продолжала сидеть, опершись о спинку кровати. Скосила глаза на открывшуюся дверь, попыталась улыбнуться. Сидевшая в кресле Медведева заметила ее движение, обернулась:
– Доброе утро. Что-то ты рано встала. Выспалась?
– Выспалась. Как у вас дела?
– Нормально. Если выспалась, иди причешись, умойся, позавтракай и тогда приходи.
Елена послушно развернулась, вышла из комнаты. Возвратилась через двадцать минут, выполнив все распоряжения.
Медведева осмотрела ее, кивнула одобрительно, встала:
– Теперь другое дело. Общайтесь, а я пошла.
Коцюба опустилась в освободившееся кресло. Да, все в комнате оставалось, как вчера. Лишь битое стекло Медведева убрала и аммиачная вонь выветрилась. Но какой-то посторонний запах в комнате присутствовал. Она принюхалась. Еле уловимо пахло миндалем.
– Синильная кислота. – Пристинская заметила, как шевелятся ее ноздри, грустно улыбнулась. – Ярослава предупреждала, что не подействует, но я надеялась.
– Почему, Ника?! – ужаснулась Елена.
– Устала. Не хочу так: умирать, воскресать, опять умирать. Неправильно это, плохо. Я не боюсь смерти, Лена, но только чтобы насовсем. Чтобы больше не было этого… А не выходит. Даже умереть не получается по-человечески. Инъекции в сердце, в аорту… Бесполезно. Знаешь, у меня и кровь не течет.
Предательская слезинка выкатилась из глаза, побежала по щеке Елены. Вероника заметила.
– Не плачь, Леночка. Мне не больно. Совсем.
Рихард Берг. Земля, Крым, 3 августа
Берг отпустил такси, огляделся. Поселок будто заснул в полуденном зное. Маленькая пустынная площадь, обветшавшее здание местного автовокзала, невзрачная двухэтажная гостиница. «Захолустье» – всплыло в памяти где-то вычитанное слово.
На площадке перед гостиницей пестрели зонтики летнего кафе, словно огромные экзотические грибы. Под крайним «грибком» сидела Лаура, потягивала сквозь соломинку коктейль. Увидела Берга, поднялась, улыбаясь, направилась к нему. В коротких светло-зеленых шортах, лимонно-желтом топе, из-под которого легкомысленно выглядывал пупок, и в белой бейсболке, комиссар Арман казалась такой же молодой, как десять лет назад. А то, что на талии у нее не добавилось лишнего за эти годы, Рихард видел воочию.
