– Ладно, у нас есть некоторый контроль над вселенной – по крайней мере, есть с чем работать. Кто-нибудь из вас пробовал что-нибудь изменить под себя?
– Это небезопасно, – твердо заявляет Пьер. – Чем больше нас соберется, тем лучше будет, когда мы начнем что-то такое делать. И нам нужно устроить что-нибудь наподобие персонального сетевого фильтра. Выстроить защитную стену.
– Как глубоко здесь проработана реальность? – спрашивает Садек; вопрос едва ли не самый первый за все время, заданный им по собственной воле, и Эмбер воспринимает его как добрый знак: наконец-то рак-отшельник показал голову из ракушки.
– Планковская длина в их мире составляет где-то сотую долю миллиметра. Слишком маленькая для наблюдения, но достаточно велика, чтобы с ней справились имитационные движки. Совсем не то, что в реальном пространстве-времени.
– Ну тогда, – Садек делает паузу, – они могут масштабировать свою реальность, если им это нужно?
– Верно, фракталы здесь работают. – Пьер кивает. – Но сам я не пробовал.
– Это место – ловушка, – решительно припечатывает Сю Ань.
– Не согласен, – раздраженно замечает Пьер.
– В смысле – «ловушка»? – уточняет Эмбер.
– Мы здесь уже давно, – говорит Ань и бросает взгляд на ИИНеко: та растянулась на каменных плитах и не то дремлет, не то, как и положено пост-человеческому существу низшего порядка, имитирует сон. – После того как Неко освободила нас, мы изучили обстановку. Есть тут всякие страшные штуки. – Она вздрагивает. – Люди не могут выжить в большинстве здешних симуляционных сред. Тут есть вселенные с физическими моделями, которые не поддерживают наш вид нейронных вычислений. Можешь перейти туда, но тогда придется перенестись на совершенно новый тип логики – к тому времени, когда ты это сделаешь, будешь ли ты прежней собой? Однако существует и достаточное количество сред примерно такой же сложности, как мы, и они наглядно доказывают – тут больше не живут первоначальные хозяева. Только низшие формы жизни копаются в кучке обломков. Черви и паразиты ползают по укромно похороненному телу.
– Я натыкалась на вуншей, – вворачивает Донна. – Первые пару раз они съели моего призрака, но в конце концов я поняла, как с ними разговаривать.
– Есть и другие инопланетяне, – мрачно добавляет Сю Ань. – Все как один – совсем не те ребята, с которыми комфортно повстречаться в темной подворотне.
– Значит, нет никакой надежды установить контакт, – резюмирует Эмбер. – Тут уже нет высших форм жизни, благосклонных по отношению к нашим визитам.
– Наверное, так и есть, – соглашается Пьер. Похоже, своим же словам он ни капельки не рад.
– Все мы застряли в карманной вселенной с ограниченной пропускной способностью до дома и кучкой сумасшедших обитателей трущоб, которые переехали в заброшенную и потихоньку приходящую в упадок виллу и хотят использовать нас в качестве валюты. Бог ты мой, ну и срань. Я правильно все поняла?
– Правильно. – Сю Ань выглядит подавленной.
– Что ж! – Эмбер задумчиво смотрит на Садека. Тот таращится вдаль – на безумное бесконечное солнечное пятно, заселяющее площадь тенями. – Прием, птичка божья! У меня к тебе вопрос.
– А? – Садек несколько ошалело смотрит на нее. – Простите, у меня такое чувство… будто поверх одной удавки на горле еще одну затягивают, да потуже.
– Не оправдывайся. – Эмбер улыбается не самой приятной улыбкой. – Ты хоть раз в Бруклине бывал?
– Нет. А к чему это?
– К тому, что ты поможешь мне продать здешним ушлепкам Бруклинский мост. Как вам такая идея? А когда мы его продадим, попросим кого-нибудь из местных дурней нас до дома прокатить. Послушайте, что я тут придумала…
– Думаю, у меня получится, – говорит Садек, мрачно рассматривая бутылку Клейна на столе. Бутылка наполовину пуста, и ее жидкое содержимое незримо, спрятанное около изгиба четырехмерного резервуара. – Я проторчал здесь достаточно времени, чтобы… – На этом моменте он вздрагивает.
– Я не хочу, чтобы ты причинил себе вред, – говорит Эмбер достаточно спокойно, потому что у нее есть зловещее чувство, что их выживание в этом месте имеет свой срок годности.
– О, не бойся. – Садек криво усмехается. – Одна карманная преисподняя, как по мне, от другой едва ли отличается.
– Ты же понимаешь, почему…
– Да-да, – бросает он небрежно. – Мы не можем посылать туда копии самих себя, это было бы отвратительно. Он должен быть ненаселенным, да?
– Ну, идея в том, чтобы доставить нас самих домой, а не оставлять тысячи наших копий запертыми в карманной вселенной здесь… разве не так? – неуверенно спрашивает Сю Ань. Она выглядит рассеянной: львиная доля ее внимания сконцентрирована на заборе опыта у дюжин привидений, которых она породила, чтобы позаботиться о безопасности по периметру их ставки.
– А кому мы все это продаем? – спрашивает Садек. – Если хочешь, чтобы я выставил товар максимально привлекательным…
– Это необязательно должна быть полная копия Земли. Просто сляпай убедительный рекламный проспектик предсингулярной человеческой цивилизации. У тебя – семьдесят два зомби в распоряжении, вот и вскопай им мозги, соедини вместе кучу применимых к ним переменных и перемешай, чтобы они выглядели немного более разнообразными.
Эмбер обращает свое внимание на дремлющую кошку.
– Эй, пушистый комок, как долго мы здесь находимся на самом деле, в реальном, так сказать, времени? Можешь ли ты стащить побольше ресурсов для Садека и его райского сада?
ИИНеко потягивается и зевает, совершенно натурально, по-кошачьи, и обращает к Эмбер прищуренный, абсолютно кошачий, взгляд, поводя торчащим трубой хвостом.
– Около восемнадцати физических минут. – Кошка снова потягивается и садится, чопорно сложив передние лапы и обвив их хвостом. – Призраки наседают, понимаешь? Не думаю, что смогу сдерживать их слишком долго. Они не очень хорошо умеют взламывать людей, но я думаю, что пройдет немного времени, и они создадут-таки новую копию тебя, которая будет более предрасположена к их стороне.
– Не понимаю, почему они не ассимилировали тебя вместе с остальными.
– Опять-таки вини свою мамашеньку – это она постоянно обновляет код управления цифровыми правами на мою личность. «Незаконное сознание – это кража авторских прав» – отстойный постулат ровно до тех пор, пока инопланетянин не хочет перемонтировать тебе задний мозг с помощью отладчика; тогда-то он и спасает вам жизнь. – Неко опускает глаза и начинает вылизывать лапу. – Я могу дать вашему мулле около шести дней в субъективном времени. После этого все ставки отменяются.
– Тогда я берусь. – Садек встает. – Спасибо тебе. – Он улыбается ИИНеко и растворяется, оставляя за собой улыбку, полупрозрачную и повисающую в искусственном воздухе эхом. Священник возвращается в свою башню, но в этот раз с замыслом и планом на уме.
– Значит, остались только мы. – Сю Ань смотрит на Пьера, потом снова на Эмбер. – Кому ты собираешься втюхать этот безумный план?
