– В последнюю мою проверку был вполне доволен, о да. – Пьер дует на свой бокал, и тот распадается на миллион светящихся точек. При упоминании взятого на борт беглого корпоративного инструмента на его лице отражается сомнение. – Я пока не доверяю ему выход за огороженные симуляционные среды, но те программы для управления лазером, которые он дал нам, весьма недурны. Просто я надеюсь, что ты меня послушаешь и тебе никогда не понадобится использовать его. Что меня тревожит, так это то, что ИИНеко проводит с ним слишком много времени.
– Так вот где она сейчас? А я-то волновалась…
– Кошки никогда не бегут на хозяйский зов сразу, верно ведь?
– Верно, – эхом откликается Эмбер, с тревогой созерцая образы облачных чертогов Юпитера. – Интересно, что ждет нас дома?
За окном со зловещей скоростью приближается к ним воображаемая линия раздела юпитерианских дня и ночи, затягивая их в полный неопределенности закатный час.
Часть третья. Сингулярность
Каждую минуту в мире родится по простофиле.
Финеас Тейлор Барнум
Глава 7. Куратор
Сирхан стоит на краю пропасти и смотрит под ноги, на кипящие оранжево-серые поля облаков далеко внизу. Воздух у самого обрыва прохладен и слегка воняет аммиаком, хотя последнее можно списать и на воображение: герметичная стена парящего города не допустит ни малейшей течи. Но она так прозрачна, что кажется, стоит протянуть руку – и коснешься облачных вихрей. Кругом ни души: мало кому нравится подходить так близко к краю. От взгляда во мглистые глубины по спине бегут мурашки. Безбрежный океан газа настолько холоден, что человеческая плоть замерзнет в нем за секунды, а тверди не сыщешь и в десятках тысяч километров внизу. Сгущает чувство изоляции и медлительность связи – на таком расстоянии от системы о скоростном канале можно забыть. Львиная доля жителей теснится у узла, где удобно и тепло, да и задержка невелика – постлюдям по нраву собираться в стаи.
Город-кувшинка цветет сам собой под ногами Сирхана, из его ядра несутся гул и ропот бесконечных автомодельных циклов разрастания – на манер кубистской бластомы в верхних слоях атмосферы Сатурна. Огромные трубы втягивают из атмосферы метан и другой газ, который, впитывая энергию, превращается сначала в полимер, а потом и в алмаз, давая выделяющийся водород в подъемные ячейки высоко наверху. А над сапфировым куполом главного аэростата сияет лазурная звезда, переливающаяся лазерными отблесками, – это возвращается первый и к настоящему времени последний межзвездный корабль человечества, тормозя последним рваным лоскутом своего паруса при выходе на орбиту.
Сирхан, злорадно предвкушая, воображает, как отреагирует матушка, едва разузнает о своем банкротстве, и тут огонек лазера мигает. Мерзкие серые капли окропляют стену у него над головой, расползаются мокрым пятном. Отступая на шаг, Сирхан рассерженно смотрит вверх.
– Чтоб вам пусто было! – Он отходит от края, и его преследует не то голубиное урчание, не то глумливый клекот. – Вот я вам сейчас покажу! – Он полощет рукой воздух над головой. Громко хлопают многочисленные крылья, налетает порыв ветра – и обретает плотность: над головой у Сирхана образуется зонт из невесомых сцепившихся друг с другом нанороботов, взвесью повисших в воздухе. Придется голубям поискать другой объект обстрела.
Раздраженный, Сирхан топает прочь от периметра и останавливается на травянистом холмике в паре сотен метров вглубь от обрыва и вбок вдоль кривой скругления кувшинки, на противоположной стороне от музейных корпусов. Здесь, вдали от людских толп, можно, не боясь ничьей назойливости, спокойно посидеть в тишине, да и голуби, эти летающие кучки дерьма, не достанут: слишком далеко от края. Летающий город, хоть и является продуктом технологий, которые пару десятков лет назад никто и вообразить не мог, все же полон недосмотров. Сингулярность послужила чем-то вроде эпохи инфляции для ПО и технологий, и косяки масштабировались пропорционально общей сложности. Но, несомненно, голубиное нашествие – самая необъяснимая проблема, с которой данная биосфера столкнулась.
Сирхан садится под яблоней, еще более надежно ограждаясь от не самых приятных проявлений кибер-природы, и выстраивает свои миры вокруг себя.
– Когда прибывает моя бабушка? – спрашивает он по винтажному телефону. На другом конце – мир слуг, где все подчинено строгому порядку и знает свое место. Город жалует его, и на то у него есть свои причины.
– Она еще в капсуле, сейчас осуществляет маневр воздушного торможения. Ее биотело прибудет на дно колодца менее чем через две мегасекунды. – В этой анимации аватар города – викторианский дворецкий, тактичный, почтенный и всегда невозмутимый. Сирхан избегает инвазивных интерфейсов. Для восемнадцатилетнего юноши он небывало консервативен и предпочитает неброско встроенным виртуальным нейросетям голосовые команды и антропоморфных агентов.
– Вы уверены, что перенос пройдет успешно? – с волнением спрашивает Сирхан. Когда он был маленьким, он слышал о своей бабушке множество историй, и эти легенды редко не противоречили друг другу. И все же, если старая ведьма впервые решилась на такое дело в таком возрасте, она должна обладать куда большей гибкостью, чем мать ей приписывала.
– Я уверен настолько, насколько могу быть, юный господин, когда речь идет о тех, кто настаивает на сохранении оригинального фенотипа и не пользуется преимуществами внесетевых резервных копий или медицинских имплантов. Я сожалею, что всезнание не входит в мою компетенцию. Могу осуществить для вас какие-нибудь другие специальные запросы…
– Нет. – Сирхан вглядывается в сверкающий лазерный огонек, различимый даже сквозь мембрану-пузырь, удерживающую в себе пригодную для дыхания смесь газов и триллионы литров горячего водорода в куполе над ним. – Если, конечно, вы уверены, что она успеет прибыть раньше корабля. – Настраивая глаза на ультрафиолет, он видит эмиссионные пики и медленное мерцание узкополосной амплитудной модуляции – все, на что могут рассчитывать системы связи корабля, пока он не вошел в зону покрытия сетевой магистрали системы. Корабль отправляет все тот же запрос, твердит его всю последнюю неделю и уже всем надоел: с борта спрашивают, почему их перенаправляют в систему Сатурна и почему отказывают в выдаче тераватт двигательной энергии в долг.
– Будьте абсолютно уверены в этом. Разве что вдруг случится повышение мощности в их двигательном луче! – утешительно ответствует Город. – И вы можете быть также уверены, что вашу бабушку ожидает комфортабельное оживление.
– Что ж, надеюсь, все так и есть. – Нехилая такая отвага нужна, чтобы согласиться на межпланетный вояж в таком возрасте и телесной форме без всяких дополнений-апгрейдов, думается ему. – Если меня не будет поблизости, когда она проснется, попросите ее от моего лица выделить время на интервью. Для архивов, само собой.
– С превеликим удовольствием. – Город вежливо склоняет голову.
– На этом все, – снисходительно молвит Сирхан, и окно прислуги закрывается, вновь открывая вид на синий лазерный сполох в зените. [Не везет тебе, матушка], говорит он на субвокале, записывая момент в журнал. Бо́льшая часть его разветвленного внимания сейчас сфокусирована на богатом историческом наследии, что вот-вот свалится на него из недр сингулярности, принесенное этим лазерным ветром на тридцатилетнем картезианском театре, путешествующем под звездным парусом. Но слегка отвлечься на злорадство все-таки не помешает. [Отныне все ваши активы принадлежат мне]. Сирхан улыбается – сам себе. [Мне всего-то надо позаботиться, чтоб хотя бы теперь они не пошли по ветру].
