– В старину было в ходу такое выражение – «этническая чистка», – молвит спокойно Памела. – Понимаешь, что оно значит, дорогая моя тупенькая дочка? Берешь людей, от которых, по твоему святому мнению, никакого прока, и сначала загоняешь в огороженное гетто с дефицитом ресурсов, а потом решаешь, что и эти ресурсы тратить на них не стоит, что расстрелять их всех – куда дешевле, чем накормить. Ревнители экстропианства звали постчеловечество «Детьми Разума», но им куда больше подходит ярлык «Дурное Семя». В эпоху быстрой сигмовидной фазы они буквально распоясались, и к чему это привело? Голод среди изобилия, принудительные конвертации сознания – полный антипод всего, во что верил твой отец…
– Чепуха какая-то, – горячо возражает Эмбер. – Полное безумие! Мы не могли пойти по такому пути…
– С каких это пор человеческая история стала чем-то иным? – спрашивает женщина с видеокамерой на плече. Донна, своего рода заядлый архивариус, может быть полезна – так думает Сирхан. – Помнишь, что мы нашли в демилитаризованной зоне?
– Где-где? – спрашивает Сирхан, потеряв нить на мгновение.
– После того как мы прошли через роутер, – мрачно говорит Пьер. – Расскажи ему сама, дорогая. – Он смотрит на Эмбер.
Сирхан, наблюдая за ним, чувствует, что в этот момент все встает на свои места, что он шагнул в альтернативную вселенную, где нет женщины, которая могла бы быть его матерью, где черное – это белое, его добрая бабушка – злая колдунья, а его беспечный дед – дальновидный аксакал.
– Мы загрузили свои умы в космический роутер, – говорит Эмбер нехотя. – С другой его стороны имеется сеть. Нам сказали, что она сверхскоростная, но теперь я уже не так уверена. Думаю, там все несколько сложнее: распространение идет со скоростью света, но часть сети проложена через червоточины, делающие ее похожей на сверхсветовую – с нашей точки зрения. Но в любом случае матрешечные мозги, то есть конечные продукты технологической сингулярности, ограничены пропускной способностью. Рано или поздно постчеловеческие потомки разрабатывают и устанавливают Экономику 2.0, 3.0 или что-то еще, и это «что-то» пожирает пращуров, первоначальных хозяев положения. Ну или использует их как валюту – это так, пример. Конечный результат, который мы обнаружили, – выжженная пустошь деградировавших данных и фрактально сжатых, постсознательных процессов, работающих все медленнее и медленнее, поскольку они обменивают место хранения на вычислительную мощность. Нам повезло, – она нервно облизывает губы, – что мы сумели сбежать оттуда, не потеряв разум. Без помощи друга мы бы не справились. Там – нечто похожее на главную последовательность в звездной эволюции: едва звезда G-типа начинает жечь гелий и расширяться в красный гигант, вся жизнь в том, что прежде было ее жидко-водородной зоной, играет в ящик. Сознательные цивилизации рано или поздно превращают всю имеющуюся у них массу в компьютер, питающийся от солнечной энергии. Они не переходят в межзвездное пространство, потому что хотят остаться рядом с ядром, где пропускная способность высока, а латентность – низкая, и рано или поздно конкуренция за ресурсы выводит их на новый уровень метаконкуренции, и она-то их и изживает.
– Звучит правдоподобно, – медленно произносит Сирхан. Он ставит стакан на стол и рассеянно закусывает ноготь. – Я-то полагал, такой исход маловероятен, но…
– Я все время говорила, что идеи твоего дедушки в конце концов обернутся против тебя, – многозначительно говорит Памела.
– Но, – Эмбер качает головой, – это ведь еще не всё, не так ли?
– Возможно, – говорит Сирхан и замолкает.
– Может, расскажешь уже нам? – спрашивает Пьер с раздраженным видом. – В чем тут вся соль?
– Архивный склад, – говорит Сирхан, решив, что сейчас самое подходящее время для презентации. – Здесь, на самом нижнем уровне, вы можете хранить свои резервные копии. Уже неплохо, да? Но это не все. Я планирую построить целую плеяду вложенных миров – просторных, работающих быстрее, чем в реальном времени. Миров таких масштабов, что позволили бы эквивалентным человеку разумным существам заниматься безграничным моделированием. Тут принцип такой же, как при ветвлении сознания и штамповке тех же привидений, но богаче; я намерен дать им целые годы на то, чтобы разойтись, освоить новые навыки и оценить их в соответствии с требованиями рынка, прежде чем решить, какая версия вас больше всего подходит для работы в реальном мире. Я уже упоминал о парадоксе переподготовки кадров. Думайте об этом как о решении для первого уровня, человеческого эквивалента, интеллекта. Но это всего лишь краткосрочная бизнес-модель. В долгосрочной перспективе я хочу получить полный доступ к истории фьючерсного рынка, имея полный архив человеческого опыта, начиная с рассвета пятой сингулярности. Более никаких неизвестных вымерших видов. Это должно дать нам возможность торговать с разумными существами следующего поколения – теми, кто уже не является нашими «детьми разума» и едва ли помнит нас. По крайней мере, это дает нам шанс снова жить, далеко впереди в глубине времен. И еще у нас появляется своего рода спасательная шлюпка: если мы не можем конкурировать с нашими собственными созданиями, то нам, по крайней мере, будет куда бежать – тем из нас, кто этого захочет. Я располагаю агентами у кометы в облаке Оорта – мы можем перебросить архив на нее и превратить тем самым в корабль поколений, где хватит места миллиардам эвакуированных. Там симуляция будет идти медленнее реального времени, но мы сможем жить в ней, пока не найдем новый мир для заселения.
– Мрачновато звучит, – комментирует Борис. Он бросает встревоженный взгляд на женщину азиатской наружности, молча наблюдающую за их спором с периферии.
– Неужели все зашло так далеко? – спрашивает Эмбер.
– Во внутренней системе за тобой ведут охоту целые орды судебных приставов, – без обиняков говорит Памела. – Как только ты объявила себя банкротом, корпорации решили, что ты что-то прячешь. Их рабочая теория состоит в том, что у тебя в закромах – колода пока непочатых козырей, ведь только чокнутая поставила бы столь многое на одну лишь вероятность существования инопланетного артефакта в нескольких световых годах вдали от дома. Версии насчет ключей к файлам и счетам включали твою кошку – в пятидесятые годы аппаратные ключи были в моде… Конечно, при Экономике 2.0 эти домыслы стали забываться, но иные весьма пронырливые конспирологи не желают сдаваться просто так. – Памела зловеще ухмыляется. – Вот почему я дала понять Сирхану, что он должен сделать тебе предложение, от которого глупо отказываться.
– О чем речь? – спрашивает голос, чей источник – где-то ниже уровня колен.
Памела бросает вниз исполненный искреннего презрения взгляд.
– А почему я должна тебе говорить? – спрашивает она, опершись на трость. – После того, какой позорной монетой ты мне за все отплатила! Пинка бы тебе дать под пушистый зад, да колени уже не те…
Кошка выгибает спину: ее хвост распушается от страха, а шерсть встает дыбом, и Эмбер не сразу понимает, что реагирует она не на Памелу, а на что-то позади старухи.
– За доменной стеной. Вне данного биома. Жутко холодное… что это такое?
