«Мы скоро встретимся, маленькая госпожа, я это знаю, – сказал напоследок этот непостижимый мужчина, одарив ее непроницаемым взглядом. – Не забудьте предъявить на входе в академию мое письмо, надеюсь, вы не будете излишне щепетильны в этом отношении, ведь поступление в любом случае зависит лишь от вас. Я только гарантирую со своей стороны, что вас выслушают».
Помощь. Опора. Поддержка. Которая так ей была нужна и которая была бескорыстна, она чувствовала это.
Несколько дней путешествия по обочине дороги – нетрудно при хорошей погоде и пешком пройтись – и начнется вересковая пустошь. Хотя на заставе ей снова указали другой путь, сердце твердило, что нужно идти туда. Не самый бесполезный орган, который Рин уже привыкла слушать.
Дни пролетали быстро, наполненные стуком копыт, скрипом колес, парочкой удивительных магагрегатов, ехавших без применения рогато-копытных сил, порывами теплого ветерка, пахнущего незнакомыми цветами и пушисто-золотистыми лучами солнца.
Иногда Рин замирала, приоткрыв рот и провожая взглядом бодро бегущих ящероподобных существ с узкими хищными пастями, несущих на себе всадников. Пролетающие высоко в небе странные конструкции, которые напоминали эллипсы с парой ножек. Тихо порыкивающие друг на друга в дружелюбном поединке-разговоре нелюди. Империя была удивительна и многолика, заполняя пустоту в сердце ощущением подкрадывающейся сказки. Может быть, и страшной, но, несомненно, прекрасной. Страха, неуверенности и тоски не было, правда, усталость уже давала о себе знать – не привыкла она останавливаться в трактирах, часто деля комнату с посторонними.
Чем ближе она подходила к развилке, тем людей и нелюди становилось меньше, будто все вокруг вымирало. Вчера она переночевала в последнем перед пустошью трактире, наслушалась страшилок, подкрепленных неопровержимыми фактами, и… пошла дальше. Не потому, что не поверила, не из пустого бахвальства. Просто что-то внутри упрямо скреблось и не давало свернуть, а к своей интуиции она давно уже привыкла прислушиваться.
А сегодня с утра голубое ясное небо заволокло тучами и пошел дождь. Даже не просто дождь – ливень. Одежда моментально промокла, ноги, хлюпая, по щиколотки погружались в грязь, которая норовила забраться под кожу ботинок. Плащ, конечно, помогал, но лишь частично. Повезло так повезло. Впрочем, не думала ли она, что путешествие выдастся и вовсе безоблачным? Да уж, в прямом смысле. Дожди там, по ту сторону портала шли крайне редко, и не то чтобы она была неженкой, но эта туманная хмарь, вода на волосах, коже, одежде и вещах – все это ужасно раздражало. Окружающая действительность угнетает, когда сквозь нее приходится пробираться, хлюпая носом. Иногда проще сражаться с разбойниками, чем мокнуть под открытым небом. Особенно если на ночевку придется располагаться здесь же – разве что удастся найти удобную развилку ветвей на дереве.
Кап! – особо крупная капля ударилась о край капюшона, разлетаясь брызгами прямо в лицо. Даже не понять – уже вечер или ночь? Унылые, залитые потоками воды поля тянулись вдоль дороги последние пару иторов. Неподалеку то и дело возникали по обе стороны невысокие холмы. Тело ломило от усталости, глаза закрывались – во время последней остановки выспаться не удалось – всю ночь ее мучили неясные, полные странных образов сны, которые забылись наутро.
Хлюп! – Нога со всего маху опустилась в лужу, забрызгивая одежду и сапоги.
– Арш! – тихо цыкнула, поспешно скручивая выбившиеся волосы в тугой пучок под капюшоном.
Пальцы начали синеть от холода, зуб на зуб уже не попадал – слишком резко, внезапно нахлынуло неконтролируемое чувство иррационального страха, заставляя сердце буквально выпрыгивать из груди. Тело подкинуло от всплеска возбуждения в крови. Реальность вокруг смазалась, потекла, мерцая серебристыми искрами. Рин с трудом удержала вскрик на губах. Да, здесь тоже шел дождь. Но это был словно другой мир.
Ни хмари, ни воды, разливающей потоки, ни серых холмов и вязкой глины под ногами. Серебристая лента дороги, состоявшей из мельчайших камешков, переливающихся всеми оттенками серого, уходила вдаль. Вдоль нее действительно тянулись холмы. Высокие и низкие, округлые, вытянутые вверх, все они были покрыты цветущим вереском. Фиалковый океан красок, бьющих в самое сердце, укутывающих своим дурманом, как и блестящие глубокие глаза-озера, виднеющиеся между холмами.
Воздух звенел, напоенный волшебством, как никогда раньше. Чистота. Невыразимая, недостижимая, обнимающая за плечи. Хотелось опуститься прямо в вересковый ковер, впитывая это чудо, хотелось застыть здесь навсегда.
Резкий пронзительный стон безумным диссонансом прозвучал в этой волшебной тишине, встряхивая не хуже, чем затрещина. Дорога была слишком гладкой? Мало случалось потрясений? Замереть, полностью расслабившись и глубоко вдыхая напоенный влагой воздух. Где-то здесь случилось что-то непоправимое. Или еще поправимое? Пахнет кровью. Обреченностью. Страхом. По коже пробежали мурашки. Сбежать бы куда подальше, прочь из кажущейся безобидной сказки, назад на разрытую мокрую колею. Но нельзя. Предашь себя, струсишь – и все покатится под откос. Если бы она ничего не умела – и тогда можно было бы попробовать подобраться незаметно, хотели бы, уже бы давно напали, когда Рин, очарованная, застыла здесь как столб. Но ведь она кое-что умеет. Больше, чем обыкновенный обыватель. Нельзя в кровати мечтать о подвигах, а в реальности удирать от проблем.
Вправо. Вон там, у небольшого холмика, где в вересковом покрывале сияет проплешина. Ближе, еще ближе, стараясь едва примять цветочный ковер. Изломанная девичья фигура, волна золотых волос. Бледное, искаженное мукой лицо. Ногти, не хуже когтей взрыхлившие влажную землю. И кровь – серебристая кровь, толчками вытекающая из раны на спине.
К счастью, шок был слишком силен, чтобы заорать – только мелко-мелко затряслись пальцы и задрожала нижняя губа. Вот и экзамен, только слишком уж жестокий. Ведь вместо оценки здесь чужая жизнь. Или смерть – дивное создание уже едва дышало.
Осторожно опуститься рядом, прямо на кровавую корку поверх зелено-фиалкового ковра растений. Голова была кристально чистой и совершенно пустой. Она не врач, не целитель, что она может? Оказать первую помощь? Даже не смешно. Позвать кого-то? Только вряд ли эта девушка не звала на помощь – никто не откликнулся. Не пришел ее спасти. Было одно средство. Последний шанс, опасный, слишком опасный, чтобы его вот так опробовать на первом встречном. Что, если она не невинная жертва, а убийца? Как же много крови…
К горлу подкатывает тошнота, но брезгливости, как ни странно, нет. Возможно, истерика накроет ее потом, чуточку позже, в более уютном месте, если это приключение все же завершится благополучно.
Потом… Кинжал из голенища сапога легко лег в руку. Нельзя сказать, что страха не было, но в такие вот моменты жизни он отходил на второй план. Когда ты стоишь над пропастью и уже все решено. Когда надо закрыть глаза и решиться. Шагнуть. Тогда голова становится пустой и звонкой, и ты делаешь, делаешь этот последний шаг.
Ровный надрез поперек вен. Тихий всхлип. Темно-синяя, с едва заметными алыми прожилками кровь заливает рану. В ушах стоит гул, сердце бешено стучит, а на душе отчего-то становится легко и спокойно. Не нужно волнений, нет страха, когда ты до конца выполняешь свой долг.
