Стиснуть зубы. До боли, до скрежета. Сжало грудь так, что огнем горит. Он прав, прав во всем, вот только она оказалась не готова. Даже амулет фэйри не спас. Сережки внезапно нагрелись, раздался шум – но слышно ничего не было, словно связи мешали помехи. Она умела защититься от физического нападения, но вот магия… она была слишком непривычна.
– Никогда!
Глухая ярость вырывается злобным шипением. Никогда она больше не останется беспомощной! Никто не посягнет на нее! Она свободна! Свой путь и своего господина она выберет только сама.
Треск – оглушительный – и резкая боль в челюсти. Руки дрожат от напряжения, а в глазах туман. Изумленный выдох на грани слышимости. Чьи-то руки плотно фиксируют тело, не давая шевельнуться, а другие разжимают челюсти. Перед глазами мелькает встревоженное лицо Лэи. Она-то здесь откуда?
– Тише, тише… – Шепот над ухом обдает прохладой, заставляя недовольно зашипеть и тут же прикусить язык клыками.
Что?
– Не паникуй. Все в порядке, все хорошо. Хвоста пока нет. Неужели в первый раз оборачиваешься? Красавица какая… – пудрил мозги мягкий голос, от которого голова становилась кристально чистой. – Дыши глубже, огненная наша. Или пепельная? Коготки убери, иначе оставишь меня без важных органов. Нет, это не то, о чем ты подумала, судя по румянцу на щеках, ты мне просто дыру в животе проколешь. – Любезное объяснение заставило негодующе фыркнуть.
Вот хитрец! Заставил-таки расслабиться! А примчавшийся с кухни Зарг тут же влил в горло остро-пряный, обжигающий напиток.
Тело скрутила боль, заставляя раздраженно шипеть и ругаться, – и отпустила.
– Вот и все, – негромко заметил ставший прохладным голос.
Киоран отпустил ее неожиданно и поднялся. Так быстро, что Рин чуть не опрокинулась на постель. Руки снова стали нормальными, когтей не было. Разве что ногти теперь заострились и зрение стало в разы четче.
– Если вы все еще собираетесь в город, то советую приобрести защиту и подороже, – уже совершенно бесстрастно, сухим тоном заметил иршас, подходя к двери.
Да что с ним такое?
«Защиту не нужно… Извини, не подумал о таком раскладе, не учел твою неопытность, – едва слышно раздался прямо в голове знакомый голос Ис-Тайши. – Но учись оборачиваться. Куратору объясни. Поможет. Защита теперь встроена в серьги».
Голос исчез, связь пропала, оставив в душе свернувшееся клубочком тепло. Он заботился просто так, как и обещал. Лэйрилин села рядом, молча обнимая и прижимая Рин к себе. Это давало силы ответить надменному аристократу.
– Благодарю за помощь, инар Раон-тэ, и за неоценимые советы, – сказала, чувствуя, как устало звучит собственный голос. – Я не забуду вашего благородства.
В сущности, он ничего не обязан был делать для нее, ведь так? Только на душе горечь, словно потеряла кого-то близкого.
– Вы ничего мне не должны, прощайте. – Он вышел так поспешно, словно за ним гнались.
– Аристократ хваленый! – фыркнула Лэи, сверкая ярко-зелеными от ярости глазищами.
– Ребята, так мы все-таки пойдем гулять? – спросила, отгоняя дурноту и беря себя в руки. Если у кого-то плохое настроение, это не повод портить свое собственное.
Близнецы, молчавшие все время, переглянулись и согласно кивнули ей и друг другу.
– Конечно, данэ. Скользкой нам дорожки.
Рин с трудом удержалась от смеха. Кто бы подумал, что в империи это всего лишь пожелание доброго пути!
Остаток дня обещал быть куда более приятным.
Интерлюдия третья
О слепых пророках, странных пророчествах и предназначении Палача
Кого боги хотят покарать, того они делают наставником.
Сенека (Старший)
В высокой башне второго яруса академии стояла обманчивая тишина. Вытянутый овал стола, покрытого бархатисто-зеленой скатертью, выделялся монументом посреди зала. Кресла с высокими спинками пусты, все, кроме одного, во главе стола. В нем сидела невысокая фигура, укутанная в плотный плащ из мерцающей, переливающейся ткани. Были видны только бледные пальцы, унизанные красивыми дорогими перстнями. Когти дробно стучали по лакированной поверхности стола, откинув край изумрудного покрывала в сторону.
Сидящий, казалось, был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил вошедших – юношу и мужчину.
Старший из них – высокий, пепельноволосый, замер, одергивая своего спутника и низко кланяясь.
Прозрачно-невесомые тени скользили по стенам зала, преломляясь, взвиваясь вверх, пропадая в лучах магического света. Архитектура зала Верховного Совета поражала воображение неискушенных умов. Высокие арки тонули в искрящейся хмари, заменяющей залу потолок, витые колонны, украшенные странными рунами, казались незыблемыми памятниками вечности. Бесконечность. Сила. Воля. Разум. Символы магии, суть магии.
– Полно ломать спину, Илш. – Ломкий, шелестящий голос внезапно эхом раздался под сводами зала, заставляя просителей невольно вздрогнуть. – Ты не привык склоняться, да и не передо мной, мальчик.
– Благодарю вас, мой Мастер. – Мужчина коснулся пальцами виска, словно отдавая честь. – Я пришел просить совета.
Фигура в кресле шевельнулась, поднимаясь. Одно легкое движение – и плащ стекает на пол. Черноволосый юноша с трудом удерживает крик на губах, невольно отшатываясь. Илшиарден чуть поморщился, невольно задетый такой несдержанностью подопечного. И пусть он когда-то сам чуть не заорал от неожиданности и липкого ужаса, но давно уже ни внешность, ни дар его учителя не пугали. Как может пугать тот, кто стал дороже родных?
Слепой паяц, чокнутый пророк, вестник смерти. Как только не называли второго члена Магического Круга, Мастера пыток, магистра прорицания Эо шэ Дарша. А хрупкий, как подросток, мужчина смотрел на них безмятежно синими, слепыми глазами без зрачка и белка и улыбался уголком губ. Он давно привык к реакции на свою внешность – на вынужденную слепоту, глаза Видящего и уродливые шрамы на лице и теле. Даже Илшиарден мог только догадываться о происхождении большинства из них. Но жалеть его? Нет, глупцом был бы тот, кто посмел пожалеть этого древнего, который, вопреки всем страшилкам и сплетням, был более в своем уме, чем все окружающие.
– По поводу этого змееныша? – шевельнулись тонкие губы. – Вы все правильно сделали, твой принц молодец. Скажи, пусть зайдет как-нибудь. А что касается малыша… – Мальчишка негодующе фыркнул едва слышно, но Илшиарден осадил его одним взглядом. – Защиту я поставлю, но от судьбы не спрячешься. Мальчик с чужой душой, древняя кровь, мертвая кровь. – Белые пальцы касаются лица, порхая по нему, узнавая, изучая. – Можешь спасти, а можешь погубить. Ненависти яд до дна разъедает, но она же и спасет. Кровь короны, не родная, но ближе нет, боль такая, что смерть не заберет. Не твоя вина и война не твоя. Шанс есть всегда, как и спасение. Беспамятство твое – благо, не буди воспоминания.
