Только карри заметил, как засеребрились бисеринки пота на лице прорицателя, как задрожала узкая рука. Перехватил осторожно, усаживая в кресло, и так же молча поднес заранее подготовленный травяной напиток. Эо кивнул в ответ, в усмешке обнажая длинные ядовитые клыки.
Киоран застыл бледной запуганной тенью, тяжело дыша.
– Не пытайся вспомнить и понять. Просто живи, оно само потом придет, – негромко сказал мужчина.
Помогать мальчишке он не собирался, сам справится.
– Вы ведь не объясните больше ничего, Мастер?
Снова это раздражающая всезнающая улыбка, которая хранит в себе все тайны мира.
– Жмет ошейник, миэли? – неожиданно тихо спрашивает древний.
Да, он слеп. И все же остроте его зрения и зрячие могут позавидовать. Ведь он видит то, что скрыто. По телу проходит невольная дрожь, а пальцы скользят по шее, словно пытаясь оттянуть проклятую удавку. Свидетельство его верности. Его глупости.
– Немного, маэн. – Голос будто не его – низкий, хриплый. Связки слишком страдают от пережатого горла. – Но это только моя ноша. Нильяр ни в чем не виноват.
– Правда не винишь его?
Едва заметный знак – и карри опускается на колени перед креслом. Замирает, чувствуя, как касаются осторожно прохладные пальцы воспаленной кожи, как гладят, обхватывают шею. Словно колючий мороз обнимает за плечи, и тяжесть отпускает. И от внезапного облегчения с губ срывается тихий отрывистый вздох, унося в мерцающую марь боль последних месяцев.
– Нет, не виню. Он мой друг, мой брат, мой повелитель. Видя меня, он страдает сильнее, чем я. Я сделал то, что должно, спасая ему жизнь.
– Идеалист? – подначка.
– Реалист, маэн. Просто это мой долг, моя суть служения и побратимства. – Он говорит искренне и честно, лгать бессмысленно, да и к чему?
Да, есть обида, есть усталость, выжженная клеймом в душе, но спокойствие его ал-шаэ всегда дороже. Не потому, что он наследник, а потому, что достоин.
– Честный. Слишком чистый для Палача огромной страны.
– Отнюдь нет. Каждый приговор – тяжесть на душе. Такова цена справедливости, вам ли этого не знать?
– Мне ли не знать, – доносится эхом. Чужие пальцы гладят по голове, как ребенка, но голос уже неуловимо холодеет. – Защита для твоего подопечного готова, можете идти. Боль вернется через неделю, может, раньше, но ты выдержишь. Ведь ты больше не один.
Не вопрос, утверждение. Конечно, выдержит.
Пальцы дрогнули. Захотелось оскалить клыки, сшибая хвостом кресла, раздирая в клочья. Мое! Моя! Откуда он только знает? Только недаром он столько лет держал контроль над капризной змеиной сутью. По рукам стремительно ползет чешуя, выдавая тщетно скрываемое бешенство.
– Не все, что кажется тебе очевидным, таковым является. Не о том думаешь и не о той. Иди, – жестко говорит слепец, облекаясь в мерцание плаща. – Я не хотел бы в тебе разочароваться. Тебя извиняют лишь некоторые обстоятельства. Иди и наведайся в академию. Птичка нашептала, что там тебя будет ждать любопытный сюрприз.
Вдох. Выдох. Сосредоточиться, отгоняя наведенную ярость. Ему, как никому другому, нужна трезвая голова и силы.
– Дан Киоран, идемте. Нам пора.
Юноша растерянно кивает, все еще дрожа мелкой дрожью, но уже едва заметно. Умеет владеть собой.
Сдать его с рук на руки в академии, узнать новости и не думать ни о каких пророчествах и убийствах.
Если бы только все было так легко.
Глава 8
Жрица
Мы убегаем от одного, определенного Богом, к другому, определенному Им же.
Умар ибн аль-Хаттаб
Прогулка вышла отличная – после дождя в воздухе пахло сыростью и расцветающей эллани – темно-алые цветки, похожие на капли засохшей крови, покрывали сияющим полотном ветви карликовых деревьев, распускаясь над столицей кровавым закатом.
Город шумел, кричал на разные голоса, смеялся беззаботно, спешил. По улицам то и дело грохотали крытые кареты, двигающиеся без лошадей; неторопливо – потому что за скачки по столице можно было угодить в тюрьму – двигались всадники; кричали разносчики газет и продавцы у прилавков.
В Верхнем городе все было иначе, но туда они не пошли – не стоит пока попадаться на глаза аристократам. Вместо этого они погуляли по огромному парку, посмотрели с Лэи за метко стреляющими в тире близнецами, посидели в уютном кафе, которое держала семейная пара оборотней…
Конечно, накупили они кучу вещей – как нужных, так и не очень. Да и как устоять, если прилавки ломятся от оружия, амулетов, зелий, артефактов? Близнецы похмыкали, глядя на их с Лэи нестандартные вкусы, и молча скупили все, на что падал привередливый девичий взгляд. Сколько их ни убеждали, что это лишнее, пустое, а они девушки не бедные, – было бесполезно.
– За стенами академии вы – наши боевые подруги, как и в ее стенах. Мы не умаляем ваши достоинства, не считаем вас слабыми, но мужчина всегда сильней. Позвольте позаботиться, это наша прямая обязанность, – строго глядя на них мерцающими глазами, заметил Зарг. Ардай молча кивнул в ответ, и им не осталось ничего, кроме как согласиться.
Хорошо, когда на этом свете еще есть настоящие мужчины. Почему-то казалось, что братья не разочаруют. Было в них за внешней шутовской маской что-то сильное, основательное, надежное… Может, это уже говорил ее странный дар или просто интуиция женская?
Возвращались они уставшие, довольные и готовые приступить к трудовым будням, совместно предпочитая молчать о неприятном утреннем инциденте.
Завтра был не просто первый день занятий – завтра был один из самых важных моментов в жизни инаров – они должны были выбрать своего бога-покровителя, которому будут приносить дары и поклоняться. С утра куратор каждой сформированной группы сопровождал ее к святилищу, где находились алтари всех богов.
В их группе, помимо братьев и Киорана, было еще трое парней, но за эти иторы они виделись только мельком, даже как их зовут, Рин не знала.
– Пора, Рин! – Изумрудные глаза фэйри горели предвкушением.
Еще бы! Это, наверное, был первый случай в империи, когда фэйри, не признающие богов, кроме своего повелителя, решились сделать исключение. Как только отец ей позволил?
Рин выдохнула, сжимая пальцы. Дрожь, пробежавшая по телу, была погашена усилием воли. Не стоит. Она может успокоиться. Она должна. Но как успокоиться, если есть нечто, чего она постигнуть не в состоянии? То, чего человеческому разуму просто не объять, не поверить, не понять. Неподконтрольное… и существующее ли?
Она не верила. Это будет просто очередной магический ритуал, призванный создать зрелищность. Шутки древних магов. Там, в далеких песках, вольные духи поклонялись самим стихиям. В человеческих городах люди приносили богатые дары недвижным статуям, возносили хвалу, посещая величественные храмы. Только те боги были более благосклонны к богачам, заваливающим жрецов золотом.
