Мир кружится все сильнее и сильнее, и опускается тьма. Такая холодная и ясная, она облегчает боль, проясняет разум, чтобы ядовито ударить голосом куратора прямо в голове:
«Очень плохо, данэ Дейирин, я недоволен. Вы так легко подчинились наведенному чувству, при этом спровоцировав себя на оборот. Правда, мы не могли предусмотреть некоторых деталей… Давайте возвращайтесь в тело и приходите в себя, вас ждет масса сюрпризов».
Любопытство, видимо, родилось раньше нее. Впрочем, чувство вины также присутствовало. Тело ныло, зудело и казалось совершенно чужим. Еще противнее было, что веки не желали подниматься, будто на них камни положили.
Она хотела шевельнуть ногами, но вместо этого раздался жуткий грохот, шуршание и звук падения вместе с громкой смачной руганью.
– Молодец, малышка, – шепнули вдруг на ухо, заставляя вздрогнуть.
От него пахло знакомым мглистым холодом и отчего-то огнем и домом. Капелькой смятения, смешанного с беспокойством, и обрушившейся на голову невероятной, щемящей нежностью.
– Только обернулась, а уже победила в честном поединке своего декана, который в данный момент пытается выползти из-под твоего хвоста, – со смешком заметил все тот же голос, даже не думая придерживаться официальной линии поведения.
Хвост? Она… обернулась?
– Обернулась, – процедил голос дан Шасса.
Судя по всему, тот все-таки поднялся, направившись к столу.
И тут, словно гром с ясного неба, обрушилось воспоминание: соблазнительный запах, сводящее с ума вожделение, оборот…
– Простите… – вышло тихо и неуверенно.
Впрочем, взять себя в руки быстро все равно бы не получилось. Пепельноволосый мужчина помог ей подняться, проявив недюжинную силу даже в человеческом обличье, и усадил на весьма удобный стул, словно специально созданный для существ с длинным хвостом. Впрочем, скорее всего, так и было, вряд ли декан дан Шасс проводил все время в человеческом обличье.
Безумное притяжение внезапно исчезло, оставив опустошение, стыд и едва заметное тепло и покой в присутствии незнакомца.
– Риян, не будь к ней слишком строг, этого не мог предугадать никто из нас, – негромко заметил второй мужчина, внимательно сверля взглядом декана.
Дан Шасс чуть прищурил глаза, неопределенно качнув головой, но больше никак не выразил своего отношения в происходящему. Все же для иршаса он был удивительно холоден и бесстрастен.
– Что это все-таки было? – Звуки речи, раздавшейся в тишине кабинета, едва ли можно было спутать с человеческой – шипящие, пронзительные, они словно пропитывали воздух своей магией.
Раздвоенный язык на удивление не мешал, как и клыки, но тело было слишком неповоротливым.
– Думаю, вы и сами способны понять, если вспомните ваши уроки по генеалогии и различным типам связей между жителями империи, – прохладно заметил разведчик, присев в свое кресло у стола.
«Нравится? – Тихий смешок в голове чуть не заставил ее сверзиться со стула. Айр Ши был, похоже, чрезвычайно доволен собой. – Как видишь, никаких побочных последствий, а ведь ты могла потерять магию, или вовсе свихнуться от такого оборота. Как я и обещал, все в порядке, только тебе все же стоит быть осторожнее ближайшее время. Я, увы, не настолько силен, как мне хотелось бы… По поводу связи ты могла бы сообразить и быстрей, не ты ли искала отца-Палача?»
И прежде чем Рин успела ответить, чужое присутствие истончилось, исчезая.
В то же мгновение тело снова пронзила легкость – и вместо неповоротливого хвоста вновь вернулись две ноги. К счастью, благодаря вмешательству божества одежда была на месте. Только вот больше всего хотелось зажмуриться и оказаться подальше от внимательных, тяжелых взглядов. Похоже, оба мага почувствовали присутствие иной силы.
Но было ли это важно, если… если…
Рин резко открыла глаза и внимательно посмотрела на златоглазого иршаса. Теперь сердце бешено стучало где-то в горле, а ладони были влажными от пота. Словно на месте преступления застигли. Четко очерченная, жесткая линия губ – только, как и у нее самой, верхняя губа чуть больше нижней. Высокие, резкие скулы, придающие ему более надменный вид, а у глаз – едва заметные темные круги с сеточкой морщин. Словно мужчина был запредельно истощен. Она даже не вздрогнула, когда поймала в ответ такой же жадный взгляд – изучающий, сканирующий.
– Вы и правда мой отец? – сорвался с губ тихий вопрос.
– Я практически в этом уверен, но все же проведу обряд, если ты не против, – неожиданно приглушенно отозвался мужчина. – Не могу понять, почему она мне не сказала, промолчала. Голову морочила! И как такое вообще оказалось возможно… – тихое, чуть раздраженное шипение.
С трудом удержалась, чтобы только не кинуть любопытный взгляд. О ком он говорит? Неужели…
– Мать. Она у вас? Это вы ее похитили?
– Вывез из осажденного города, если быть точным, – невозмутимо ответил пепельный змей, резко поднимаясь на ноги и подходя к ней.
В янтарных глазах танцевали искорки смеха и какой-то бешеной, сумасшедшей надежды.
– Так она у вас?
– Да. В добром здравии и уже почти хорошем настроении. Впрочем, вначале об меня разбили несколько сервизов и засыпали песком пол родового замка, – неожиданно тепло заметил мужчина, будто уже был уверен и принял ее за свою.
А она сама пока едва ли могла принять его и осознать эту правду. Что у нее есть живой отец, что мать жива и здорова и, видимо, счастлива с ним. Больше не нужно мучиться и искать, больше нет той сверхцели, что привела ее в империю, зато есть приобретенные долги и обязательства. Словно в ответ на ее мысли по щеке скользнул лучик солнца, вызывая невольную улыбку.
– Позволишь?
Карри Илшиарден Найритин Ашаэр шэ Льяшэсс протянул ей руку – и почудилось, что сейчас происходит нечто большее, чем просто ритуал родства. Попытка завоевать доверие? Познакомиться?
– Конечно.
Ее рука была совсем крошечной по сравнению с рукой взрослого иршаса. Как и она сама, впрочем. Но злости или отторжения не было, как и этого пугающего вожделения – теперь она вспомнила, что так часто проявлялось сильное кровное родство, если родственники были разлучены и не знали друг друга с рождения. Конечно, сейчас такого почти и не бывало, но во время войны…
Острые когти справились с разрезами не хуже кинжала. Карри даже не поморщился, и Рин стиснула зубы, стараясь не кривиться. Это всего лишь порез. Непонятные строчки древнего языка, тяжелое давление магии и кровь, на миг ставшая серебристой.
Все-таки родственники.
– Твоя мать будет рада! – И крепкие, сильные руки мгновенно прижимают к телу. Мать? Может быть, а может, и нет. – И я рад. Очень. Прости, девочка моя, мы не предполагали, что реакция будет такой острой, да и…
Не надеялись, что она в самом деле его дочь. Он не договорил, но это было и так понятно. Нет никаких восторженных криков, слез, выступающих на глазах, еще чего-то столь же сентиментального. С детства она пугала окружающих излишней сдержанностью, граничащей порой, казалось, с бесчувственностью. Похоже, это передалось ей от отца. А могло ли быть иначе при их даре? Не спасало ли это мужчине жизнь и не спасет ли теперь ей? Защитная реакция?
