А еще вместо ног у наследника был хвост. Первый иршас, которого она видела в истинной форме, кроме себя. Мощное золотистое тело, покрытое плотными чешуйками, отливающими янтарным светом с серебристыми вставками-узорами. Хвост извивался на земле, завораживая, притягивая взгляд, как и длинные острые когти стального оттенка.
– Объяснитесь, курсанты, – мелькнул раздвоенный язык, – почему покинули пределы академии, нарушив устав? Нарушили закон, проникнув на запрещенную территорию! Почему я не должен отправить вас под трибунал прямо сейчас? И не рассказывайте мне про ваши ценные способности! – Ледяной, чеканный тон и пробирающее шипение.
За спиной ал-шаэ разворачивались порталы, один за другим. Из них выскочили деловитые иршасы, несколько оборотней, зарра – городская нечисть и пара вампиров. Все в темных мундирах СБ с эмблемой. Они без суеты оцепляли улицы, прочесывая все вокруг, разворачивали приборы у алтаря, оттащили единственного живого бандита подальше от мертвецов, начиная упаковывать тела.
Ответить? Почти нечего. Стыдно и запоздало страшно, что они бы не справились, погибли, обрекая на смерть и мальчишку. Сказать, что привел ее сюда по своей инициативе Кир, и мысли не возникло, хотя он словно этого ждал, низко наклонив голову. Привык, что его предают?
– Мы виноваты, мой шаэ
[6], и готовы понести наказание, – склонилась низко, затем опустившись на одно колено. Гордость не протестовала – они были виноваты, но она об этом не жалела. – Мой друг привел меня сюда потому, что мне надо было кое-что понять. Выучить один непростой урок. – Она посмотрела на лениво шевельнувшийся хвост, не поднимая головы. – А у него есть официальный пропуск. Да к тому же на нас была невидимость, сильное заклятие.
– Мне стоило все продумать лучше, мой господин. – Киоран говорил отрывисто и хрипло, словно его что-то съедало изнутри. Будто съежился весь, замерев рядом с ней и опустив глаза в пол. – Как старший и лучше ориентирующийся в местных реалиях, я должен был осознать опасность вылазки с самого начала…
Они доложились оба. Не перебивая друг друга, нет, а так, как положено подставившимся на войне бойцам – кратко, обстоятельно, бесстрастно. Они виновны и должны понести наказание.
Кажется, действовали они верно, потому что гнев наследника постепенно иссякал. Теперь он смотрел не зло, а просто неодобрительно и капельку задумчиво.
– Хорошо. Принимать вину вы умеете, по крайней мере… В академию оба, живо! Ваше наказание, Киоран, вам вынесет ваш куратор. Что же касается вас, Дейирин, – от пронзительного взгляда мерцающих серебром глаз с темной полосой зрачка становилось не по себе, – ваше наказание сообщит ваш наставник.
Стало еще страшнее. Нет, не потому, что она думала, будто отец способен причинить ей боль. Скорее потому, что оказаться в его глазах взбалмошной недалекой девчонкой – это то, чего она бы хотела меньше всего.
– Слушаюсь! – вытянулись по струнке.
Только вот уйти, не спросив самого важного, она не может. И поэтому снова вскидывает голову, не отводя глаз.
– Ал-шаэ… что будет с мальчиком?
Гнев в змеиных глазах сменяется задумчивостью и чем-то похожим на одобрение.
– О нем позаботятся, инар.
Отсылает. Под давящим взглядом стоять страшно, и уйти бы – но нельзя. Потому что это ее долг. И потому, что мальчонке страшно и одиноко, а мужчины едва ли умеют управляться с детьми.
Чуть раздраженный выдох, дернувшиеся тонкие губы.
– Ему назначат опекунов, и он будет воспитываться при дворце, а позже, скорее всего, поступит в академию. Теперь вы, надеюсь, удовлетворены? – Насмешка.
– Да, мой господин. – Рин опустила голову, скрывая довольную улыбку.
Киоран сзади раздраженно подергал за косу, призывая к вежливости.
Чувствуешь себя провинившимся котенком пустынной кошки… А ведь, помимо наверняка нелегкого наказания, есть еще несколько курсовых, все еще приличные провалы в начальных знаниях и угрожающая итоговая проверка по тем предметам, которые заканчиваются на первом курсе.
В академию они с Киораном прибыли в весьма подавленном состоянии, не разговаривая друг с другом. Дружба закончилась, надо полагать? Рин уже собиралась уйти к себе, судорожно сглатывая внезапную обиду и недовольство на себя, когда Кио вдруг обернулся и склонился в поясном поклоне, после чего протянул ей руку ладонью вверх.
Замерла, судорожно пытаясь вспомнить, что это значит. Что-то очень важное, поклон – не подчинения, а поклон равной. И рука… Дружба? Нет, нечто большее… Постойте-ка! Да быть этого не может!
Ее удивленный вскрик заставил какого-то любопытного старшекурсника заглянуть в коридор. А Киоран молчал, только смотрел все более напряженно. Боги, так долго молчать невежливо.
Как же там было… Протянуть левую руку в ответ, положить ладонь на ладонь собеседника.
– Я тебя принимаю. Я даю тебе право. Я тебя признаю. Стань частью круга моего, войди в семью мою. – Короткий поклон в ответ.
– Итайш-ш! – короткий, пронзительный звук.
И острые алмазные когти вошли прямо в ладонь. Она не успела вскрикнуть – только задохнуться от нахлынувшей боли, сжимая зубы.
– Давай же! – Резкий окрик приводит в чувство, пробуждая ярость.
Скотина все-таки! Мог бы предупредить заранее! Злость от всего произошедшего свернулась клубком, выплескиваясь в шипении-рычании. Мгновение, замах – и собственные серебристые когти вспороли чужую ладонь. Киоран не шевельнулся, хотя удар был нехороший. Словно он давно привык терпеть любую боль, не произнося ни слова; только соединил их ладони, сжимая намертво и смотря темными, пустыми глазами, на дне которых пряталась бездна.
Время замерло, остановилось, окружая их непроницаемым куполом. Здесь не было больше преследуемого аристократа и девчонки из пустыни, не было искристо-серых стен академии и шума адептов. Только чужая жизнь, чужая вселенная, раскрывающаяся перед глазами с каждым вздохом, соединяющая их обоих узами, сильнее которых почти нет.
Теперь она понимала, почему в книгах было написано, что на этот ритуал решались крайне редко. Так обнажить душу перед другим существом не каждому дано. Но обнажив, можно быть уверенным – тебя не ударят, не предадут, не подставят. Потому что теперь сердца бьются в унисон. Истэр-Ши, древний ритуал связи и защиты, ритуал духовного родства. Она прожила жизнь Киорана, узнав о нем больше, чем он сам знал о себе, а он прожил ее жизнь.
Магия рассыпалась искрами, и в тело вернулась боль, заставляя зашипеть сквозь зубы. Рин покачнулась, оперевшись о стену. Виски пульсировали от боли, ныло противно тело и дергало ладонь. Судя по зеленому лицу Кио, тому было не лучше. Хорошо бы еще теперь добраться каким-то образом до места жительства.
– А как он драпал, а?
– Зарг, это было глупо! – Сухой и слегка раздраженный голос близнеца ввинтился в сознание, заставляя вздрогнуть.
