– Он никогда не предаст, Дейирин. – Пальцы наследника были прохладными, чешуя оказалась неожиданно не жесткой – гибкой и приятной на ощупь. Когти чуть царапнули щеку при прикосновении, слишком неожиданном, но не неприятном. – Ты даже не представляешь, насколько важна для него. Настолько, что если ты вдруг вздумаешь причинить боль моему другу, уже нарочно, или бросить его, – я безо всякого стеснения промою тебе мозги, и ты станешь идеальной любящей дочерью. И он ни о чем не догадается, уж поверь мне. – Шепот обжег кожу, пальцы прочертили дорожку, скользнув на мгновение по губам.
Почему она все время забывает, что перед ней менталист? Причем высшего уровня, способный считать не только поверхностные мысли, но и познать саму суть и душу другого человека? И почему ей все еще не страшно? И вместо гнева и ярости от такого предложения она чувствует лишь глубокую искреннюю признательность за то, что у ее отца есть такой друг. Слишком тяжел этот дар, слишком многие его ненавидят…
– Благодарю, мой шаэ, – добавила уже искренне, сбиваясь на шипение и машинально прикладывая руку к сердцу.
Он скользнул чуть в сторону, отодвигаясь и освобождая проход, и этим вызывая легкую вспышку разочарования. Зачем врать себе? Слишком это дело накладное… Но беспокойство от встречи с отцом, азарт, желание его увидеть и извиниться за свой глупый поступок соединились в гремучий клубок, не дающий вздохнуть. Наследник прекрасно понял ее состояние и, может быть, еще и поэтому просто создал портал.
Кажется, лишь миг – легкое движение пальцами – но она видела, как вскипает воздух, идя кругами, как открывается пространство, пробивая невидимые коридоры. Какая колоссальная сила и умение нужно для настолько легкого манипулирования портальной магией! Естественного, как дыхание.
Дворец оказался весьма впечатляющим, и у отца были здесь собственные апартаменты, обставленные в строгой серебристо-черной гамме. Похоже, такое сочетание карри отнюдь не тяготило. Комнат было несколько; вышли они вроде бы в гостиной, еще была проходная – у входа в покои, кабинет, огромная библиотека, небольшой зал для тренировок и, видимо, спальня. Отец находился в кабинете. Здесь все было обставлено под истинную форму, змеиную, поэтому ноги невольно скользили по полу, а мебель казалась по-настоящему массивной и огромной, как тот высокий стул с витой ножкой, вокруг которого отец обвился хвостом, что-то увлеченно пиша на бумаге.
Миг… Сердце выпрыгивает из груди, лезут клыки, прокусывая губу. Шелест хвоста. Поворот. Родное лицо. Безумно уставшее, с кругами под глазами, во взгляде настороженное беспокойство и страх. Страх за нее. Колебания просто осыпаются пеплом, недоверчивость разлетается осколками. Здесь и сейчас – они одна кровь, одна семья.
Несчастная форма не выдерживает натиска чувств и с треском разрывается, падая на пол. Иршасса проворнее человека – и она кидается к сидящему мужчине, издавая восторженный счастливый свист, смешанный со смущенным шипением. Крепкие когти стискивают, прижимая. Крепко-крепко – не отпустишь?
Рука беспорядочно лохматит косу, зарываясь в волосы.
– Малышка…
– Иннэ! Прости! – Обвиться хвостом к хвосту, прижаться. Почувствовать хоть на миг себя беззащитной. – Люблю тебя…
– Рин-э, девочка моя, сердце мое! – Длинный раздвоенный язык облизывает лицо, золотые глаза смотрят с беспокойством.
Он действительно переживал за нее. Он по-настоящему любил ее, хотя знал всего несколько месяцев. Стол под натиском двух нехрупких иршасов угрожающе хрустнул. Мужчина нехотя выбрался из-за него, снова крепко обнимая – обвивая сильным хвостом, прижимая к себе так, что она впервые в жизни действительно захотела ощутить себя… хрупкой? Защищенной? Нужной?
– Отец… папа… прости меня! За то, что подвела и чуть не устроила безобразную драку в академии. За то, что вызвала фэйри. Я знаю, что тебе неприятно видеть его рядом со мной. – Серьги и кулон она «выключила» еще при выходе из комнаты. Как бы она ни была благодарна Ис-Тайше и как бы ни была к нему привязана, это время только для нее и отца.
Ладонь ласково погладила по голове, как ребенка.
– Милая, – тихий вздох, – у нас слишком силен инстинкт собственника, а женщин не так уж много. Особенно если эта женщина – твоя дочь. Ты позвала в ту рию, когда тебе было плохо, не меня, а его… – Ему было трудно подбирать слова. Чуть скрипнула чешуя, хвост прижал сильнее, стискивая. – Это очень тяжело – думать, что ты не нужен. – Он признался в собственной слабости. Открылся ей. Редкий шаг для иршаса, редкий даже в семье.
Просто нельзя ответить меньшим. Рин ткнулась носом отцу в плечо, вдохнула глубоко терпкий запах, пробуя языком воздух. Она тоже хотела бы защитить его – от боли разочарования, от одиночества, от выматывающего дара и опасностей, которые подразумевала эта должность. Но… долг есть долг.
– Ты самое дорогое существо в мире для меня, отец. Сейчас я просто не понимаю, как жила без тебя все эти годы. Как и зачем? Никто и никогда в моем сердце тебя не заменит. – Ладонь легла на тунику, под которой мерно билось сердце. – Просто, может быть, я всегда мечтала о большой семье… Да, политика. Я понимаю, правда. Для вас он опасный и могущественный чужак, но поверь, Ис-Тайше не причинит вреда империи, для него в этом нет смысла. И есть еще кое-что, после чего он мне будет сильно обязан. Не могу пока рассказать, но все будет в порядке, правда. – Хотела бы она сама быть в этом так же уверена! – Я для него теперь тоже семья. И ты. Мне кажется, вам стоит встретиться…
Он слушал внимательно и не перебивал. Не пытался выставить ее недальновидной дурочкой, не навязывал свое мнение, не то что…
– Хорошо, – смешок над самым ухом и задумчивое шипение, – я подумаю над этим предложением. Я тоже повел себя недостойно, а я умею признавать свои ошибки.
– Еще бы ты признал, что тебе надо обратиться к тан Ши!
Понимала, что лезет сейчас не в свое дело, но промолчать не могла. С другой стороны, если это не ее дело – то что ее?
Пальцы коснулись ошейника, обожглись о ледяную поверхность, коснулись обожженной кожи под ним. Как ты это терпишь? Как же тебе больно…
Отдернула руку прежде, чем он сам отшатнулся.
– Мне больно смотреть, как ты себя мучаешь. Неужели дело только в гордости?
Устроилась поудобнее, улыбнувшись уголками губ, уж больно уютно выглядел кабинет: пара высоких шкафов из дерева, в углу у низкой кушетки (видимо, чтобы с хвостом было удобнее забираться) – столик для закусок и, конечно, оружие. Несколько великолепной работы клинков – и обычных, прямых, и къяршей. В кабинете повисла напряженная тишина, и только теперь она сообразила, что наследник, доставив ее сюда, тактично исчез. Сердце невольно потеплело от благодарности.
Отец ответил тогда, когда она уже думала, что он все-таки отмолчится.
– Дело не только и не столько в гордости, дочь, – голос звучал устало, но безо всякого упрека, – сколько в том, что я бы не желал участвовать в этих божественных играх.
