– Выходит, у тебя нет покровителя? – Неожиданно. И очень странно, честно говоря, но, с другой стороны, вполне понятно.
– Нет. От меня отказались в свое время. Более того, – взгляд змея налился недоброй чернотой, – меня советовали убрать. Но император не желал терять такой дар, а против его мощи, дарованной Великим Змеем, потуги остальных жрецов бесполезны.
В этот день они, казалось, старались выговориться за предыдущие недели молчаливой обиды. Карри Илшиарден… нет, отец, раскрылся с совершенно другой стороны. Сейчас он разговаривал с ней как с равной, что не могло не льстить. Не пытался управлять и манипулировать, лукавить и недоговаривать. Они говорили о нем, его детстве и семье. Илшиарден был не единственным ребенком, но остальные были девочками, к тому же не унаследовавшими магического дара. В патриархальном обществе тех времен у них не было ни одного шанса построить иную жизнь, кроме как укрепить силу рода посредством заключения брака. Из трех сестер одна умерла много лет назад, другая посвятила себя служению богине Арашассе – младшей дочери Великого Змея и покровительнице плодородия – после одной весьма неприятной истории, о которой отец предпочел умолчать. А третья оказалась вполне счастлива в браке, но жила довольно далеко, на востоке империи, у границы княжеств тэрро, существ с полуоборотом, обладающих звериными чертами в человеческом облике и славящихся магией своих шаманов.
– Ришэнна будет рада тебе. – Отец улыбнулся одними глазами, но на сердце потеплело. – Она обязательно приедет на официальное представление, когда оно состоится.
Может, другая на ее месте взялась бы пересчитывать собственные недостатки, но одно важное правило (увы, на собственных ошибках) Рин вынесла твердо: не стоит себя принижать. Ни себя, ни свои способности. Не стоит думать о том, что подумают другие, а уж тем более продумывать их реакцию за них самих. Отец гордился ею. Ис-Тайше одобрял ее действия. Даже наследник, казалось, теперь относился к ней чуточку по-другому. Или этого просто так сильно желалось? Так к чему думать о мнении одногруппников и аристократов во дворце? Да, стоит быть честной: до настоящей знатной иршассы ей пока далеко, но она постарается, она сможет. И не будет думать о том, почему так рвется вперед и чье одобрение так страстно хочет увидеть и услышать.
Они говорили обо всем… пока в какой-то момент вдруг не закружилась голова и не перехватило дыхание. И в этот момент она вспомнила о том, о чем в общем-то забывать совсем не следовало. Радовало лишь то, что, судя по всему, забыла она об этом отнюдь не по собственному желанию. Вот же хитромудрый златоглазый трау!
А ведь она собиралась поговорить о даре Эргрэ с отцом еще до их ссоры! А он отчего-то решил помешать. Или… Тревожная мысль мелькнула и уже не пожелала уходить. Или дело в том, что на нем стоял настолько сильный запрет рассказывать о происшедшем, что он не контролировал свои действия в этот момент. Тогда все было еще хуже.
Искры целительской магии, проскочившие у самого лица, вывели из раздумья, заставляя встрепенуться. Она подняла голову, сталкиваясь с обеспокоенным взглядом Судьи, вздрогнула, увидев, что напротив стоит замерший наследник. Судьба, не иначе. Неимоверным усилием воли Рин привела себя в чувство. Не тушеваться. Не мямлить. Не бояться. Иначе ее слова могут не принять всерьез. Не хотелось бы, конечно, говорить об этом при ал-шаэ – она ничего не знает об отношениях в императорской семье, и, скорее всего, даже если бы попыталась расспросить, отец бы промолчал. Уж что-что, а молчать карриарш умел виртуозно.
Вдох. Выдох. Молчание стало почти звенящим. Кажется, даже пыль в воздухе кружится медленно. Змей забери, какие глупости лезут в голову…
– Прошу прощения за беспокойство, сиятельнейшие даны, но мне необходимо срочно рассказать вам кое-что важное…
Усталость брала свое, смешиваясь с капелькой возмущения. Хотя следовало бы ожидать, что так и будет. Нет-нет, ей поверили! И выставили прочь, даже не делая вид, что усылают под благовидным предлогом. Впрочем, это было понятно, объяснимо и предсказуемо. Не скоро еще она сможет дорасти до таких секретов, да и надо ли? Нет-нет да и мучили сомнения. Чем дальше, тем страшнее. Право слово, что стоило в самом деле ей стать архивариусом? И никогда, никогда не иметь ничего общего с государственными тайнами, заговорами, аристократами. Никогда не узнать своего отца и обязанностей Судьи и Палача. Никогда не узнать чуточку ближе одного из могущественнейших существ Льяш-Таэ, наследника Нильяра.
Страх и малодушие – вот что тянет обычно назад, пробуждая отчаяние. Невозможно совсем не бояться, но можно и нужно брать свои страхи под контроль. И она сможет, справится. Слишком уж завораживает новый мир, притягивают новые возможности и интригуют знакомства.
Рин была даже благодарна наследному змею за наложенный ментально запрет.
– Информация, которую вы случайно узнали, благодаря своему дару… Вы же понимаете, что она не должна никуда уйти, и мне нужны гарантии. Желательно абсолютные.
– Мы не можем предъявить ее императорскому величеству никаких обвинений, даже в неверности. Она позаботилась о своем абсолютном алиби, а на трау, скорее всего, стоит сложный запрет на передачу информации, он может сойти с ума, если попытаться ее извлечь. – Это отец. – Императрица позаботилась о том, чтобы улик против нее не было. Этот случай не первый и не последний, увы, но от таких обвинений легко откреститься. Иллюзия, метаморфы, галлюцинация или сложные чары… Мало ли, кто желал опорочить ее доброе имя, – прозвучало с издевкой.
Стоило бы возмутиться, что он ей не верит на слово, да только слишком многое ей уже рассказали и частные учителя, нанятые отцом, и старые дневники его семьи, которыми карри снабдил дочь. Близкие и дальние родственники, мужчины и женщины, замужние, вдовые, активно участвующие в политике и удалившиеся от двора… На этих страницах, казалось, вставала вся история не только империи, но и самого клана Золотых иршасов, когда-то занимающих высокое положение у себя на родине. История эта была написана кровью, полна насилия и предательства. Написана кровью и чужой и своей. Иршасы хитрый и воинственный народ, со своими строгими законами чести и морали, но и здесь порой находятся отступники.
– Вы наложите запрет своей силой? Хорошо, я согласна.
Еще мгновение назад бывшие серебряными, теперь его глаза пылают расплавленным золотом. Узкая щель зрачка кажется почти невидимой, в этом море так легко утонуть навсегда, растворяясь в яростном потоке чужих, обычно сдерживаемых чувств.
– Приятно, что вы понимаете ситуацию, дана Дейирин, очень приятно. – Раздвоенный язык мелькает в воздухе, вызывая почему-то странное томление, а отнюдь не страх. Глупые мысли. Глупый поцелуй. – Расслабьтесь…
Но она, напротив, скорее, напряглась. Не из страха – хотелось спрятать самое сокровенное, хотя эта попытка и была глупой, их опыт не сравнить. Золотые глаза совсем близко, прохладное дыхание щекочет щеку… А потом весь мир вспыхивает огнем. Совсем не больно. Хочется, чтобы это не заканчивалось быстро.
Краем глаза поймала едва заметную, будто привидевшуюся усмешку сопровождающего. Эрайш, Щит наследника, искаженная душа. Эрайш… Коридоры дворца, с их высокими потолками, мерцающими витражами, занавесами и статуями, казались другим миром. Здесь иршасы все обустраивали под себя, не считаясь с удобством других рас. Слишком редко другим позволялось попасть сюда, во внутренний дворец, где были жилые покои императорской семьи и их приближенных. Будь она человеком, посчитала бы, что жители этого места страдают гигантоманией. На двух ногах тут неуютно – они скользят по отполированному до блеска полу, режет глаза свет, пугают шорохи. К счастью, полный комплект традиционной одежды ей был предоставлен, и сейчас, вслушиваясь в тихий шелест хвоста, ловко скользя между безучастно замершими воинами в полной броне, Рин впервые почувствовала, что иршассой ей быть нравится гораздо больше, чем человеком. Хотя она им и не была, но… так привыкла к этой мысли. Извечное женское искушение – почувствовать себя слабой, беспомощной, но защищенной. Не решать проблемы самой, а точно знать, что их решат за тебя. Увы, это были только мечты. Даже Кио не понял бы ее, если бы она бежала к нему после каждой стычки с гордецами-аристократами. Кио… Сердце защемило на мгновение так, что даже красота дворца потеряла всякое значение. Как же он там? Когда к нему пустят или отпустят его? Беспокойство, наконец, обрело материальное воплощение: ведь посвящать его темному Эскайру придется ей. И насколько помнилось прочитанное жреческое уложение, для первых посвящений будет необходим храм. И надо еще и Лэи успокоить, хотя она уже наверняка знает, что казнь не состоялась, но подробности подруге не помешают. Надо надеяться, что она продержится до ее прихода – кем-кем, а слабой лесной девой ее сестра не была и не будет никогда, как бы некоторые ни мечтали.
