Честно говоря, сначала мы не поверили. Наш детский дом – один из лучших в области, наши воспитанники каких только грамот на всевозможных конкурсах не имеют. О нас и в газетах пишут регулярно. Ну, ерунда же, правда?
А потом из министерства образования позвонили уже Туранской и сообщили, что в Солгу из министерства едет комиссия. По какому поводу комиссия, не уточнили, но это и так понятно.
Деревня уже кипит – здесь же не только об интересах наших воспитанников речь идет, но и об интересах местного населения.
И если они думают, что мы будем сидеть и молчать, то они ошибаются. Мы все ресурсы подключим – местную администрацию, депутатов, прессу, наконец.
Хотя Туранская считает, что поднимать бучу пока рано – этим можно только навредить. У нее есть знакомые в министерстве образования, к ее мнению там прислушиваются (у нее даже государственные награды имеются!), и, как известно, худой мир лучше доброй ссоры.
40
Комиссия ничего конкретного не сказала. Да, вопрос обсуждается, но поводов для паники нет – при принятии решения будут учтены мнения и коллектива, и сельской администрации.
Но наша Женечка считает, что если мы хотим быть услышаны, то уже нужно предпринимать какие-то меры – например, пригласить журналиста из областной газеты «Правда Севера». Решать вопрос на уровне Вельской администрации бесполезно – инициатива же идет от областного министра.
Светлана Антоновна думает по-другому. Она – настоящий дипломат. Она уже ездила в Архангельск и общалась с Дудаковым – он заверил, что обсуждения вопроса пройдут на самых разных уровнях, и если доводы в пользу сохранения Солгинского детского дома будут убедительными, то именно такое решение и будет принято.
41
Сегодня в детский дом привезли пятилетнего Артема Тюхтина из деревни Соденьга. У него недавно вся семья погибла при пожаре – отец, мать, старший брат и младшая сестренка. Кажется, оба родителя любили выпить. По версии следствия, отец заснул на диване с зажженной сигаретой.
Он выглядит как загнанный зверек – держит в руках плюшевого медвежонка и всего боится. А еще он всё время плачет. Он, наверно, никогда раньше из деревни не уезжал.
Его привезла соседка, так он вцепился в ее руку и не хотел отпускать.
Он еще слишком маленький, чтобы осознать всё в полной мере, но, кажется, он понимает, что ничего уже не будет прежним.
Интересно, что он любит? Может быть, играть в машинки? Или в солдатиков? Соседка сказала, что дом сгорел полностью, и из игрушек остался только этот медвежонок, вместе с которым Артем в ту ночь ночевал у товарища.
Нужно будет купить ему чего-нибудь вкусненького – конфет или пряников.
42
Артем по-прежнему ни с кем не разговаривает. Но он хотя бы начал кушать, а то первые дни после приезда он вообще ничего не ел.
Полчаса назад в вечерней новостной программе передали, что Дудаков уехал работать в Москву, а областным министром образования назначен какой-то другой человек. Может быть, новый министр не захочет реализовывать идеи своего предшественника?
43
Нет, смена министра на ситуацию не повлияла. Сегодня Женечке опять звонила подруга – сказала, что вопрос о закрытии Солгинского детского дома уже решен.
Туранская связалась с министерством – ее заверили, что это только слухи. Но в каждом слухе, как известно, есть доля правды. Даже Светлана Антоновна немножко запаниковала.
В срочном порядке провели собрание трудового коллектива. Написали письмо в областную администрацию – на имя губернатора. Обозначили достижения детского дома, его важность для местного населения, выразили обеспокоенность обсуждаемыми слухами. Подписались все воспитатели, весь обслуживающий персонал и все воспитанники.
Завтра Туранская едет в Архангельск.
44
Сегодня мы участвовали в митинге перед зданием администрации Вельского района. Решились мы на это спонтанно – только вчера, когда уехала Светлана Антоновна. Собственно говоря, именно ее отъезд и сподвиг нас на это мероприятие. Наверно, если бы она была в Солге, она бы нас остановила – она привыкла всё делать правильно, в соответствии с требованиями закона.
А закон, как выяснилось, требует, чтобы любой митинг (неважно, по какому поводу) был согласован с органами власти. А иначе он – митинг – не законен. Глупо, да? А если кто-то решит митинговать именно потому, что он с какими-то действиями этой самой власти не согласен? Сможет он получить на этот митинг разрешение? Вряд ли.
Но это даже хорошо, что мы про такие правила ничего не знали, потому что иначе мы бы, наверно, в Вельск не поехали. А так мы, хотя бы, пошумели и привлекли к проблеме внимание – словом, подняли бучу.
Младшие поехали в Вельск на нашем автобусе, а старшие вместе с воспитателями – на поезде. В десять часов мы были уже на площади, перед зданием администрации – с плакатами. Конечно, мы не надеялись, что проблема прямо там будет решена (у главы района нет таких полномочий), но мы хотели хотя бы услышать, что он нас понимает и поддерживает. А он к нам даже не вышел. Вышел его заместитель, который и сообщил о том, что мы должны убираться восвояси, потому что разрешение на проведение митинга получено не было. Сказал он, разумеется, это вполне корректно, но смысл от этого другим не стал. А потом и полиция подтянулась.
Конечно, пошумели мы знатно, хотя драться с представителями власти не стали. Они с нами тоже. Хорошо, что Конюхов накануне позвонил во все местные газеты – участие прессы оказалось очень кстати – в их присутствии заместитель главы района подтвердил, что районная администрация о проблеме знает и уже предпринимает шаги по защите интересов наших воспитанников. Что он под этим подразумевает, он, правда, не уточнил.
Подходили к нам и горожане, выражали поддержку. Может быть, если о митинге напишут не только в районных, но и в областных газетах, губернатор и его министры поймут, что нельзя оптимизировать бюджетные расходы за счет сирот.
45
Приехала Императрица и нас отругала. Сказала, что такими действиями мы только настроим против себя главу района, а его поддержка нам очень нужна. Но Женечка считает, что с митингом мы решили правильно, и тут я с ней согласна. Тем более, что поездка Туранской никаких результатов не принесла. На прием ни к губернатору, ни к областному министру образования она не попала – они оба были в отъезде. Она только передала наше письмо и удовлетворилась тем, что оно было зарегистрировано. А заместитель министра ей сказал, что он знаком с ситуацией, и о нашей позиции по данному вопросу тоже знает. Трудно, наверно, работать заместителем – часто приходится отдуваться за начальника.
Да, Илья тоже направил запрос – свой, депутатский, – в областное министерство образования. Ой, я тебе же так и не сказала – он теперь депутат! Да-да, он прошел в районное собрание депутатов и теперь имеет соответствующий мандат. Я его спросила, есть ли у районных депутатов значки, как у депутатов Государственной Думы (я видела по телевизору такие у тамошних депутатов на лацканах пиджаков), а он только рассмеялся.
