– Сэр, – сказал Джордж, возмущенно вставая, – я толком не знаю, как вам достались эти закладные. Есть вещи, известные адвокатам, но не известные честным людям, и это одна из них. Но, похоже, что они у вас есть и вы собираетесь использовать их, а раз так, мистер Квест, я должен вам кое-что сказать, а именно, что ничего хорошего у вас из этого не выйдет.
– Что ты имеешь в виду, Джордж? – резко спросил адвокат.
– Какая вам разница, что я имею в виду, сэр. Я имею в виду то, что я говорю. Я имею в виду, что иногда у людей в их жизни есть вещи, спрятанные с глаз подальше, где их никто не может видеть, такие тихие вещи, как будто они мертвы и похоронены, а они не мертвы и не похоронены, они очень даже живые и живут так, словно готовы стряхнуть крышку со своего гроба. Я это к тому, сэр, что когда люди начинают замышлять против других разного рода пакости, эти мертвые вещи имеют обыкновение всплывать и движутся туда, где им меньше всего рады, и может статься, что если вы захотите выгнать старого сквайра и мисс Иду из замка, нечто подобное случится и с вами, сэр. Помяните мое слово, сэр, в этом мире, как вы узнаете на своем опыте, есть справедливость, а теперь, сэр, прошу прощения, я желаю вам доброго утра и спешу откланяться. Вы же на досуге поразмышляйте о том, что я вам сказал. – И с этими словами Джордж ушел.
– Джордж! – крикнул мистер Квест ему вслед, поднимаясь со стула, – Джордж! – но слуга сквайра его уже не слышал.
– Черт подери, что он имел в виду? Какого дьявола? – воскликнул мистер Квест и снова сел. – Сомневаюсь, – размышлял он, – что этому увальню известно про Эдит. Невозможно, невозможно! Знай он что-то, он сказал бы больше, а не ограничился бы намеками, будь он умнее, он бы раскрыл свои карты. Он явно говорил наобум, чтобы запугать меня. Боже мой! Что было бы, будь ему известно хотя бы что-то. Это означало бы конец всему! Абсолютно всему! Я улажу это дело, как только смогу, и поскорее покину страну. Невозможно жить в постоянном напряжении, это все равно, что жить с занесенным над головой топором. Или же я поручу это кому-то еще, а сам уеду немедленно! Впрочем, нет, это будет похоже на бегство. Это все ерунда; откуда он может об этом знать?
Однако он был настолько потрясен, что, хотя и пытался раз за разом, но так и не смог сесть за работу, пока, наконец, не выпил пару стаканов хереса из графина в шкафу. Но даже выпив, он подумал, что если его страшит одна только тень топора, то каково ему будет, если он воочию увидит блеск стали?
Никаких дальнейших писем из замка Эдварду Косси не пришло, но, несмотря на все его нетерпение, минуло еще две недели, прежде чем он смог увидеть Иду и ее отца. Наконец, одним прекрасным декабрьским утром, впервые после несчастного случая, ему разрешили сесть в карету, и его первая поездка была в замок Хонэм.
Когда сквайр, который сидел в вестибюле и писал письма, увидел несчастного, бледного человека, закутанного в меха, с белым лицом, испещренным следами шрапнели и с черными кругами под большими темными глазами, которому помогли выйти из закрытой кареты, он даже не сразу понял, кто перед ним, и окликнул Иду, которая проходила по коридору, чтобы та сказала ему, кто приехал.
Разумеется, она тотчас же узнала своего поклонника и хотела уйти, но отец не дал ей это сделать.
– Раз ты влипла в эту историю, – сказал он, забыв, как и ради кого она в нее влипла, – теперь давай сама ищи из нее выход.
Когда Эдвард, которому помогли войти в комнату, увидел стоящую там Иду, казалось, вся кровь в его истощенном теле прилила к его бледному лицу.
– Как поживаете, мистер Косси? – сказала она. – Я рада вас видеть, и надеюсь, что вам лучше.
– Прошу прощения, но я вас не слышу, – сказал он, оборачиваясь. – Я оглох на правое ухо.
Ее сердце на миг сжалось от жалости. Эдвард Косси, слабый, несчастный, хромающий, вырванный из челюстей смерти, был совершенно не похож на Эдварда Косси в полном расцвете молодости, здоровья и силы. Более того, его состояние пробудило в ней искреннее сострадание, так что впервые с тех пор, как она прониклась к нему полным безразличием, она посмотрела на него без отвращения.
Тем временем сквайр пожал ему руку и подвел к креслу перед камином. Затем, после нескольких вопросов и ответов об этом печальном происшествии и его милосердном выздоровлении, возникло молчание.
Первым нарушил его Косси.
– Я пришел к вам обоим, – сказал он со слабой нервной улыбкой, – по поводу писем, которые вы мне написали. Если бы мое состояние позволило, я пришел бы раньше, но, увы.
– Да, – сказал сквайр, являя собой внимание к гостю.
Ида же сложила руки на коленях и сидела неподвижно, устремив взгляд на огонь.
– Похоже, – продолжил Косси, – к моему случаю, как и ко многим другим, применима старая пословица – кто отсутствовал, тот пусть пеняет на себя. Как я понял из этих писем, наша помолка с вами, мисс де ла Молль, разорвана.
Ида кивнула в знак согласия.
– И что она разорвана на том основании, что, будучи в силу стечения обстоятельств, в которые я не стану вдаваться, я был вынужден передать закладные мистеру Квесту, я нарушил свою сторону обязательств?
– Да, – коротко ответила Ида.
– Так вот, я приехал, чтобы сказать вам обоим, что я готов изыскать деньги, чтобы выкупить и полностью погасить эти закладные.
– Понятно! – сказал сквайр.
– Кроме того, я готов сделать то, что я предлагал и раньше, а поскольку мой отец мертв, я вполне в состоянии это сделать, а именно, отписать Иде в ее личное пользование двести тысяч фунтов стерлингов и, вообще, согласен сделать все, что угодно, что только она или вы пожелаете. – И он вопросительно посмотрел на сквайра.
– Не смотрите на меня так, я вам ничего не скажу, – произнес тот с легким раздражением. – У меня нет голоса в этом вопросе.
Он повернулся к Иде. Та поднесла руку к лицу и покачала головой.
– Думаю, – сказал Эдвард, не без горечи, – я не ошибусь, если скажу, что своим изменением ваше мнение в большей степени обязано полковнику Кваричу, нежели факту передачи этих закладных.
Ида опустила руку и посмотрела ему в лицо.
– Вы совершенно правы, мистер Косси, – смело сказала она. – Полковник Кварич и я привязаны друг к другу, и мы надеемся в один прекрасный день пожениться.
– Черт бы побрал этого Кварича! – сердито буркнул сквайр себе под нос.
Эдвард заметно вздрогнул от столь откровенного заявления.
– Ида, – сказал он, – я в последний раз обращаюсь к вам. Я всем сердцем предан вам, предан настолько, что хотя это может показаться глупым, особенно перед вашим отцом, я действительно думаю, что лучше бы я не выздоровел после моего ранения, нежели, выздоровев, получил вот это. Я дам вам все, что только может пожелать женщина, и мои деньги сделают вашу семью такой, какой она была много веков назад, величайшей в нашем графстве. Я не притворяюсь святым – возможно, вы слышали обо мне что-то дурное – или выдающейся личностью. Я обычный человек, каких большинство, но я предан вам. Подумайте, прежде чем окончательно откажетесь от меня.
