– Да пусть его!.. Нас-то уже здесь не будет…
– Но «Стремительный» должен отплыть только в девять часов, Гарри…
– «Стремительный» уйдет, когда будет нужно!.. – рявкнул капитан. – Но ни слова об этом пассажирам…
– Ясно, Гарри! Черт возьми, да я бы отдал свою долю, лишь бы убраться из этих мест. Здесь становится жарковато…
– Еще только пару недель терпения и осторожности, Корти, больше нам и не потребуется!
Когда мистер Гораций Паттерсон и его подопечные вернулись на судно, было уже десять вечера. Джон Говард попрощался со старой Кэт и ее мужем. А уж сколько объятий выпало на его долю, сколько добрых пожеланий он услышал, и не сосчитать!
После весьма утомительного дня пассажиры нуждались в отдыхе и тут же разошлись по каютам, как вдруг Джон Говард поинтересовался, не появлялся ли на судне отставной моряк по имени Нед Батлер, желавший повидать капитана Пакстона.
– Да… – ответил Корти. – Но он не застал капитана, тот был в это время в порту…
– Так, значит, он явится завтра, до отплытия «Стремительного»?..
– Он обещал, – ответил Корти.
Четверть часа спустя кают-компания наполнилась звуками самого смачного храпа, который когда-либо издавала группа измученных путешественников, и среди этого многоголосья резко выделялся баритональный храп мистера Паттерсона.
Естественно, пассажиры и ухом не повели, когда часа в три утра «Стремительный» начал лавировать, выходя из бухты Портсмута. Когда шесть часов спустя они появились на палубе, судно уже было милях в пяти-шести от острова Доминика. Магнус Андерс и Тони Рено в один голос воскликнули:
– Как… уже в море?..
– И с якоря снялись без нас?.. – с обидой в голосе добавил Тони Рено.
– Я опасался, что погода переменится, – ответил Гарри Маркел, – и хотел воспользоваться ветром, дующим с суши…
– Прекрасно! – объявил Джон Говард. – А как же старина Батлер, который так хотел вас повидать, капитан Пакстон?..
– Ах да… Батлер… припоминаю… мы плавали вместе, – протянул Гарри Маркел, – но я не мог больше ждать!..
– Бедняга! – вздохнул Джон Говард. – Он здорово огорчится! Не знаю, право, узнал бы он вас… Он помнит вас дородным и невысоким, с рыжей бородой…
– Старик, у которого отшибло память! – коротко бросил Гарри Маркел.
– Вовремя мы смылись!.. – шепнул Корти боцману.
– Точно, – подтвердил Джон Карпентер, – а то вообще пришлось бы рвать когти, оставшись с носом!
Глава IV
Мартиника
На этот раз Гарри Маркелу удалось избежать опасности. Но еще трижды, на Мартинике, Сент-Люсии и Барбадосе, он мог с ней столкнуться. Будет ли ему всегда везти?.. Невероятная удача сопутствовала ему с самого начала пиратской карьеры вплоть до момента, когда он и его сообщники объявились на борту захваченного «Стремительного». И с тех пор фортуна не покидала Гарри, даже когда ему удалось избежать встречи с Недом Батлером. Что же до описания капитана Пакстона, данного матросом и столь разительно отличавшегося от его теперешнего вида, то это ничуть не волновало пирата, ибо он считал, что пассажиры об этом уже и думать забыли. Гарри верил в свою счастливую звезду и решил довести до конца жестокое и невероятно дерзкое предприятие.
В то утро, как уже говорилось, остров Доминика, чьи самые заметные возвышенности были уже едва видны, остался милях в пяти-шести к югу, да и уже вообще исчез бы из виду, если бы ветер чуть-чуть посвежел. Расстояние между этим островом и Мартиникой почти такое же, как между Гваделупой и Доминикой
[200]. Однако горы Мартиники весьма высоки
[201], и в хорошую погоду их можно увидеть с расстояния миль в шестьдесят. Было вполне вероятно, что их можно будет различить еще до захода солнца, тогда уже на следующий день «Стремительный» прибудет в Фор-де-Франс, столицу острова, то есть достигнет цели очередного перехода.
Разделенный на девять кантонов и двадцать девять коммун, остров состоит из двух округов – Сен-Пьер и Фор-де-Франс.
Небо было восхитительно, море великолепно, и воздух был как бы пронизан удивительным солнечным светом, на небе же не было ни облачка. Постоянный тяжелый накат с моря едва ощущался. Барометр застыл на отметке «ясно».
При этих условиях можно было предположить, что «Стремительный» делает не более пяти-шести миль в час. Поэтому Гарри Маркел распорядился поставить лисели и брамсели на фок- и грот-мачтах, а также крюйс-брамсель – словом, «Стремительный» оделся парусами.
Тони Рено и Магнус Андерс не отставали от остальных матросов, карабкаясь по вантам, взбираясь на марсы, цепляясь за реи, поднимаясь до самой верхушки брам-стеньги, потравливая шкоты лиселей, а их товарищи помогали им, крепя и подтягивая шкоты.
Но неужели, когда поворот был выполнен, эти сорвиголовы спокойно спускались на палубу, а не предпочитали посидеть где-нибудь на верхушке мачты?
На полуюте, усевшись в удобное новое кресло и обложившись мягкими подушками, ментор с гордостью наблюдал за своими подопечными. Конечно, он беспокоился, глядя, как они разгуливают по реям или карабкаются по вантам, и не раз советовал юношам быть поосторожнее. И все же он был восхищен. Ах! Если бы здесь был мистер Джулиан Ардах, если бы они могли обменяться с ним замечаниями, каких бы восторженных похвал удостоились воспитанники Антильской школы! Но все это мистер Паттерсон расскажет директору по возвращении, когда будет вручать ему отчет о расходах на это изумительное путешествие!
И что же удивительного, если в тот момент, когда Тони Рено и Магнус Андерс взобрались на самую верхушку мачты, у достойного эконома вырвалась очередная цитата, которую услышал стоявший рядом Джон Карпентер:
– «Sic itur ad astra…»
[202]
– Что это значит, мистер?.. – спросил боцман.
– Это означает, что они поднимаются к небу.
– И кто же это так нанизал слова одно на другое?..
– Божественный Вергилий.
– Знал я одного типа с таким именем, негра, который служил сторожем при складах на трансатлантических судах…
– Нет, это не он, мой друг…
– Значит, вашему Вергилию повезло, потому что моего повесили!
В течение дня «Стремительный» встретил несколько каботажных судов, курсировавших между Антильскими островами, но, как и прежде, держался от них на почтительном расстоянии.
