Моргнув поворотниками, «лендкрузер» прижался к тротуару.
— Ну наконец-то! Я уже думала, ты про меня забыл.
Трошин подумал, что можно было и не хлопать дверью автомобиля с такой силой, но сдержал досаду и улыбнулся.
— Ты не представляешь, какой у меня сегодня день вышел. Удачный!
— Да? — Она вздернула брови вверх, пытаясь изобразить заинтересованность. — И что же такого удачного за день произошло?
— Был у нашего дорогого мэра, — он заметил, что при упоминании Миткевича ее лицо непроизвольно подобрело, — в общем, он выделяет мне участок земли, прямо у объездной дороги.
— Так объездной же еще нет пока.
— Сегодня нет, — усмехнулся Николай, — а завтра уже делать начнут. Пока они будут с дорогой возиться, я успею новый мотель построить. Большой, не то что сейчас. Автосервис, магазины, заправка, в общем, все в одном месте. А самое главное, когда объездная откроется, у меня на этом участке дороги конкурентов вообще не будет. Выведу бизнес, так сказать, на новый уровень.
— Колюня, — она недовольно поджала губы, — а давай ты мне про бизнес как-нибудь в другой раз расскажешь. Я уже тут сколько времени в машине сижу, а ты меня даже не поцеловал ни разу.
Николай с готовностью потянулся к пассажирскому креслу. Его рука коснулась золотистых, вьющихся локонов, а губы жадно впились в приоткрытые, ищущие поцелуя Маринкины губы.
Глава 6,
в которой Хованский на Лунина сердится, а Светочка из-за него расстраивается
— Ты идиот?
Сочтя вопрос риторическим, Илья в ответ промолчал. Хованский швырнул на стол заявление Лунина об отпуске, выскочил из-за стола и начал раздраженно расхаживать по кабинету из стороны в сторону.
— Молчишь, Лунин? — осведомился генерал-майор. — Не знаешь, что ответить? А я тебе сам скажу. Ты, может, и не совсем идиот, но какая-то часть мозга, которая за здравый смысл отвечает, у тебя периодически отключается.
Лунин предполагал, что, скорее всего, за здравый смысл отвечает весь мозг, целиком, но, не будучи в этом до конца уверен, вновь решил промолчать.
— Вот прошлый раз у тебя отключение было, когда ты один в Новосибирск потащился, — все больше распалялся Хованский, — чем дело кончилось? Тебя, дурака, еле откачали, а потом еще и лечили за казенный счет два месяца. Или больше?
— Два с половиной, — честно признался Лунин. — Ну не будут же меня в Одинске снова бить. В конце концов, я хочу только пообщаться с коллегами. Посмотрю дело. Если у меня не будет вопросов, я на следующий же день оттуда уеду.
— Илюша, — Хованский буквально подпрыгнул на месте от возмущения, — Илюша, очнись! Ты кто такой, чтобы тебе дело показывали? Какое ты к этому делу отношение имеешь, окромя того, что ты родственник главного подозреваемого? Хотя, какой он там главный, он единственный! Других нет. Ты это понимаешь?
— Вот именно этот момент я и хочу уточнить. — Лунин чувствовал, как от пристального взгляда начальника областного управления, а еще больше от его становящегося все громче крика у него начинает шуметь в голове и стираются из памяти заблаговременно заготовленные дома фразы. — Должны же они были рассматривать и другие версии. Хотя бы ради приличия.
Хованский стоял, упершись сжатыми кулаками в стол, и лицо его не выражало ничего, кроме крайней степени возмущения. В голове Ильи промелькнула мысль, что сейчас не самый подходящий момент для того, чтобы использовать свой последний аргумент, но остановиться он так и не смог.
— На отпуск я в любом случае имею право, так что моей поездке в Одинск помешать все равно ничто не может. Но если вы дадите распоряжение, чтобы мне дали ознакомиться с материалами дела, я вернусь быстрее.
— Вон оно как.
Дмитрий Романович машинально потер горло, как он делал обычно в минуты самого сильного волнения. Обычно после такого жеста он извлекал из шкафчика очередную бутылку с подаренным коньяком и несколькими большими глотками снимал накопившееся в организме напряжение, но на этот раз Хованский, проявив небывалую для себя выдержку, всего лишь взмахнул рукой и со всей силы врезал кулаком по деревянной столешнице. Столешница удар выдержала, а генерал, издав шипящий и ругательный набор звуков, схватился за ушибленную руку.
— Может трещина в кости быть, — посочувствовал Илья.
— Заткнись, Лунин, заткнись за ради бога!
Нянча стремительно опухающую ладонь, Хованский вернулся в свое кресло.
— С Рокси Светка будет возюкаться или опять мне подкинешь?
Вздрогнув от неожиданности, Илья изумленно уставился на начальника управления.
— Если ты и сейчас будешь молчать, я точно решу, что ты идиот, — просипел Дмитрий Романович.
— Она со мной поедет, — быстро пришел в себя Лунин.
— Ну да, вдвоем-то оно завсегда сподручнее, — неожиданно добродушно согласился Хованский, а затем все тем же мягким, отеческим тоном добавил: — Пошел вон отсюда, пока я не передумал.
* * *
Лунин проснулся рано, до звонка будильника, установленного на шесть часов, оставалось еще почти сорок минут. Некоторое время Илья лежал неподвижно, разглядывая темно-серую гладь натяжного потолка, затем аккуратно выбрался из-под одеяла и нашарил ногами тапочки. На кухне уже все было готово к его отъезду. На полу лежала большая спортивная сумка, в которую Светочка с вечера уложила комплект свежевыглаженного постельного белья, спортивный костюм, брюки, две футболки, столько же трусов и целых три пары носков, а сам Лунин добавил ноутбук и электронную читалку. Джинсы и серая навыпуск рубашка висели на спинке стула. Илья быстро оделся. Оставалось только достать из холодильника еще вчера приготовленные Светочкой пластиковые контейнеры с котлетами и бутербродами и приготовить термос с кофе. Электрический чайник, нагреваясь, зашумел, и Лунин не услышал тихих шагов в коридоре.
— Уже собираешься?
Светочка стояла на входе в кухню, прижавшись к стене, одетая в одну лишь полупрозрачную ночную рубашку. Она показалась Илье такой маленькой и беззащитной, что у него неожиданно вдруг пронзительно защемило в левой стороне груди.
— Что-то не спится. — Илья шагнул к Светочке и, наклонившись, прижался губами к ее лицу.
Вода в чайнике забурлила, закипая, а затем послышался громкий щелчок.
— Я тебе наведу кофе.
Светочка мягко отстранилась от Лунина. Рука Ильи скользнула по Светочкиному плечу, на мгновение задержалась на бретельке ночнушки, но затем его пальцы разжались.
— Ты все еще сердишься?
Светочка ответила не сразу. Она насыпала в термос три чайные ложки кофе, затем добавила столько же ложек сахара.
— Ты не представляешь, как Дмитрий Романович на тебя ругался. Я таких слов от него никогда не слышала. Он говорит, что это худшее из того, что приходило тебе в голову.
