— Мало им, — покачал головой Трошин и, зажмурившись, выпалил: — Дом еще в залог просят.
В гостиной стало так тихо, что Николай вдруг услышал, как где-то в начинающемся прямо за их забором лесу кукует кукушка.
— Дом, значит. — Ленка не глядя протянула руку к кружке с уже остывшим чаем. — А если что-то не так пойдет?
— Ну что там может не так пойти? — Николай нервно заерзал на стуле. — Объездную строить стопудово будут, тендер уже объявлен. Кроме меня, пока никто не сообразил, что делать надо, так что, когда дорогу запустят, я один открыться успею. Да и вообще, я карту смотрел, там больше нет подходящих участков. При таком раскладе вообще весь кредит года за три отобьем.
На некоторое время в комнате вновь воцарилось молчание.
— Хорошо, — наконец кивнула Ленка и тут же нахмурилась, — погоди лыбиться. Я Диме-то позвоню для начала, сама его послушаю. Если он все так же, как и ты, скажет, ну значит, так и быть, возьмем этот твой кредит, а если нет, то извини, я шею подставлять не буду.
— Звони.
Николай выскочил из-за стола и тут же принес жене ее лежавший на подоконнике телефон.
— Звони, радость моя!
Глава 8,
в которой собаке Лунина рады больше, чем ему самому
Здание следственного комитета Лунин нашел без особого труда. Оставив машину на парковке и пообещав Рокси скоро вернуться, он поднялся по ступенькам невысокого крыльца и, перед тем как войти внутрь, оглянулся. Небольшая площадь, расположенная перед следственным комитетом, была превращена в стоянку для машин, посредине которой возвышалась шестиугольная бетонная клумба, сплошь усаженная бархатцами. На другой стороне площади пестрела вывесками остекленная коробка торгового центра, позади которой возвышались три шестнадцатиэтажных жилых дома. Судя по всему, это были самые высокие дома в Одинске. Крыша каждого из домов была украшена гигантскими пластиковыми буквами, которые все вместе складывались в одну многозначительную фразу.
— Одинск город смелых, — прищурясь, прочитал Лунин.
Почему, по мнению авторов лозунга, смелые люди должны были собираться именно в Одинске, было не очень понятно. Город, как на всякий случай вчера Илья уточнил в Википедии, был основан в 1955 году, не переживал нашествия половцев или печенегов, не видел Наполеона, и даже немецкая армада была разгромлена за десять лет до того, как в здешней тайге появились первые поселенцы. Таким образом, за всю свою недолгую историю город и горожане участия в боевых действиях не принимали, если, конечно, не считать достаточно продолжительного периода девяностых годов прошлого столетия, когда жители Одинска, особенно те, кто помоложе и покрепче, с энтузиазмом грабили и убивали друг друга и случайных приезжих, подвернувшихся им под руку. Возможно, надпись была поставлена в память именно о том времени, но, насколько мог помнить Лунин, сам большую часть девяностых бывший еще школьником, в те годы всплеском криминальной активности мог похвастаться любой город Среднегорской области, да и вообще любой другой регион страны.
— Город смелых, — пробормотал Илья, заходя в здание, — очень интересно.
Предъявив удостоверение дежурному и выяснив, в каком кабинете работает нужный ему следователь, Лунин неторопливо поднялся на третий этаж и нашел двадцать седьмой кабинет. Табличка на двери подтверждала, что он достиг пункта своего назначения.
— Шестакова И.В., следователь. — Илья скользнул взглядом по табличке и надавил на дверную ручку, запоздало подумав, что, возможно, стоило сначала постучать.
Сидевшая за столом женщина быстро повернула голову, на лице ее промелькнуло недовольное выражение. Надо было все же постучать, решил Лунин.
— Ирина Владимировна? — как можно дружелюбнее улыбнулся он хозяйке кабинета.
— Я вас вызывала? По какому делу?
Женщина бросила короткий взгляд на лежащий перед ней на столе ежедневник и вновь подняла глаза на посетителя. От ее взгляда Лунин вдруг почувствовал себя неуверенно, а все его планы выступить в роли эдакого знатока, навестившего затерянный на краю области городишко с целью пусть и не совсем официально, но поделиться мастерством в раскрытии особо тяжких преступлений, рассыпались в прах, так и не начав осуществляться.
— Я по делу Лунина.
Поскольку присесть Илье никто не предложил, он сам подошел к стулу для посетителей и уселся на него, закинув ногу на ногу. Ему казалось, что так он выглядит гораздо солиднее.
— По делу Лунина я на сегодня никого не вызывала. Вы кто?
— Я — Лунин. — Увидев, как лицо женщины замерло в удивлении, Илья положил на стол удостоверение. — Лунин Илья Олегович, двоюродный брат Анатолия Лунина. Мы с вами, можно сказать, коллеги.
Выдав последнюю фразу, Илья моментально покраснел. Он смущенно подумал, что словосочетание «можно сказать» использовал совершенно напрасно, и теперь Ирина Владимировна может обидеться, решив, что он не считает ее полноценным следователем или слишком выпячивает то, что он работает не в районном, а областном управлении.
— Вы уверены? — Голос Ирины Владимировны зазвучал еще холоднее, чем был до этого. — Лично я совсем не уверена, что могу называть вас коллегой.
— Это почему же? — опешил Лунин.
— В данном конкретном случае вы для меня — родственник подозреваемого, и только. Ни больше, ни меньше.
На мгновение Илья подумал о том, что Хованский мог сыграть с ним злую шутку, не позвонив в Одинское управление, а может быть, дело всего лишь в том, что местный руководитель забыл предупредить следователя или не успел этого сделать, не ожидая, что Лунин приедет так рано.
Пока возникающие в голове Лунина предположения сменяли друг друга, сплетаясь в клубок, исчезали, а потом вновь возникали из ниоткуда, Ирина Владимировна протянула руку к стоящему на столе городскому телефону и набрала короткий внутренний номер.
— Это Шестакова, — с невидимым собеседником она разговаривала почти так же строго, как с Ильей, — он приехал. Да, сидит у меня в кабинете. Хорошо, жду.
Судя по услышанной Луниным части разговора, о его визите Ирина Владимировна все же была предупреждена и теперь сообщила кому-то, скорее всего руководителю управления, о том, что незваный и, судя по ее лицу, неприятный гость появился. Помня о принятом в народе сравнении подобных персонажей с представителями татарской национальности, Лунин попытался представить реакцию Ирины Владимировны, если бы в ее кабинет вместо него вломился, размахивая кривой саблей, усатый и узкоглазый потомок Чингисхана. Хотя, кажется, его потомки — это монголы. Тогда почему в поговорке говорится именно про татар?
— Может, чайку? — предложил Лунин, как он это обычно делал, когда в его кабинет забегал поболтать кто-нибудь из коллег, но Шестакова лишь неприязненно взглянула на него в ответ. Илье показалось, что Ирина Владимировна собиралась что-то ему сказать, скорее всего, столь же холодное и колючее, каким был ее взгляд, но не успела, поскольку дверь за спиной Лунина распахнулась, и в кабинет стремительно вошел мужчина в форме подполковника, в одно мгновение поразивший Илью сочетанием удивительно маленького роста и не менее удивительного огромного живота. Казалось, что мужчина, перемещаясь в пространстве, не идет, а буквально перекатывается, и даже явно пошитая на заказ форма, довольно удачно сидящая на фигуре, ширина которой фактически равнялась высоте, не могла уменьшить комизма представшей перед глазами Лунина картины.
