— Вы что там, медитируете? — окликнула его уже ушедшая шагов на двадцать вперед Ирина Владимировна. — Или набираетесь смелости?
— Скорее, второе, — себе под нос пробормотал Лунин и бросился следом за вновь повернувшейся к нему спиной Шестаковой.
Пройдя еще несколько метров по узкому проулку, зажатому между двумя высокими, выложенными из красного кирпича заборами, Ирина Владимировна остановилась и обернулась к догоняющему ее Лунину.
— Здесь ее и нашли, — указала она рукой на обочину, — уже на следующее утро. Место, сами понимаете, не сильно оживленное.
— Ну да. — Илья скользнул взглядом по узкой полоске каменистой земли между забором и проезжей частью, затем поднял голову выше.
— Если вы ищете камеры, то их здесь нет, — насмешливо прокомментировала Шестакова.
— Нисколько в этом не сомневаюсь. Если бы у вас была запись видеонаблюдения, вы бы мне о ней сказали сразу, как только я приехал. И тогда сейчас я бы уже возвращался в Среднегорск. Вы можете поточнее показать, как лежало тело?
— Поточнее, вы как себе это представляете? Или вы думаете, я сейчас здесь улягусь, чтобы вам все продемонстрировать?
— И на каком расстоянии от тела находилось орудие убийства? Палка с гвоздем, я ведь не путаю?
Поняв, что от Лунина так просто не отделаться, Ирина Владимировна предложила:
— Знаете, лучшее, что могу вам посоветовать, — это, когда мы вернемся в управление, посмотреть дело. Там полно фотографий да видеозаписи тоже есть. Мещерская лежала примерно здесь, наискосок, голова чуть ближе к забору. Палка валялась на земле рядом с ней.
— С какой стороны?
— Между убитой и забором.
— А часы?
— Часы были у ее ног, точнее, под ногой. Их обнаружили, когда медэксперт начал осматривать тело.
— Интересно, — пробормотал Лунин. — Тогда последний вопрос. Под ногой, где именно? Под бедром, под голенью?
— Можно сказать, под пяткой. Мещерская была в кроссовках, и вот как раз из-под левого кроссовка часы и достали.
— Левой, — машинально поправил Илья.
— Что — левой? — не поняла Шестакова.
— Левой кроссовки. Кроссовка — это она, женский род.
— Кто бы мог подумать, — удивилась Ирина Владимировна, — всегда в мужском писала.
— Я думаю, им все равно, — улыбнулся Илья. — Скажите, вот если рассматривать ситуацию сугубо теоретически, может так быть, что убитая в тот момент, когда ей нанесли удар, сама держала в руках эти часы?
— Теоретически? — с усмешкой прищурилась Шестакова.
— Ну да, вот смотрите. — Илья достал из кармана ключи от квартиры. — Я начинаю падать, разжимаю руку, ключи летят мне под ноги.
При этих словах Лунин неожиданно повалился на землю и жалобно застонал.
— Как вы натурально падаете. — Ирина Владимировна с опаской сделала шаг к нему и опустилась рядом на корточки. — У вас все нормально?
— Камни тут очень острые, — признался Лунин, болезненно сморщившись и пытаясь опереться на локоть, — посмотрите, где ключи лежат.
— Вот они, ключи ваши. — Шестакова вытащила связку у Ильи из-под ног. — Вы что, рухнули для того, чтобы доказать, что убитая сама часы уронила?
— Ну а что, убедительно ведь? — Кое-как поднявшись, Илья попытался отряхнуть себе спину.
— Не то слово, — засмеялась Ирина Владимировна, — а чтобы доказать, что и самоубилась она тоже сама, вы себе по голове чем-нибудь тяжелым гвазданете? Жаль, палок поблизости не видно. Стойте спокойно, я сама вас отряхну.
— Я думаю, на сегодня следственных экспериментов достаточно.
Илья послушно замер, немного раскачиваясь после каждого полученного по спине удара ладони.
— Немного чище стало, но все равно лучше все постирать. — Лунин не знал, умышленно или нет, но последний хлопок угодил ему по ягодицам. — Стиральная машинка в вашей квартире имеется?
— Вроде была, — кивнул Илья, — даже утюг есть, так что завтра буду при полном параде.
— А с делом вы сегодня знакомиться собираетесь?
— Собираюсь. Надеюсь, моя грязная спина не смущает вас до такой степени, чтобы помешать этим планам?
— Надейтесь, — усмехнулась Ирина Владимировна и направилась в сторону автомобиля, предоставляя Илье возможность рассматривать ее безупречно чистую и столь же безупречно прямую спину.
Усевшись за руль, Лунин уже потянул на себя дверь, когда услышал удивленный женский голос:
— Илюша?
Начатое движение руки было уже не остановить, и дверь с шумом захлопнулась. Повернув голову, Илья увидел метрах в двадцати от машины Татьяну Васильевну. На мгновение он растерялся, не зная, как лучше поступить, затем, не открывая двери, помахал тетке рукой и завел двигатель.
— Вы к ней разве не выйдете?
Илья не разобрал, чего в голосе Шестаковой было больше, удивления или упрека.
— Нет, — Лунин дернул рычаг переключения скоростей со стояночного режима, — я здесь не ради нее.
Вывернув руль до упора вправо, Илья сдал задом к чьим-то выкрашенным черной краской железным воротам и тут же закрутил руль в противоположную сторону. Белый «хайландер» проехал прямо почти через всю улицу, затем повернул на перекрестке налево и исчез из вида, а тетка все стояла неподвижно, прижимая левую руку к груди. Из глаз ее текли слезы, и если бы сейчас кто-то вышел из черных стальных ворот, возле которых недавно разворачивался белый внедорожник, то этот человек мог подумать, что она чем-то очень расстроена, не то внезапным появлением Лунина, не то его быстрым, безмолвным исчезновением. Но если бы этот человек подошел на несколько шагов ближе к плачущей женщине, он с удивлением бы заметил, что с лица ее не сходит слабое подобие улыбки, а губы при этом тихо, почти беззвучно повторяют:
— Приехал Илюшенька, слава богу, приехал…
Глава 11,
в которой губернатор добивается своего, а Трошин оплачивает чужие покупки
Почти три года назад
Выйдя на крыльцо, Трошин улыбнулся. Вот и все, хомут на шею он себе повесил. Осталось как-то исхитриться сделать так, чтобы этот хомут его самого к земле не пригнул. Хорошо хоть, удалось договориться с банком о том, что кредит будет выдан не сразу всей суммой, а частями, по мере необходимости. Это значит, что проценты, которые начнут начисляться уже с завтрашнего дня, хотя бы первое время будут относительно невелики. Хотя, сколько оно продлится, это «первое время»? Не так уж и долго; в любом случае, по условиям договора, он обязан выбрать всю сумму в течение года со дня подписания. А это значит, что совсем скоро он будет обязан ежемесячно выплачивать банку около полумиллиона рублей, а это немногим меньше того дохода, который приносит ему «Радушный». Дай-то бог, если сотка будет оставаться. А что такое сто тысяч в месяц для его семьи?
