Миновав перекресток, Илья чуть сильнее надавил на педаль газа и вновь предался размышлениям. Может оказаться так, что вся эта музыка нравится только одному человеку — тому, кто эту музыку ставит, и то, что звучит, — это хит-парад его личных пристрастий. А все остальное — «запомните наш номер для ваших эсэмэс, а еще вы можете проголосовать в нашей группе «ВКонтакте», — все это лишь бессмысленная болтовня, призванная создать у радиослушателей иллюзию соучастия. Подобная мысль уже не в первый раз приходила в голову Лунина, только до этого подобное обычно происходило вечером, когда, придя с работы, он включал телевизор и, помешивая ложкой закипающие пельмени, слушал, а иногда даже смотрел на лица облеченных властью людей, рассказывающих, как надо жить правильно, чтобы всем было от этого хорошо, и объясняющих, почему это «хорошо» еще так и не наступило. Впрочем, некоторые ораторы были убеждены, что на самом деле все хорошее, что могло произойти с ними, а значит, и со страной, уже свершилось, а те, кто этого не понимает, просто-напросто недостаточно патриотично настроены. В такие моменты Илья обычно откладывал ложку в сторону, брал в руку пульт и переключался на канал остросюжетного кино, где в очередной раз показывали один и тот же триллер, в котором Морган Фримен ловил похищавшего девушек маньяка. Поливая разварившиеся пельмени кетчупом, Лунин думал, что не может быть такого, чтобы всех этих, уверенных в себе и своем будущем, народных избранников кто-то действительно выбрал. Точнее, кто-то их выбрал, но вряд ли это были именно те люди, которые ходили на выборы. Однако в своих суждениях Илья никогда не был слишком категоричен. Сам он на выборах никогда не был, поэтому вполне допускал, что может ошибаться. В конце концов, кто-то же решил, что надо регулярно показывать именно этот фильм с Фрименом, и ничего, его, Лунина, этот выбор в целом устраивает. А значит, не так уж и важно, кто делает выбор, главное, чтобы этот выбор был правильным.
Притормозив перед светофором, Илья взглянул на остановившийся рядом с ним белоснежный «лексус». Сидевшая за рулем девушка ритмично похлопывала по рулю рукой и, судя по тому, как шевелились ее губы, подпевала звучащей по радио песне. Илья прищурился, чтобы лучше разглядеть движение ее губ, и улыбнулся. В белоснежном «лексусе» звучала та же песня, что и в салоне его «хайлендера». «Лексус» стремительно ушел вперед, и Илья запоздало понял, что светофор переключился на зеленый. Он торопливо выжал педаль газа, но это не спасло его от презрительного сигнала клаксона стоящей позади машины.
Свернув в свой микрорайон, Илья, немного поколебавшись, решил оставить машину прямо под окнами дома, а не гнать ее на охраняемую стоянку. Телефон уверенно прогнозировал к утру осадки, а тащиться под дождем почти километр до стоянки Лунину совсем не хотелось. Нервно подрагивая, лифт набрал нужную высоту и с грохотом распахнул двери, спеша избавиться от лишних килограммов своего пассажира. Левой рукой Илья нажал кнопку звонка, а правой уже нашарил в кармане ключи. Пока Юленька будет открывать дверь квартиры, он уже войдет в тамбур. Илья дважды повернул ключ в замочной скважине и распахнул железную дверь, ведущую на общую площадку. То, что дверь квартиры так и не открылась, Лунина не очень удивило. Если Юленька увлечена просмотром нового сериала, то ее не так просто оторвать от экрана телевизора. Илья нахмурился. Что-то было неправильно, не так, как должно было быть, не так, как всегда. Он запер дверь в тамбур и, сделав шаг к квартире, наконец понял — было слишком тихо. Илья поспешно ткнул ключом в замок. Должно быть, Юленька ушла с Рокси на прогулку, другой причины того, что он не слышит заливистый лай болонки, быть просто не могло. Это же объясняет, почему дверь до сих пор не открыли. Замок щелкнул, и Лунин, поспешно дернув дверь на себя, вошел в квартиру.
Пустые плечики, сгрудясь в кучу, испуганно смотрели на Лунина из-за сдвинутой створки шкафа-купе. Висевший у самой стены потертый кожаный пиджак, подаренный мамой ему на тридцатилетие, казался в пустом шкафу чужеродным, случайно оказавшимся там предметом. Илья попытался усмехнуться: ну да, кому нужен этот старый, растрескавшийся кусок кожи, который Юленька давно предлагала выкинуть? Интересно, воры знали, в чью квартиру залезли? Это же надо: умудриться обокрасть следователя по особо важным делам. Да уж, коллеги такого повода посмеяться точно не упустят. Бросив на пол дорожную сумку, Лунин прошел в гостиную, чтобы понять, что еще украли. Телевизор и музыкальная система занимали свои привычные места. Илья удивленно хмыкнул и распахнул шкаф.
С самого начала они с Юленькой решили, что три верхние полки в гардеробе будут принадлежать Илье, ему они лучше подходили по росту, а четыре нижние заберет себе Юленька. Некоторое время Лунин созерцал не очень аккуратные стопки своих вещей.
— Можно было хотя бы прислать эсэмэску, — пробормотал Илья и, почувствовав, как у него пересохло во рту, вышел из комнаты и направился на кухню.
Рокси ждала его прямо у двери. Лунин, взглянувший под ноги в последний момент, чуть было не наступил на болонку.
— Рокси! — Илья неловко присел на корточки и протянул руку, чтобы потрепать собаку за голову. — Не спи! Рокси?
Сидеть на корточках было неудобно, и Лунин опустился перед телом болонки на колени. Боковое зрение, о существовании которого Илья до этого лишь догадывался, мгновенной фотовспышкой выхватило из интерьера гору сухого корма, возвышающегося над огромной, ядовито-зеленой салатницей, и маленькую розовую давно пересохшую мисочку для воды.
— Рокси! — Илья схватил болонку в руки, поразившись, каким невесомым стало за несколько дней ее тельце. — Рокси! — Он скрючился, прижимая собаку к груди, и громко, не сдерживаясь, зарыдал.
Глава 4
Похоже, уходящий сентябрь был вовсе не рад тому, что скоро его место займет второй из вечно хмурой троицы осенних братьев месяцев. Свое недовольство он уже третий день подряд выплескивал на улицы Среднегорска, отчего те тут и там покрылись глубокими лужами, наглядно демонстрирующими неровности асфальтового покрытия. Проезжая по этим лужам, автомобили разбрасывали во все стороны потоки серых холодных брызг, заставляя передвигающихся пешком неудачников жаться в стороны или отскакивать с тротуара в грязный, расплывшийся газон, лишь бы не быть облитыми с головы до ног. Испытав по дороге не очень пристойное, но тем не менее приятное ощущение превосходства над пешеходами, Илья нашел свободное место для парковки недалеко от шлагбаума и заглушил двигатель. Дождь, с утра еще довольно сильный, превратился в мелкую изморось, а на небе Лунин заметил первые за несколько дней, еще пока совсем небольшие просветы, намекающие на то, что, возможно, через часок-другой если не на земле, то в небе над городом станет сухо.
Открыв дверцу автомобиля, Лунин моментально превратился в пешехода. Во всяком случае, ноги он промочил быстрее, чем успел сделать первый шаг, не глядя соскочив прямо в глубокую лужу. Илья стремительно выпрыгнул из воды на относительно сухое место, но было уже поздно. Мокрые, мгновенно ставшие ледяными носки липли к ногам, а изрядно потяжелевшие летние, не по сезону туфли при каждом шаге издавали мерзкие чавкающие звуки. Унылым вздохом Лунин подавил в себе желание вновь сесть в машину и поехать домой переобуться и, подняв воротник куртки, прошел через открытую калитку на территорию больницы.
