— Непременно, — искренне пообещал Лунин, что-то ему подсказывало, что внезапное возвращение может сулить неприятности. Правда, было не очень понятно, кому именно, но скорее всего, и ему, и Юленьке, и, может быть, кому-то третьему.
— Кстати, Лун, тебе от Катьки благодарность, — сменила тему разговора Юленька.
— От какой Катьки, за что благодарность? — флегматично поинтересовался Лунин.
— Катька у нас, — всех своих подружек Юленька всегда именовала «нашими», — одна. Кузьмина. А спасибо тебе за пуговицу, что ты оставил, а то она такую же нигде найти не могла.
— Да ладно, — промямлил Илья, — не за что.
На его взгляд, пуговица была самая обыкновенная, и купить такую же, или не отличимую взглядом ей подобную, особого труда не составляло.
— Привет ей от меня. — Лунин замолчал, не зная, что еще стоит говорить в таких случаях.
— Передам непременно, — вновь затараторила Юленька. — Ну все, Лун, рада, что у тебя все хорошо, целую. Не забудь позвонить перед выездом. Пока!
— Пока, — облегченно отозвался Лунин.
За время разговора пельмени уже разварились и теперь огромными надутыми пузырями плавали в кипящей воде. Раздосадованный, Лунин выключил плиту и начал торопливо шумовкой вылавливать бесформенные куски теста из кастрюли. Обильно залив тарелку майонезом, он некоторое время сосредоточенно забрасывал в рот разварившиеся безвкусные пельмени с иногда попадающимися маленькими мясными комочками, затем отодвинул тарелку в сторону.
В Инстаграме Юленьки он открыл вкладку «подписчики». Среди девятисот с лишним человек, непонятно зачем подписавшихся на довольно невзрачный аккаунт его жены, он с трудом нашел того, кто был ему нужен. «Кэтти К.», ну да, точно, это она и есть. Лунин вспомнил подружку жены, работающую инструктором в фитнес-клубе. Илья одну за другой просматривал недавние фотографии Кузьминой. Вот она в спортзале, позирует возле тренажера, вот в городском парке, на набережной, в галерее торгового центра демонстрирует пакетик, украшенный названием модного брэнда. Илья взглянул на дату размещения последней фотографии и вышел из приложения.
А эта Катька очень даже ничего, думал Лунин, доедая пельмени. Действительно, фигура девушки была великолепна, особенно хорошо это было видно на фотографиях из спортзала, где яркие, обтягивающие лосины и такой же яркий спортивный топ ничего не скрывали, а только подчеркивали. Хотя, судя по остальным фотографиям, Кузьмина и вне зала предпочитала спортивный стиль одежды. Спортивные штаны со стразами, обтягивающие футболки, бросающиеся в глаза оранжевые кроссовки. Лунин отправил в рот последний комок теста и вздохнул. Да уж, вот оно — воплощение красоты, молодости и сексуальности. Единственное, что его смущало, — это то, что данный комплект был полным. В нем не было места для маленькой, блестящей, случайно им обнаруженной пуговицы. Ей просто не от чего было там оторваться.
* * *
— Послушайте, Иван Андреевич, — Лунин отставил в сторону пустую кофейную чашку, — зачем он вообще заставлял их глотать эти кольца?
— А зачем дети совершают злые поступки? — хитро прищурился Короленко.
— Дети? — оторопел Лунин. — Вы что, хотите сказать, что ко всему этому ужасу причастны дети?
— Конкретно к этому нет, — успокоил его Иван Андреевич, — но если смотреть на ситуацию шире, то можно неприятно удивиться. Вот как у взрослых? У нас с вами, например. У нас на все есть определенная, поддающаяся логическому объяснению мотивация. Причем как для хороших поступков, так и для плохих. Кстати, и для тех, и для других мотивация может быть одна и та же. Зависть, жажда денег, тщеславие. Просто один идет грабить банк, а другой пытается стать банкиром. У детей все иначе. Конечно, порой и у них присутствуют те же мотивы, что и у взрослых, особенно когда они делают гадости друг другу. Но скажите, что заставляет их душить кошку или надувать лягушку через соломинку?
— И что же? — Лунин с интересом слушал рассуждения Короленко.
— Им просто интересно наблюдать мучения других живых существ, — пожал плечами писатель, — это и есть проявление зла в его чистом, первородном виде. Все эти слова о том, что человек рождается невинным младенцем, а потом вдруг перерождается в негодяя, — чушь собачья. Зло присуще человеческой натуре с момента рождения.
— Не слишком все мрачно? — неуверенно возразил Лунин. — Мне кажется, это всего лишь обычное проявление любопытства.
— Разве это не синонимы? — усмехнулся Короленко. — Любопытство одних всегда оборачивалось страданиями других. Вспомните уроки истории. Все великие первооткрыватели крепко держали в одной руке подзорную трубу, а в другой меч. Америка, Азия, Африка, целые континенты залиты кровью жертв любопытных европейцев. Разве не так?
Лунин не нашелся что возразить.
— Так вот, зло в чистом виде не имеет, не может иметь логического объяснения. Оно совершается из любопытства. Тому, кто это сделал, было интересно смотреть на страдания своих жертв, можете быть уверены.
— Да уж, похоже на то, — уныло согласился Илья.
— Но у этого зла есть и второй объект интереса, — улыбка писателя почему-то Лунина не радовала, — это вы, Илья.
— Я? — изумился Лунин.
— Ну, может, изначально не вы лично, — развел руками Иван Андреевич, — ведь никто не мог знать заранее, кому именно достанется это дело. Но в итоге оно досталось вам. Вы ведь потому и смогли найти в этих преступлениях что-то общее, что преступник сам дал вам эту подсказку, оставляя кольца в телах жертв. В противном случае у вас, точнее, даже не у вас, а у разных следователей, если я правильно представляю вашу систему, сейчас на руках было бы семь никак не связанных и ничем не мотивированных убийств.
— Ну да, похоже на правду. — Лунин нервно забарабанил пальцами по столу. — То есть, по-вашему, преступник сделал это намеренно, чтобы посмотреть, как мы на это отреагируем?
— И как вы реагируете? — с грустной улыбкой уточнил Короленко.
— Да как, вот к вам приехал, — саркастически усмехнулся Лунин, — ничего другого в голову не пришло.
— Вот тут, молодой человек, мы подходим к третьей стороне нашей медали.
— А что, у медали бывает третья сторона?
До Лунина донеслись тихие, судя по всему женские, шаги на втором этаже.
— Ну а как же, — подтвердил Короленко, — аверс, реверс и ребро. А от ребра, еще со времен Адама, как раз и идут все неприятности.
— Это вы сейчас о женщинах? — Лунин напряг память, силясь вспомнить строки Ветхого Завета.
— И о них, конечно, тоже, — кивнул Иван Андреевич, — но в данном конкретном случае, третьим объектом интереса нашего зла выступаю я сам.
На втором этаже заработал телевизор. Несколько секунд звук был слишком громким, и Илья отчетливо слышал голоса участников женского ток-шоу, затем громкость убавили, и в гостиную на первом этаже доносились лишь отдельные неясные звуки.
