— Нет, я не утверждаю, — смутился Лунин, — но вы сами про эту струну так образно выразились…
— Поймите, — перебил Илью Короленко, — человечество за всю историю своего существования наворотило столько, что любая, жесточайшая на первый взгляд книга или, например, фильм — это всего лишь маленькая спичка, освещающая бездну человеческих пороков и жестокости. Заканчивается книга, спичка догорает и гаснет. А бездна остается. Понимаете? Обвиняя книги, вы пытаетесь обвинить падающую в выгребную яму спичку в существовании самой ямы.
— Я не то чтобы обвиняю. — Илья поднял со стола рюмку. — Вот взять нас с женой, мы ходим в кино только на комедии. Почему? Да потому, что всего остального, проблем, ужасов лично мне в обычной жизни хватает.
— А ей? Ей этого хватает? — Короленко вновь уселся в кресло, но пледом накрываться не стал.
— Ну, наверно, я так думаю, — Илья задумчиво, не чувствуя горечи втянул в рот зеленоватую жидкость, — у нас так давно заведено было, года три уже.
— Ну вы как-нибудь у нее спросите, — посоветовал Иван Андреевич, — все ведь меняется — и женщины, и их пристрастия. Уж поверьте мне. — Он залпом выпил абсент и спохватился: — Ох, мандаринку забыл.
— Да ладно, — махнул рукой Лунин, — запейте соком. Но неужели таких людей много, которым всего этого страха в обычной жизни не хватает?
— Ну, если судить по тиражам моих книг, — усмехнулся Короленко, — то да, много, причем очень. Если взять последние десять лет, то из них, если не ошибаюсь, я семь раз был на первом месте по тиражам выпущенных книг за год. А это, знаете ли, показатель. Это вам не лайки в Инстаграме, тут не накрутишь.
— Вы и про это знаете? — удивился Лунин.
— Так а как же? Надо идти в ногу со временем, — молодежь ведь вся в телефонах сидит целыми днями, а выкидывать ее из круга читателей никак нельзя. Ну, если хочешь, конечно, на плаву оставаться. Так что приходится быть в курсе. Хотя, если честно, у меня всем этим мой агент занимается. Милая женщина, сидит в столице и отслеживает все современные тенденции.
— А вы почему же тогда здесь?
— А почему нет? Природа, красиво. Зимой, правда, холодно, но мы в первых числах января всегда на два-три месяца на юга улетаем. Грех жаловаться. Столица, в ней что хорошего? Жизнь бурлит, машины гудят, люди бегут. Всем друг на друга наплевать. Ты там всегда никто, кто бы ты ни был. Вот был там когда-то мэр, Лужков, уж сейчас почти все забыли старика. Казалось, всесильный был человек. Властелин колец! Так и ему доказали, что он никто, чего уж о нас, простых людях, говорить. А здесь… Здесь я из дому вышел, со мной все здороваются. Понимаете? Здороваются! Это дорогого стоит, это никакими деньгами не купишь. Понимаете, меня здесь каждая собака знает. Так что нет, в столицу я только иногда наведываюсь, и то, если зовут сильно. Бывает порой, то фестиваль литературный какой, а вот в том году даже в Кремль звали.
— Точно, я же в Интернете фотографию видел, — вспомнил Лунин, — вас же сам награждал. Слушайте, а какой он?
— Да какой, — пожал плечами Иван Андреевич, — обыкновенный. Нимб не светится, рога не торчат. Человек, одним словом.
Неудовлетворенный ответом, Лунин задумчиво затянулся.
— Но вот скажите, Иван Андреевич, — ладно, ваши читатели, они все же книги ваши не каждый день читают, у них еще и обычная жизнь есть. Может, им и впрямь нервишки изредка пощекотать надо. Но вы, как вы сами в этом котле каждый день варитесь?
— Я вообще-то варю, — поправил Илью Иван Андреевич, — да и с котлом вариант мне не очень нравится, прямо аж серой запахло. Что вас, собственно, удивляет?
— Ну как же! Каждый день вокруг вас, точнее, в голове вашей вся эта нечисть, кровь, зверства. Неужели на вас самого это никак не действует?
— «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя», — выразительно продекламировал Иван Андреевич. — Вы это хотите сказать?
— Я не очень силен в метафорах, — признался Лунин. — Это, кстати, из вашей книги?
— Нет, это написали чуть раньше, — усмехнулся Короленко. — Я был уверен, что юристы изучают наследие Ницше.
— У нас философия факультативно была, и я, если честно, этот факультатив не посещал. — Лунину вдруг стало стыдно.
— Ох, кто из нас в молодые годы чего только не прогуливал, — дружелюбно рассмеялся Короленко. — Я в таком случае вам еще одну цитатку подкину. Из того же произведения. «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем». Как вам?
— А это я знаю, — обрадовался Лунин, — у нас эта фраза на стене висит в отделе собственной безопасности.
— Логично, — согласился Иван Андреевич, — хотя, на мой взгляд, это можно и в остальных кабинетах повесить. Как вы думаете?
— Ну да, пожалуй, — согласился Лунин, — хотя я вот вам честно скажу, во всем этом больше шума, чем правды.
— Это вы сейчас о чем? — не понял Короленко.
— Да о том, что все в органах купленные и только деньги со всех стригут. И с подследственных, и с потерпевших. Вот поверьте мне, не так все это. Не все мы чудовища.
Лунин вдруг понял, что, брызгая слюной, кричит на ничего не понимающего писателя. Он смущенно замолчал и уставился в возвышающийся над столом медный, потемневший от времени кальян.
— Ну вот видите, — голос Ивана Андреевича звучал успокаивающе, — работа не обязательно меняет самого человека. Во всяком случае, не настолько, чтобы начинать из-за этого беспокоиться.
— А если все же меняет?
— Трудно сказать, — пожал плечами Короленко, — наверное, тогда человеку стоит поискать другую работу.
— Ох, Иван Андреевич, — вздохнул Лунин, — на все у вас есть ответ. Но неужели вам самому ни разу не хотелось написать что-нибудь… — Илья задумался, подбирая нужные слова, — что-то на злобу дня, что-то современное.
— «Что-то современное», — насмешливо повторил писатель. — Что вы под этим подразумеваете? О чем надо писать? О чиновнике-коррупционере, умершем от передозировки кокаина на празднике после получения очередного отката? О разочарованном в жизни молодом человеке, которого не понимают все, включая родителей, и который, в свою очередь, пытается понять, почему они его не понимают? Или о разочарованном в жизни немолодом человеке, которого не понимают все, включая собственных детей, но который слишком много видел в жизни для того, чтобы пытаться понять, почему они его не понимают?
— А что, — Лунин подумал вдруг, что третья рюмка абсента была бы вполне уместна, — нормальные темы. И как только вы так все быстро это придумали. Особенно вот про это, где понимает, что не понимают, но не понимает почему.
— Перестаньте, — небрежно махнул рукой Короленко. — На самом деле, писать современную прозу очень легко. Все скучно и предсказуемо, этим любой дурак заниматься может. Здесь что важно — разобраться с главным героем и определить свою целевую аудиторию. То есть она, эта аудитория, должна воспринимать этого вашего героя как своего.
