— Пожалуй, — кивнул писатель, — если Илья не возражает, мы с ним двинем к Гусиному, а вы здесь с Фадеем развлекайтесь. Саймон, — кивнул он на внимательно слушающего спаниеля, — пусть с вами будет, здесь поглубже.
Илья был совершенно не против. Ему нравилось идти по узкой, тянущейся вдоль берега одного, а затем и другого озера тропе, дышать прохладным таежным воздухом и любоваться открывающимися осенними пейзажами. Висевшее за спиной ружье, которое он, глядя на Короленко, перевесил так, чтобы оно не било при каждом шаге по боку, придавало ему ощущение собственной, неведомой ранее значимости. Сейчас он не просто гуляющий без дела турист, не какой-то беспрерывно щелкающий фотоаппаратом любитель природы. Он — охотник. Лунин коснулся рукой приклада. Кто знает, может, ружье и пригодится ему сегодня. Кстати, ведь недаром говорят, что новичкам везет. Что, если он сегодня превзойдет в меткости всех собравшихся? Однако, вспомнив результаты последних зачетов по стрельбе, Илья усмирил разбушевавшуюся фантазию и поспешил за свернувшим с основной тропы к озеру Короленко. Обернувшись, тот остановил капитана:
— Ступайте дальше, метров через тридцать — сорок будет следующий отворот к воде. Встаньте наизготовку и ждите, если после моего выстрела прямо перед вами утка взлетать не станет, пройдите немного вперед, может, шуганется какая. Здесь везде мелко, сапог вам хватит. Если взлетит несколько, выбирайте ту, которая уходит прямо от вас, так легче попасть.
— Хорошо, — так же негромко отозвался Лунин, — через какое время ждать вашего выстрела?
— Три минуты, думаю, вам на все хватит, — Илья и Иван Андреевич взглянули на часы одновременно, — время пошло.
Илья вернулся назад и двинулся по тропе, огибающий разросшиеся непроходимой стеной заросли ивы. Пройдя не более пятидесяти метров, он действительно увидел слева от себя просвет между густыми зарослями, куда уводила еле заметная тропка. Скинув ружье со спины, Илья крепко стиснул его обеими руками и, осторожно ступая, направился к берегу. Когда он вышел к кромке воды, прошло меньше двух минут с момента его расставания с Короленко. Илья вновь взглянул на часы, у него было время успокоиться и приготовиться к стрельбе. Еще бы только знать, как это сделать, тоскливо подумал Лунин, чувствуя, как сердце начинает биться все громче и быстрее, грозя своим грохотом распугать прячущихся в камышах уток.
Выстрел, которого Илья так ждал, прозвучал неожиданно. Стрелка Лунин не видел, а вот на взлетевшую и тут же камнем рухнувшую обратно в камышовые заросли птицу он отвлёкся. И чуть не прозевал тот сладкий для любого охотника момент, когда почти у него из-под ног выпорхнули и, натужно маша крыльями, начали набирать высоту две серые птицы. Лунин поспешно выстрелил, даже не успев прижать ружье к плечу, и тут же получил болезненный удар прикладом. Не обратив внимания на резкую боль, он, ведомый охотничьим азартом, прицелился более тщательно, со всей силы вжал приклад в камуфляжную ткань куртки и нажал пусковой крючок.
На этот раз он все сделал правильно. Вылетевшая из ствола дробь смертельным роем устремилась за набиравшей высоту птицей. Но утка уже была слишком высоко, теперь ни Лунин, ни его ружье не представляли для нее никакой опасности. Илья проводил птиц разочарованным, полным обиды взглядом. Махать рукой улетевшим вдаль кряквам ему вовсе не хотелось.
Когда Иван Андреевич и уныло плетущийся за ним Лунин вернулись к заимке, остальные охотники уже собрались возле небольшого костра, над которым была установлена металлическая тренога с закрепленным на ней здоровенным котелком. Все дружно наблюдали за тем, как Фадей аккуратно снимает мутную пену с поверхности кипящей воды, а затем, что-то бормоча себе под нос, пробует ароматный бульон и от удовольствия закатывает глаза.
Постояв так несколько секунд, Фадей, очевидно, пришел к выводу, что его творение требует некоторой доработки, потому что бросил в бурлящую воду еще несколько горошин черного перца и пару лавровых листов. Вряд ли это на сколько-то заметно изменило вкус готовящейся ухи, но, попробовав бульон повторно, Фадей удовлетворенно изрек:
— Вот теперь то, что надо. Не уха, сказка.
Последними штрихами в приготовлении сказочного блюда были щедрая порция мелко нарезанной зелени и ловко выхваченная из огня, дымящаяся на конце головешка, с громким шипением опустившаяся прямо в кипящую уху.
Изрядно проголодавшийся за время своей безуспешной охоты, Лунин пить не хотел. Он предпочел бы сразу приступить к трапезе, к тому же исходящие из котелка ароматы говорили о том, что Фадей не так уж сильно перехваливал себя и приготовленное им блюдо. Однако отказываться от протянутой ему рюмки Илья постеснялся.
К обеду воздух немного прогрелся. Илья сидел на огромном стволе поваленного дерева, выпуская одно за другим в хмурое небо кольца табачного дыма. Уха и сопутствовавшие ей несколько рюмок водки приятно грели желудок и располагали к блаженному ничегонеделанию. Фадей под одобрительные возгласы собравшихся сообщил, что на ужин будет утка, хотя, по мнению Лунина, увидевшего разложенных в рядок перед заимкой два десятка убитых птиц, другого варианта особо и не было. Еще через пару часов, когда Илья уже немного притомился от безделья и регулярно подносимых ему порций водки, охотники вновь потянулись к своим ружьям.
— Как говорится, вечерняя зорька, — Шубин покачнулся и ухватился за ствол ближайшего дерева, чтобы не упасть, — сейчас птица с рек на озеро пойдет. На ночевку. Вот тут мы ее и встретим. — Сконцентрировавшись, он отпустил сосну и решительно закинул ружье за спину. — Ты чего сидишь, майор? Вставай. Пойдем поохотимся.
— Мы не слишком все теплые, — обеспокоенно обернулся Лунин, — друг друга не постреляем?
— Зачем друг друга? — изумился Шубин. — Нам утки хватит. Пошли, сейчас вся утка наша будет.
Лунин обреченно вздохнул и, поднявшись с бревна, взглянул на прислоненное рядом ружье. Вновь тащить на себе бессмысленный груз не хотелось, но идти на охоту без ружья тоже глупо. Немного поколебавшись, Илья взял его и поспешил вслед за ушедшими вперед охотниками.
Шубин не обманул. Птицы словно из ниоткуда появлялись из-за крон высоких сосен и тут же снижались, стараясь сесть на открытой воде. Рассредоточившимся вдоль берегов обоих озер охотникам оставалось лишь дождаться, когда утка окажется метрах в десяти над водой, и сделать выстрел. Никогда не бывавший ранее на утиной охоте, Лунин поначалу был уверен, что после нескольких первых выстрелов все находящиеся в радиусе пары километров утки изменят свой маршрут и не полетят на Теплое озеро. Однако, к удивлению Ильи, этого не происходило. У уток были явные проблемы то ли со слухом, то ли с головой в целом. Появляясь группами по три-четыре особи, птицы летели с небольшими интервалами, порой чуть больше минуты, а иногда их приходилось ждать минут по пять. Били птицу дружно, выстрелы нескольких охотников порой сливались в единый расстрельный залп, и, словно приговоренные, утки падали в прибрежные камыши. Саймон, поначалу с азартом бросавшийся за каждой упавшей в воду птицей, устал и уже с явной неохотой лез в ледяную жижу.
Ушедший чуть в сторону от остальных стрелков, Лунин с любопытством наблюдал, как прилетевшие на ночлег птицы одна за другой падают в воду. Удивительная простота всего происходящего поначалу показалась ему нереальной, в душе даже шевельнулось чувство жалости к обреченным птицам. Илья поправил нещадно натиравший плечо ремень. Из-за макушек деревьев одновременно вынырнули сразу три группы птиц и, описав большой круг над озером, начали снижаться. Неожиданно для себя самого, Илья потянулся к ружью. Спускались птицы плавно, одна из групп устремилась прямо к замершему в зарослях ивняка Лунину. Казалось, что ружье само, чуть качнувшись, поймало на прицел свою добычу, сам дернулся спусковой крючок, и уж точно сам вновь нещадно ударил по плечу приклад.
