Кувыркнувшись в воздухе, кряква рухнула в озеро. Издав короткий, полный счастливой гордости крик победителя, Илья ринулся к своей добыче. Прохлюпав резиновыми сапогами по прибрежной грязи, он забежал в воду, которая совсем немного не доходила ему до колен. Серая утка лежала неподвижно, еле различимая в темной воде и торчащих из нее, уже потерявших свой цвет с наступлением холодов стеблей рогоза и камыша. Лунин понимал, что стоит ему лишь на мгновение отвести взгляд в сторону, и он уже никогда вновь не сможет найти мертвую птицу.
Не нащупавшая дна нога продолжила свое движение вниз. Лунин нелепо взмахнул руками и, не сумев удержать равновесие, полетел прямо в холодную воду. Страшно Илье не было. Было очень обидно так глупо упасть, мало ему было послеобеденных шуточек по поводу его не самой удачной утренней охоты. И вот теперь, когда он, наконец, смог сделать удачный выстрел, так опозориться. Лунин задрыгал ногами в тяжелых, стремительно набирающих воду болотных сапогах, однако дна коснуться так и не сумел. «Что за чертовщина такая?» — озадаченно подумал Лунин и попытался опуститься поглубже. Если он достигнет дна, то тогда сможет оттолкнуться от него ногами и вынырнуть на поверхность. Однако дна Лунин коснуться не мог по той простой причине, что его мгновенно замерзшее и становящееся с каждым мгновением все более непослушным тело этого самого дна никак найти не могло. Скрывавшийся в ледяной воде страх медленно, зная, что ему никто не сможет помешать, обвил горло и заглянул Лунину в глаза. «Поговори со мной, — ласково попросил страх, — а лучше покричи. Ну же, открой рот и кричи». Илья понял, что если ближайшие двадцать, максимум тридцать секунд он не выберется на поверхность, то именно так он и сделает. Он закричит.
Отбросив в сторону бесполезное ружье, Лунин сумел стянуть с себя один сапог и, почувствовав, что в легких кислорода уже почти не осталось, что было силы рванулся вверх. Глаза его были открыты, он видел, как поверхность воды, за которой скрывался так нужный ему воздух, становится все ближе. Он почувствовал, как пальцы рук на мгновение оказались там, за спасительной чертой, и попытались за что-нибудь ухватиться, но, не найдя ничего, вновь ушли под воду.
— Ну как же так? — хотел было сказать Лунин. Но из открытого рта вырвалось лишь несколько пузырьков, а им навстречу устремился поток холодной воды. Сделав глоток, Лунин последним, отчаянным усилием стиснул зубы, понимая, что вода, попав в легкие, положит конец его надеждам на спасение. Он вновь дернулся вверх, но уже гораздо слабее, так и не снятый второй сапог и отяжелевшая в воде одежда сковывали его движения. На поверхности мелькнула быстрая тень, и Лунину показалось, будто чья-то длинная рука потянулась к его голове.
«Спасен? Спасен!» — еще быстрее забилось сердце, и в этот момент чьи-то сильные пальцы с силой ткнули Лунина прямо в глаз, и он, не выдержав, закричал от боли. Ринувшаяся ему в рот вода оборвала этот так и не вырвавшийся из груди крик.
Глава 7
Поминки
— Ну что, помянем? — Шубин взглянул на собравшихся вокруг стола людей, они лишь молча закивали. — Да уж, и такое порой бывает.
Он с шумом выдохнул и выпил водку вслед за остальными.
— Обидно, — отозвался Фадей и, присев у печки, засунул в нее полено потолще.
— Конечно, обидно, — кивнул Константин Сергеевич и налил всем еще водки.
Глава 8
Расследование
Он открыл глаза и уставился в потолок. Интересного в потолке ничего не было, однако поворачивать голову, чтобы посмотреть куда-то еще, было лень, и он вновь опустил веки.
— Майор, хорош валяться, — позвал Шубин, — иди, я тебе водки налью. Ружье мы, правда, уже без тебя помянули, но ничего, ты можешь так выпить. Хотя, конечно, с ружьем смешно вышло. Пошло на охоту и утонуло. — Подполковник захихикал, отчего Лунину вновь стало стыдно.
— Да ладно уж вам, — пробубнил он, осторожно спускаясь с разогретой печи, — кто ж мог подумать, что там такая глубина окажется? Вы ведь сами все мне твердили, что озеро мелкое.
— И то верно, — согласился Иван Андреевич, — сами и виноваты, про столбы тебя забыли предупредить.
Лунин непонимающе взглянул на писателя.
— На верхнем озере, на Гусином то бишь, есть два омута, их в народе Черными столбами кличут. Вот ты в один из этих столбов и угодил. Это счастье, что Фадей тебя подцепить в последний момент сумел.
— Не то слово, в какой последний, — Лунин благодарно взглянул на тихо сидевшего в углу бородача, — воздуха-то уже вообще не осталось. Я уж и рот открыл, терпеть никаких сил не было.
— Так если б только открыл, — хмыкнул Короленко, — из тебя литров пять воды, наверное, потом вытрясти сумели. Секундами ты, братец, со смертью разошелся.
Шаркая по полу ногами, Илья подошел к прислонившемуся к стене и словно задремавшему Фадею. Почувствовав приближение Лунина, тот чуть приоткрыл глаза и улыбнулся.
— Спасибо. — Илья протянул руку своему спасителю.
Фадей смущенно встал, пожал протянутую ему ладонь и нахмурился.
— А ты горячий, капитан.
— Не то слово, — хохотнул Шубин, — с разбегу в омут сигануть. Огонь-человек!
— У тебя жар, — Фадей не обратил на смех подполковника никакого внимания, — полезай-ка обратно на печку, так лучше будет.
— Может, мне водки с перцем? — Илья приложил руку ко лбу, но понять ничего не смог. — Мне помогло недавно. Конечно, не так промок, как сейчас, но тоже прилично.
— Можно и водку, — пожал плечами Фадей, — водки много, да и перец есть тоже. Лезь на печь, я сейчас намешаю.
Когда спустя несколько минут Фадей подал Лунину железную кружку, почти доверху наполненную водкой, обильно сдобренной молотым черным перцем, Илья охнул, но уточнять, не ошибся ли его спаситель в дозировке, не стал. Возможно, и Илья опасался, что так и есть на самом деле, состояние его настолько никудышное, что меньшим количеством лекарственных препаратов было не обойтись.
— Пей все разом, — скомандовал Фадей.
Лунин прижал кружку к губам и сделал несколько глотков. Желудок, который совсем недавно уже выворачивало наизнанку, попытался было протестовать, но Лунин усилием воли заставил его замолчать. Вытерев рукавом мокрый подбородок, Илья вернул кружку Фадею.
— Думаешь, поможет?
Лунин тяжело откинулся на подушку и, прежде чем Фадей успел что-то ответить, провалился в глубокий сон.
Илья не знал, сколько времени длился его сон, который был больше похож на бессознательное состояние. Придя в себя, Лунин почувствовал, как у него раскалывается голова, и с трудом смог приоткрыть опухшие, тяжелые веки. Обрывок сна, который еще не полностью проснувшееся сознание тщетно пыталось запомнить, рванулся в сторону и исчез, как только в глаза Лунину ударил солнечный свет. К своему удивлению, Илья обнаружил, что он уже не на печи в охотничьей заимке, а лежит на кровати в комнате, по всем признакам напоминающей больничную палату. Стены комнаты были выкрашены светло-бежевой масляной краской, у изголовья кровати, на тумбочке, лежал прозрачный пакет с мандаринами. Лунин подумал, что пакет надо бы развязать, иначе мандарины задохнутся.
