Заметив болонку, Гурвин удивленно остановился.
— Рокси? — удивленно пробормотал он, понимая, что никакой Рокси на улице в два часа ночи быть не может. Особенно с учетом того, что Марков жил совсем в другой части города. — Это ты?
Какого ответа он ожидал от собаки, Гурвин не знал и сам, но, когда болонка встала на задние лапы и трижды звонко тявкнула, он понял — это действительно Рокси.
— И чего мы тут делаем в два часа ночи? — Гурвин оглянулся, словно ожидая, что из темноты появится массивная фигура Олега, но улица была совершенно пустынна. — Ты как здесь вообще оказалась? Потерялась? Папка твой, небось, уже с ума сходит. Иди ко мне на ручки.
Он сделал шаг вперед и наклонился, намереваясь подобрать маленький беззащитный комочек, однако болонка неожиданно попятилась назад.
— Ну что ты, глупая, я тебя не обижу.
Гурвин сделал еще один шаг вперед, и теперь уже сам стоял прямо под уличным фонарем. Фонарь был старым, с глубоким стальным плафоном, напоминающим гигантскую перевернутую вниз кастрюлю. Из-за того, что кастрюля была слишком глубокой, а лампочка располагалась где-то на самом ее дне, свет от нее падал лишь на четко очерченный, не слишком большой участок улицы. Гурвин стоял в самом центре этого участка, а глупая собачонка вновь сместилась к самому краю, туда, где светлое пятно граничило с тьмой.
Неожиданно Гурвин испытал уже знакомое ему тревожное ощущение. Ощущение того, что из темноты за ним наблюдают чьи-то внимательные, настороженные глаза. Только если в прошлый раз Гурвину показалось, что этот пристальный, изучающий его взгляд не был добрым, сейчас он знал точно: из тьмы на него смотрело само зло. И зло это имело много глаз. Они загорались парами в темноте, то тут, то там. Одни были чуть выше, другие жались к самой земле, словно готовясь к прыжку. Глаз этих становилось с каждым мигом все больше, а исходящая от них ненависть все ощутимее. Гурвин медленно, стараясь не выказать страха, потянул вниз застежку на молнии. Еще немного, и он сможет выхватить из-под куртки пистолет, с которым никогда не расставался. Конечно, на всех тварей патронов у него не хватит, но этого и не потребуется. Он был уверен, что после второго, максимум третьего выстрела улица опустеет.
Рокси еще раз тявкнула. Однако это не был ее обычный приветственный лай, на этот раз в голосе собачонки отчетливо слышалась угроза. Это понял не только Гурвин.
Он уже почти расстегнул куртку так, чтобы иметь возможность выхватить пистолет, когда метнувшаяся откуда-то сбоку серая тень вцепилась зубами в кисть правой руки. Гурвин пронзительно вскрикнул и, пошатнувшись под весом накинувшейся на него собаки, шагнул в сторону. Точнее, попытался шагнуть, так как нога его зацепилась за еще одну, бросившуюся прямо под него псину. Гурвин упал, ударившись затылком об асфальт, и на несколько мгновений потерял сознание. Однако когда спустя недолгое время оно вернулось, Гурвин пожалел о его возвращении. Все его тело пронзала острая, невыносимая боль от сотен впившихся в него собачьих клыков, а в голове пульсировала странная, непонятно откуда пришедшая мысль.
Они знают. Они знают всё!
Последнее, что увидел в своей жизни Гурвин, была миниатюрная, безобидная болонка. Собачонка запрыгнула ему на грудь и, грозно зарычав, оскалила маленькие белые зубки. Через мгновение она вцепилась зубами ему в горло, но этого Гурвин, к счастью для себя, не видел. Он уже умер.
* * *
— Что тут сказать, Гришу мы почти все знали с самого детства. Я с ним и вовсе сидел за одной партой с четвертого класса. Гришка, он ведь не был никогда самым сильным, да и самым умным из всех он, наверное, тоже не был. Но он был самым цепким, самым целеустремленным. Если он чего-то задумывал, то непременно добивался. И мы все тоже знали, что, если Гриша за что-то берется, значит, это дело стоящее. А теперь его нет. И для нас для всех это очень плохо. И для друзей его плохо, для близких, и для всего города тоже очень плохо. — Марков обвел тяжелым взглядом собравшихся за столом. — Мы должны, мы обязаны доделать то, что не успел Гриша. Мы должны истребить этих тварей. Всех до единой. За это я и выпью, за то, что память свою о Григории мы покажем всем делом, а не пустой болтовней.
Он опрокинул в рот рюмку и с громким стуком опустил ее на стол.
— А что замерли? Пейте, — рявкнул он присутствующим, — или кто-то не согласен?
Желающих возразить не нашлось. Даже Маргарита Львовна, безучастно сидевшая за столом и, казалось, ничего не воспринимавшая из того, что вокруг нее происходит, опустошила свою рюмку.
— Разве Григорий Александрович хотел истребить этих собак? — неожиданно спросила она, глядя куда-то под потолок. — Разве он хотел сделать что-то плохое? Как вы можете говорить так о нем? Гриша, он же был добрый, вы же не представляете, какой это был человек!
Не договорив, она вскочила из-за стола и, закрывая заплаканное лицо руками, выскочила из комнаты.
— Марго, ну успокойся, девочка. — Обеспокоенный Роман Юрьевич засеменил вслед за супругой, чуть не столкнувшись в дверях с появившимся молодым человеком в форме полицейского.
Тот, не обращая ни на кого внимания, подошел к сидевшему рядом с Марковым начальнику городского управления внутренних дел и, низко наклонившись, что-то зашептал прямо ему в ухо. Судя по выражению лица начальника УВД, полученная информация весьма его удивила. Он, в свою очередь, что-то тихо спросил у молодого полицейского и, получив отрицательный ответ, на некоторое время задумался, после чего движением руки отпустил подчиненного.
— Друзья мои, — майор поднялся с места, призывая к тишине обсуждающую странное поведение супруги мэра аудиторию, — я думаю, вы в курсе, что с самого утра наши патрули совместно с добровольцами, а также сотрудниками птицефабрики, которые фактически в полном составе изъявили желание помочь полиции, прочесывают городские пригороды. Были проверены все места, где могли скрываться собаки, но обнаружить их не удалось. Ни одной! — многозначительно подчеркнул полицейский. — Не найдено ни одной бродячей собаки ни в самом городе, ни его окрестностях. Мы еще подключили к этому делу нашу охотничью ассоциацию, но вы сами понимаете, тайга бескрайняя, так сразу никого не отыщешь, но то, что в ближайших к городу лесах никого нет, это я вам заявляю официально. Собак нет, они ушли.
— Вот хитрые бестии, — со злостью ударил кулаком по столу Марков, — опять они нас обхитрили.
— Я думаю, рано или поздно охотники найдут следы, — пожал плечами майор.
— Они сбитую утку у себя под ногами найти не могут, — презрительно фыркнул Марков, — а что ваши кинологи?
— Тут есть проблема, — замялся полицейский, — наши овчарки отказываются работать, они чем-то напуганы.
— Это Вожак, — уверенно заявил Марков, — это он запугал ваших псов, и про то, что Гриша хочет собрать всех бродячих собак в одном месте, он тоже узнал.
— Вот как? — иронично поднял брови майор. — Не слишком ли вы переоцениваете этого так называемого Вожака? Кстати, вы его видели? Его вообще кто-нибудь видел? — Майор обвел взглядом притихших людей, ответом ему было молчание. — Ну вот видите, — он усмехнулся, — его никто не видел. А болтовни много, слишком много. Хотя от вас, Олег Анатольевич, я таких буйных фантазий не ожидал. Этот ваш Вожак, даже если он и впрямь существует, в чем я совсем не уверен, как он мог узнать об этих самых планах Григория Александровича? Ведь не вы же ему об этом поведали?
