— Само собой. — Ракитин разом согласился и с первым и со вторым вопросом. — Пей уже, а то здесь желающих вон сколько. — Он небрежно оглянулся на молча куривших за его спиной мужчин.
— Время смерти установили? — Илья крепко сжимал в руке флягу с коньяком, не собираясь ни с кем делиться.
— Нет пока, — покачал головой капитан, — медэксперт сказал, что в эту лужу не полезет. Да и вообще, тебя ждали, ничего не трогали.
Он глубоко затянулся и с явным удовольствием выпустил струю дыма поверх головы Лунина. Илье вновь захотелось ударить его, и он не стал сдерживаться.
— Ничего не трогали, ничего не делали, коньячок попивали. Я ничего не путаю? Ты поправь, если что не так. Мне ведь еще рапорт писать.
Он неторопливо открутил колпачок фляжки и на глазах остолбеневшего Ракитина вылил остатки коньяка прямо в грязь.
— Вот так, значит? — процедил, сжимая кулаки, Ракитин.
— Вот так, капитан, — ухмыльнулся Лунин. — Тело немедленно осмотреть, извлечь и отправить на вскрытие. Результаты вскрытия доложите мне лично, сразу же по получении. Вам все понятно?
— Понятно. — Ракитин побледнел от злобы, а еще больше от того, что не мог этой злобе дать выход. — Я фляжечку могу забрать?
— Держите. — Лунин отдал ему пустую флягу. — Кстати, сколько при убитой было обнаружено денег?
— Да немного, рублей шестьсот всего, — быстро ответил Ракитин.
— Я не спрашиваю, сколько осталось. Я спрашиваю, сколько было при ней, когда вы осматривали тело?
— Вот я сейчас не понял, — набычился Ракитин. Стоявшие у него за спиной люди подошли ближе, с интересом слушая их разговор.
— Дайте сюда свой кошелек, — потребовал Лунин.
— Ты что, майор, ничего не попутал? — дернулся было Ракитин, но неожиданно один из стоявших рядом мужчин придержал его за плечо.
— Капитан, покажите мне свой кошелек. — Илья произнес фразу медленно, делая паузы после каждого слова.
— Да пожалуйста, — фыркнул Ракитин, доставая из кармана кожаное портмоне.
Лунин плохо слушающимися, замерзшими пальцами расстегнул застежку. Так и есть. Кожаный кошелек не давал мокрым купюрам высохнуть. Одна пятитысячная и четыре тысячных купюры точно принадлежали жертве. Принадлежность еще двух купюр нельзя было определить с уверенностью. Они сильно отсырели, но, скорее всего, только из-за соседства с насквозь промокшими деньгами убитой. Илья достал мокрые купюры из кошелька, сунул их в руку стоящему неподвижно Ракитину.
— Внеси в протокол осмотра. Я потом проверю. Если не увижу, будет рапорт. Ты понял?
— То есть пока рапорта не будет? — Ракитин пристально смотрел на майора.
— Я не писатель, Сережа. Я следователь, — усмехнулся Лунин, понимая, что победил. — Территорию всю проверили? Надо найти голову.
— Да как проверить? Такой ливень был, — начал оправдываться признавший свое поражение Ракитин, — кроме меня, никто и в котлован лезть не захотел.
— Звони в местный отдел, пусть пришлют народу как можно больше, надо прочесать этот долгострой. Не мог же он ее сюда без головы притащить. Наверняка здесь и убивал.
— Кто знает. — Ракитин задумался. — Я тоже думаю, что убивал здесь, но вот голову мог потом увезти запросто.
— Зачем? — коротко спросил Лунин.
— А зачем ее было вообще отрубать? — вопросом на вопрос ответил Ракитин. — Такое вообще может иметь объяснение? Это выше человеческого понимания. Или ниже. Черт знает, как сказать правильно.
— За гранью, Сережа. Это называется за гранью.
Илья достал из кармана пачку «Парламента» и щелкнул зажигалкой. Когда маленький язычок пламени коснулся сигареты, Лунин сделал глубокий вдох и почувствовал, как вместе с табачным дымом в него входит накопившееся за день ощущение усталости.
— Надо найти голову, — повторил он и, не обращая больше внимания ни на Ракитина, ни на остальных, побрел к машине, намереваясь включить печку и попробовать хоть немного согреться.
Однако его мечтам о теплых, почти горячих струях вырывающегося из дефлекторов автомобиля воздуха не суждено было сбыться. Ему навстречу шли двое — полицейский сержант с унылым, серым, как и его форма, лицом и полный немолодой мужчина в расстегнутом плаще, наброшенном прямо поверх майки и старых, отвисших в коленях тренировочных штанов. Мужчина что-то оживленно пытался объяснить сержанту, но тот лишь недовольно морщился, не в силах прервать льющийся на него поток слов.
— Вот гражданин, с биноклем.
Сержант с явным облегчением передал толстяка Лунину. Илья только сейчас заметил, что мужчина на самом деле сжимал в руке небольшой черный бинокль. Поняв, что у него появился шанс поведать свою историю тому, кто, возможно, будет готов слушать, толстяк оживился и неожиданно высоким голосом начал быстро рассказывать:
— Я живу здесь рядом, в башне.
— С привидениями, — зачем-то пробормотал Лунин.
— Ну зачем так? — обиделся толстяк. — С балконами. Вон мой балкон, кстати, отсюда отлично видно. — Он обернулся и указал рукой на одноподъездный высотный дом, нависающий над забором заброшенной стройки. — Шестнадцатый этаж.
Лунин молча кивнул, давая возможность мужчине продолжить повествование.
— Так вот, я курю. Курю давно, уже лет сорок, наверное. Но представляете, — мужчина досадливо наморщил лоб, — жена не разрешает мне курить в квартире. Вот вы курите?
— И жена у меня тоже есть, — усмехнулся Лунин.
— И как? — с надеждой спросил толстяк.
— Да так же, — не разочаровал его Лунин.
— Значит, вы меня понимаете. — Мужчина коснулся руки майора, но, поняв, что переходит границы дозволенного, быстро отдернул руку. — Так вот, я курю на балконе. Каждые два часа. Вид с балкона, конечно, не бог весть какой, любоваться особо нечем, поэтому сегодня это скопление машин я заметил сразу, еще не успел закурить. Вначале даже подумал, неужели решили достраивать? Потом гляжу, машины какие-то не те, — он кивнул на полицейский уазик, — не строительные. И тут, знаете, мне так любопытно стало, что я не утерпел, взял бинокль. У меня, видите ли, бинокль есть, вы не подумайте чего плохого, даже и не помню, откуда он появился.
— Бывает, — флегматично заметил Лунин. Он уже так замерз, что начал стучать зубами, несмотря на появившееся из-за разбежавшихся туч солнце.
— Верно, — подхватил толстяк, — так вот, стал я смотреть в бинокль. Как раз успел увидеть, как вы в котлован спускались. Хочу сказать, очень рискованно, очень. Я бы так не решился.
— Давайте по делу, — наконец не выдержал Лунин.
— Так мы как раз к делу и переходим, — заверил его толстяк, — дождь же как раз кончился, видно стало лучше. Машины-то полицейские я разглядел быстро, а вот над чем вы в котловане склонились, понял не сразу. Но понял. — Мужчина торжествующе улыбнулся. — А потом, знаете ли, совершенно случайно повел биноклем в сторону и увидел… — Толстяк неожиданно подмигнул Лунину и громко зашептал: — Вам надо самому посмотреть, вас это очень, — причмокнул губами он и с явным удовольствием повторил: — Очень заинтересует.
