— Как-то так, — передразнил его полковник, — да вот уже не так, я смотрю, уже хлеще, чем было, дерьмо-то новое.
— Если верить тому, чему нас учили в академии, — Лунин чувствовал себя глупо, излагая азбучные истины шефу, — раз он начал менять манеру, значит, хочет привлечь к себе внимание. Есть надежда, что в конце концов он оставит, может быть, даже намеренно, следы, которые приведут нас к нему.
— Вот как? — изумился Хованский. — Вас этому в академии учили? Обалдеть можно!
— Психология — это ведь все же наука, — неуверенно пробормотал Лунин.
— Да? — еще больше изумился Хованский. — Обалдеть можно! Я уже балдею. Я балдею, Илюша, как ты с такими умными мыслями до майора дослужился. Как? — выкрикнул полковник, вскакивая со своего кресла. — Ты что несешь? Что значит — «в конце концов»? В чьем конце? В твоем или моем? Или нашем вместе, когда нас с тобой обоих с работы попрут за профнепригодность?
Раскрасневшийся Хованский налил себе из пузатого графина полный стакан воды и залпом осушил его, затем, ослабив на шее галстук, вплотную приблизился к Лунину и, наклонившись к нему, неожиданно доброжелательно произнес:
— Илюша, может быть, твои психологи и правы. Они даже правы наверняка. Он же не робот какой-то, а раз так, значит, и ошибиться когда-то должен. Но только времени у нас нет, не можем мы ждать, когда он надумает ошибиться. А знаешь почему?
— Никак нет. — Лунин чувствовал тяжелое дыхание полковника над левым ухом, которое вдруг неимоверно начало чесаться, так что он едва сдерживался.
— Да потому, — Хованский выпрямился и направился к своему креслу, Лунин тут же начал тереть горящее ухо, — что прежние дела перешли к нам из районов. Мы всегда могли объяснить, что время упущено, что на местах недоработали, что мы тоже не всесильны. Ну, должен понимать, не маленький.
— Конечно. — Лунин тряхнул головой, уже понимая, к чему клонит шеф.
— А теперь что мы можем сказать? Преступление свежее, следы свежие. Что мы теперь скажем? Что у нас мозги просроченные? — Хованский с силой хлопнул ладонью по столу. — Так нам тогда быстро замену найдут. В общем, Илюша, я сегодня имел разговор со столицей. Если за две недели мы не продвинемся, нам обещали прислать человека. Есть там у них один, полковник Реваев, тот еще умник. — Хованский устало помассировал пальцами переносицу. — С ним на самом деле может быть полезно поработать, но только запомни, Илья, как следует, если ты меня до такого позора доведешь, то работать с Реваевым ты точно не будешь. Да и вообще, — он с грустью взглянул на Лунина, как сытый хищник, отпускающий уже несопротивляющуюся жертву, — с работой у тебя будут нестыковки. Ну, должен понимать.
— Не маленький, — согласился Лунин.
— Вот и славно, — обрадовался Хованский. — Две недели у тебя есть. Надеюсь, ты меня удивишь. Очень на это надеюсь. Если вдруг какая нужна помощь, обращайся сразу. Кстати, о помощи. Я сегодня утром заехал на место этого убийства, не все же в кабинете отсиживаться. И знаешь, что я скажу?
— Пока нет, — вновь напрягся Илья.
— Вы отвратительно отработали место преступления. Я пробыл там пять минут и нашел вещдок, которого не было в протоколе осмотра.
— Там вообще-то группа Ракитина работала, — мгновенно постарался обезопасить себя Лунин. — А что нашли-то?
— А вот что! — Полковник торжествующе достал откуда-то из-под стола прозрачный пакет, внутри которого лежало нечто, еще несколько дней назад бывшее ярко-розовым, с белыми порхающими по кругу бабочками, женским зонтом. — Наверняка принадлежало убитой.
— Да нет, она жива, — глупо улыбаясь, пробормотал Лунин.
Полковник, до которого, очевидно, стало доходить, что его подчиненный немного болен, выпучил глаза.
— Илюша, у тебя как с головой, все нормально? Кто живой?
— Жена моя, — Илья никак не мог прогнать с лица идиотскую улыбку, — это ее зонтик, в машине у меня валялся. Порвал случайно, когда в котлован лез, вот и выбросил. Хороший был зонт, жалко.
— Ну да, — неопределенно промычал Хованский, бросая пакет с остатками зонта в мусорную корзину.
— Разрешите идти? — облегченно вскочил Лунин.
— Подожди. — Полковник вновь выдвинул ящик стола и вынул из него небольшую книжку в мягкой обложке. — На, взгляни, — бросил он книжку на стол. — Вчера вечером с женой разговорился про этого душегуба нашего. Веришь, нет: лет десять уже, как я с ней о работе не говорил. — Он цокнул языком и вновь потянулся к графину с водой. — Но ведь отрубить голову, я такого за всю жизнь не встречал! Да еще эти кольца, будь они неладны.
Вода зажурчала, заполняя стакан, Лунин с трудом сглотнул слюну в пересохшее горло.
— И вдруг, представляешь, Лена Вадимовна, супруга моя, заявляет, мол, все как по книге. Вы, говорит, у себя на работе хоть кто-нибудь книги читаете? — Хованский с видимым наслаждением сделал большой глоток. — Я ей, конечно, объяснил, что на работе мы книги не читаем, не положено, а дома людям тоже не до этих глупостей. Тогда она выходит из кухни, представляешь себе, — возмущенно округлил глаза полковник, — молча так выходит, а потом возвращается и приносит мне эту книгу. На, говорит, почитай.
— И что? — заинтересовался Лунин.
— Как что? — не понял вопроса Хованский. — Вот возьми и почитай. Завтра мне все подробно расскажешь.
Когда Лунин, осторожно прикрыв за собой дверь, вышел из кабинета полковника, Светочка тут же бросилась ему навстречу.
— Ну как? — Было видно, что в ответе она уверена и готова искренне, хоть и неглубоко, посочувствовать несчастному Лунину.
— Да ничего вроде, — пожал плечами Илья, — вот книгу дал почитать.
— Книгу, какую книгу? — оторопела Светочка.
— Детектив вроде, — усмехнулся Лунин и вышел из приемной, чувствуя на спине удивленный взгляд секретарши.
* * *
Когда Лунин вернулся домой, Юленька, выглянув из комнаты, махнула ему рукой и вновь скрылась из виду. Было слышно, как она болтает по телефону с какой-то подружкой. Лунин, стянув с ног ботинки, прошел на кухню. Судя по запахам, точнее их полному отсутствию, приготовление ужина находилось в фазе затяжного планирования. Илья наполнил кастрюлю водой из-под крана и поставил ее на плиту. Насколько он помнил, в морозилке еще оставалась пачка пельменей. Пельмени Лунину нравились. Ему не нравилось отсутствие приготовленного женой ужина, уже третий раз на этой неделе. Может быть, как-то намекнуть Юленьке, что она могла бы уделять немного больше времени домашним делам? Илья поморщился, отгоняя прочь глупые мысли, аккуратно закрыл кастрюлю крышкой и пошел в спальню переодеваться. Натянув старые, потертые в коленях джинсы и любимую футболку с надписью I want to break free и давно растянувшимся воротом.
Вернувшись на кухню, он закинул пельмени в начинающую закипать воду и уселся на табуретку, придвинув к себе ранее брошенную им на стол книгу. «Иван Короленко. „Кольца проклятых“», — прочел он на обложке. Кроме броского заголовка и написанного чуть меньшими буквами имени автора, книга была украшена изображением какой-то поверхности, возможно обеденного стола, на которой отчетливо были видны два предмета. Золотое, очевидно, обручальное кольцо и стеклянный стакан с напитком желтоватого цвета. Илья некоторое время рассматривал незамысловатую обложку, затем на его лице отразилось изумление. Он вспомнил, что во всех случаях в желудках у жертв были обнаружены следы употребления газировки. Очевидно, убийца, заставляя несчастных женщин глотать обручальное кольцо, давал им возможность запить, причем из раза в раз это был один и тот же «Дюшес», имевший именно такой, отвратительный, чем-то похожий на мочу, цвет, как на обложке еще не раскрытой Луниным книги.
