Отношения самого Попкова с матерью после того, как его задержали, фактически прервались — писем от нее он не получает, а сам написать не решается: только передает приветы через сестру. Зато Екатерине — а также жене и сестре — он много лет писал регулярно. Поначалу они отвечали часто, потом — все реже и реже, в последние годы коммуникация разладилась совсем: никто из родных не приезжает к Попкову на свидания, денежные переводы и передачи ему тоже присылать перестали. Попков на родных не обижается — говорит, что у них есть дела поважнее, да и вообще: «Нежелательно, чтобы на них вся эта ситуация как-то отразилась».
Особенно Попков переживает, чтобы его история никак не отразилась на судьбе внука. Ему в 2020 году исполнилось пять лет, и назвали его в честь деда — Михаилом.
Глава 13. В какую грязь все превращается
Когда в мае 2014 года дело Попкова направили в суд, уже было ясно, что 22 эпизодами обвинения все не ограничится — убийца продолжал писать признания в новых преступлениях. Их решили выделить в отдельное производство и поручить Следственному управлению по Иркутской области. В сентябре у «маньячной группы» опять сменился руководитель — теперь ее возглавил следователь по особо важным делам Евгений Карчевский.
Тридцатичетырехлетний Карчевский, который когда-то решил стать следователем, начитавшись рассказов о Шерлоке Холмсе, не первый раз имел дело с серийными убийцами. Еще в 2010 году ему поручили разбираться с преступниками, которых в Иркутске прозвали «молоточниками» — за то, что они часто забивали своих жертв молотками. Никакой системы в их поступках не было — убийцы просто решали напасть на случайного прохожего в темное время суток, заходили со спины и били молотками, или киянками, или битами, или ножами. Орудовали они на территории иркутского Академгородка; за полгода от таких нападений пострадали 10 человек, шестеро из них умерли.
Нашли убийц почти случайно — мужчина принес в полицию камеру с видеозаписью одного из преступлений и сказал, что нашел ее у своего племянника. Быстро выяснилось, что этот племянник — 18-летний Никита Лыткин — вместе со своими другом и ровесником Артемом Ануфриевым и были «молоточниками». Более того, Ануфриев и Лыткин хвалились убийствами и описывали свои преступления в своих соцсетях, но никто из их читателей не счел необходимым привлечь к этому внимание.
«Молоточники» сразу признали вину и с удовольствием делились подробностями своих преступлений. Они не скрывали, что восхищаются другими серийными убийцами. Ануфриев даже создал в одной из соцсетей группу, посвященную битцевскому маньяку; она называлась «Пичушкин — наш президент». Однажды, подписывая один из протоколов допросов, юноша даже процитировал слова Пичушкина следователю: «Как говорил один герой, дайте мне стакан виски и сигару — и вы узнаете столько нового об этой жизни, что у вас волосы зашевелятся на голове». Как рассказывает Карчевский, Ануфриев и Лыткин не просто входили в неонацистские объединения, а почти буквально считали себя сверхлюдьми, способными решать, «кому жить, а кому умереть».
Доказать их вину в нападениях было легко — своей главной заслугой в этом деле Карчевский считает, что убийц признали организаторами и членами экстремистского сообщества, которое исповедовало человеконенавистнические взгляды. По словам следователя, он был пионером такого применения 282-й статьи Уголовного кодекса в регионе. (На деле за год до приговора «молоточникам» суд в Братске признал виновными в организации экстремистского сообщества «Боевая организация коммунистов-революционеров» трех мужчин, которых обвиняли в поджоге офиса «Единой России».) В 2013 году Ануфриева приговорили к пожизненному заключению, а Лыткина — к 20 годам тюрьмы.
Занявшись делом Попкова, первый месяц Карчевский читал материалы дела, чтобы выстроить в голове общую картину. Следователь вообще говорит, что любит читать: «Кто-то идет в работе по наитию, а я люблю читать, где персонажи описывают свои действия, — потом, видимо, на подсознании применяю оттуда какие-то вещи».
Следующие четыре года Карчевский вместе с группой Артема Дубынина расследовал причастность Михаила Попкова к еще шести десяткам убийств. Сработались они отлично. «Я знаю, что эту группу очень многие из ГУВД не любили, но думаю, что это все [про лень оперативников] говорилось только в сердцах и сгоряча, — рассуждает Карчевский. — Ведь они смогли поймать серийного маньяка, который стал известен на весь мир. Думаю, их имена останутся в истории, а те, кто распространяет непонятную информацию и просто завидует, навсегда останутся в темноте».
Следователь начал выстраивать с Попковым психологический контакт — и быстро сделал о нем первые выводы. «Я как его увидел, просканировал, понял его взгляд на мир и на происходящее, так оно все и осталось, ничего не поменялось, — рассказывает Карчевский. — Сразу стало понятно, что человек безразличен ко всем окружающим и к происходящей с ним ситуации. Его интересует только то, что творится с ним и с его близкими. Что касается остальных людей — ему абсолютно безразлично. „Моя хата с краю, ничего не знаю“ — это про него. Точно так же он относился и к жизни другого человека — полнейшее безразличие. А негативное отношение к женскому полу никуда не делось и после ареста. Несмотря на то что он сидит в полной изоляции от общества, стакан-то у него не расплескивается — только накапливается».
Всегдашняя улыбка Попкова следователя тоже никак не убеждала — он считал ее «оскалом ненависти и злости», обратив внимание на то, что в глазах убийцы никогда не видно никакой радости и интереса к собеседнику. «Дай ему волю, он всю свою сущность в течение пяти минут вашего общения продемонстрировал бы, — продолжает Карчевский. — Он сейчас, может, сидит, мысленно вас разбирает на кусочки. За его дружелюбной маской прячется человек, который никого не любит и не скрывает этого». При этом, когда семья перестала заботиться о Попкове, следователь начал помогать ему сам: «Вижу, носки драные, брюки все изношены. Шел, покупал, одевал [его]. Это был не подкуп, это было просто человеческое отношение».
В рамках нового расследования Карчевский, Дубынин и их коллеги снова начали детально разбирать жизнь и преступления маньяка. Начались и выезды на новые места преступления — Карчевский заметил, что Попков, оказавшись там, где убил, заметно оживлялся: «Они ведь по нескольку раз переживают свои преступления, и от этого тоже кайф испытывают. У них в памяти восстанавливаются все обстоятельства, и появляется та же самая эйфория, тот же самый оргазм или кайф, который они испытали в момент убийства».
14 января 2015 года Иркутский областной суд приговорил Попкова к пожизненному заключению. После этого показания о новых убийствах он начал давать еще более охотно — чем дольше продолжались следственные действия, тем дольше убийцу не этапировали в колонию.
В СИЗО его перевели в одиночку — там Попков в основном читал, разгадывал кроссворды, сканворды и судоку, занимался физическими упражнениями: мог подтянуться до 50 раз. В этой камере под круглосуточным видеонаблюдением оперативников ангарский маньяк провел следующие четыре года. Там, по его словам, у него «не было никаких забот». «Постель чистая, с утра подняли, вечером отбой, на прогулку сводили, худо-бедно, но кормят так, что с голоду не умрешь, и голова не болит — как на работе прорваться, начальник сократит или не сократит, что он незаслуженно мало мне платит, а я хотел бы больше, — рассказывал мне Попков. — Это я, конечно, не совсем серьезно, любой человек на свободу бы хотел».
