— То, что я делал, это неправильно.
— Вы считаете, что поступали неправильно?
— А как я должен считать? Это неправильно с точки зрения Уголовного кодекса, с точки зрения общепринятых традиций, с точки зрения правил поведения в обществе, в стране. Раньше в некоторых странах блудных женщин забивали камнями, но даже если бы я сейчас жил в такой стране, это не стало бы моим оправданием. При этом в любом обществе осуждают поведение распутной женщины.
Глава 14. Вперед, Черный плащ
После первой психиатрической экспертизы Попков прошел еще несколько — и в итоге был признан вменяемым: гомицидомания не болезнь, а расстройство влечения, патология. Врачи заключили, что, совершая свои преступления, убийца не страдал от временного психического расстройства или слабоумия, не находился в состоянии аффекта и мог контролировать себя. При этом обследования показали, что Попков хоть и склонен к самоанализу, но — из-за невысоких интеллектуальных способностей — едва ли может относиться к себе критически и осмыслять свои эмоциональные переживания. Психиатры описали ангарского маньяка как человека педантичного, требовательного к другим, склонного к нравоучениям, расчетливого, а также эмоционально холодного и невосприимчивого к переживаниям других людей.
Сам Попков не принял свой диагноз и до сих пор настаивает на том, что влечения убивать людей у него никогда не было. «Я не убивал всех подряд без разбора и каждый день, не ездил специально по городу кругами и не выбирал жертв, — говорил он на допросе следователям. — У меня все это получалось как-то спонтанно, женщины сами попадались мне на пути, просили их подвезти, садились в машину — силком туда я никого не тащил. И убивал я не каждую женщину, были случаи, и их было много, что я даже бесплатно подвозил женщин домой — если они производили на меня хорошее впечатление».
По словам Артема Дубынина, сотрудники «маньячной группы» пытались разыскать других пассажирок Попкова и даже давали об этом объявление — просили всех, кого однажды подвозил этот человек, обратиться к ним. Но никто так и не позвонил — впрочем, оперативник объясняет это не тем, что убийца врет, а тем, что люди просто не хотели связываться со следствием.
И в разговоре со мной, и на допросах Попков много раз повторял мысль о том, что судьба женщины зависела от ее поведения и образа жизни и что он хотел «проучить и наказать [своих жертв за аморальное поведение], причем сделать это и в назидание другим, чтобы другие не вели себя так либо боялись вести себя подобным образом, потому что за свою легкомысленность и распущенное поведение можно поплатиться жизнью». Женщины «положительного поведения», как утверждал Попков, его жертвами не становились — кроме Елены Дороговой, которая шла на вокзал встретить мать. «Иногда я думал, что в результате моих действий сократилось количество женщин такого поведения, но не в результате их убийств, а потому что другие станут бояться появляться в непристойном виде в ночное время», — заключил маньяк на одном из допросов.
Оперативники, которые занимались делом Попкова, относятся к этим объяснениям по-разному. «Версия о том, что Попков чистил город от порока, — блеф», — говорит Карчевский. По его словам, у жертв маньяка было мало схожих черт и только несколько из них вели маргинальный образ жизни: занимались проституцией или употребляли наркотики. У всех остальных были семьи, мужья, дети. Схожим в каждой ситуации был лишь сценарий, по которому шло общение между женщиной и убийцей: «Подсела к нему девушка, он задает ей пару вопросов, от ответов на которые зависело дальнейшее развитие событий: либо ее живую довезут до дома, либо вывезут за пределы автомобильной дороги, где она и закончит свой жизненный путь», — рассказывает Карчевский. Криминалист Антонян тоже считает, что убийства Попкова были вызваны ненавистью к женщинам вообще.
Артему Дубынину, напротив, кажется, что версия с «чистильщиком» лучше всего объясняет мотивы Попкова: «Если женщина соглашалась вступить с ним в половую связь, а не ехать домой к своей семье, детям, мужу, то он считал такую женщину падшей и решал, что она не имеет права дальше жить, то есть выносил ей приговор. Ехал с ней в лес, распивал спиртное. Если она ему нравилась внешне, вступал с ней в половую связь, потом убивал. А если женщина говорила „Нет, мне надо домой“, то он ее довозил и даже денег не брал с нее».
По мнению врача-сексолога Института имени Сербского Михаила Каменского — еще одного эксперта, который обследовал маньяка, — с каждым годом симптомы расстройства Попкова усугублялись. Он постепенно усложнял способ убийства, сочетая удары ножом или отверткой с удушением, мог нападать на несколько женщин одновременно. Со временем в его действиях даже появился определенный символизм — он задирал одежду своих жертв, оголяя половые органы; руководствовался Попков уже не столько оценкой поведения жертвы, сколько собственным внезапным желанием совершить убийство. Сдерживать себя ему становилось все труднее.
«Его подогревало ощущение безнаказанности и русский авось, — говорит Карчевский. — Раз убил, два убил — все, крылья растут. Вперед, Черный плащ. Чувство безнаказанности окрыляло его для дальнейших действий. Окрыляло в прямом смысле этого слова. Представьте, человек, будучи на дежурстве, в форме садится в служебный автомобиль, едет по городу, замечает девушку, сажает ее к себе в машину, увозит, убивает — а потом возвращается на дежурство. А утром читает сводку: „О, трупик нашли, ничего себе, как же так? Ай-ай-ай“. Ему и интересно было, и одновременно он тешился над бессилием правоохранительных органов — и не отрицает это». На одном из допросов Попков рассказывал Карчевскому, что в последние годы стал лучше продумывать свои преступления и анализировать ошибки, чтобы на него труднее было выйти.
Тот факт, что женщины садились в машину к Попкову и соглашались продолжать с ним вечер, следователь объясняет так: «В 1990-е и 2000-е годы не каждая женщина могла похвастаться стабильной половой жизнью с мужчиной, который ей нравился, — это я знаю из допросов женщин, с которыми общался Михаил Викторович и с которыми вступал в интимную связь». Бывшие любовницы Попкова рассказывали оперативникам, что тот «нравился бабам»: был подтянутым, спортивным, опрятным, вежливым. «Женщина, чей мужик с большим пузом был всегда, или с похмелья, или с мужиками пиво пил в гараже, хотела внимания, какой-то ласки, заботы, пусть и сиюминутной, — продолжает следователь. — Попков выглядел как мужчина, который мог ей это дать».
Дубынин тоже считает, что именно безнаказанность вскружила Попкову голову: если до 1999 года он убивал, чтобы удовлетворить свои сексуальные потребности, то в дальнейшем получал адреналин от того, что его не могли поймать. «Все это время он игрался с системой, считал себя грамотным, умным, неуязвимым — настоящим супергероем», — говорит Артем, который уверен, что жертв могло бы быть гораздо меньше, если бы не безразличие милиции и обычных людей. На одном из допросов он спросил маньяка, что он испытывал, когда о его преступлениях начали писать газеты. «Он ответил: „Я знал, что меня не поймают“, — вспоминает оперативник. — А я теперь думаю, что никакого Попкова вообще могло бы не быть».
