– Все, я уже успокоилась. Не трать время. Нужно искать оружие.
Паша взглянул с сомнением:
– Ты дрожишь.
– Значит, хороший квест, – вымученно улыбнулась я. – Смогли напугать.
– Ну, ладно, – и потер руки. – Ты права. Даже в идиотских ситуациях нельзя сдаваться.
Присев на корточки, он начал простукивать пол.
– Паш, это не реальная жизнь. Традиционных тайников тут нет, – осмелилась встрять я. – Чтобы спрятать, в квестах выбирают самое мерзкое место. Загляни, например, вон этому в брюхо, – оборачиваться к повешенному я не стала.
Синичкин послушался. Подошел, пощупал, оценил:
– Да, кукла качественная. И кишки со знанием дела исполнены.
Засунул руку мертвецу в живот, обрадовался:
– Опа! Ты права. Винтовка.
Он осмотрел оружие:
– Пейнтбольная. Десять патронов. Не густо. Давай вторую поищем.
Однако в этот момент в комнате сгустился сумрак. А в углу засветились контуры двери.
– Раз дверь – значит, второй винтовки нет. Закон жанра. Надо с одной идти, – предположила я.
– Наверно, – согласился Синичкин. – Как они так быстро реагируют?
– Кругом камеры. Администратор видит и слышит каждое наше слово.
Паша быстро обвел глазами комнату, увидел красный глаз, что смотрел на него с потолка, обратился к нему:
– Я справлюсь. А девушку мою больше не пугай, ясно?
Ответом нам стал демонический хохот.
– Сейчас только разозлишь еще больше, – проворчала я. – Пойдем лучше быстрее. Маньяка убивать.
Паша приблизился к подсвеченной двери. Приоткрыл, выглянул (я подсматривала из-за его спины) – узкий, хило подсвеченный коридор.
– Он нас сможет подстрелить в любую секунду. А пейнтбольный шарик с близкого расстояния – это весьма неприятно, – пробормотал Паша. И велел мне: – Останься лучше здесь.
– С трупом и кишками?! Нет.
– Винтовка все равно только одна. Вентиляция закрыта. На двери засов. Запрешься.
– А эта дырка в полу?
– Задраим.
Паша вернулся в комнату. Взгляд его уперся в скелет, возлежащий на сундуке. Синичкин решительно сбросил труп на пол – кости противно щелкнули. Подтащил и поставил поверх люка тяжеленный сундучище.
– Пашенька, они все равно как-нибудь сюда проберутся! Давай лучше я за твоей спиной буду прятаться!
Синичкин выглядел озадаченным и в коридор не выходил. Но тут откуда-то издалека донесся отчаянный Ольгин крик:
– Паша, спаси! Он меня убивает!!!
– Это подсказка, – вздохнула я. – Значит, по сценарию идти должен только ты.
– Ладно, жди. Я сам его возьму, – Синичкин окончательно вжился в роль.
И исчез в темноте. Я захлопнула за ним дверь, заперла ее на засов. В сумраке комнаты видела: тело на крюке слегка покачивается. Из коридора донеслись выстрелы. Один, второй, третий.
Я забилась в угол. Взгляд метался с окошка вентиляции на сундук, закрывавший люк. Пока все тихо. Только человеческие органы в банках начали подсвечиваться отвратительным синим цветом. Я присмотрелась внимательнее – и сердце окончательно обратилось в ледяной ком. Две наполненные жидкостью емкости оказались пусты. Но на обоих имелись наклейки. На первой значилось: «Павел Синичкин». А на второй – «Римма Парсунова»!!!
Проклятые сценаристы! Да не будь я частным детективом – давно бы свалилась с инфарктом.
И, кстати, почему мы так уверены, что в эту комнату только три входа? Стены черные, освещение слабенькое. Запросто может быть еще один, который мы с Пашей не заметили.
Я присела на корточки, начала ощупывать пол – пыталась найти очередной люк. Но с вентиляционной решетки и сундука, что закрывал первый лаз, взгляда не сводила.
И вдруг крышка проклятой коробищи громко клацнула. Оттуда, быстро и грациозно, выпрыгнул уже знакомый мужчина в балаклаве. В руках его был нож.
«Это актер. И перфоманс – игра», – сказала я себе.
Но горло все равно свело спазмом страха.
Он подошел. Встал напротив. Молча.
Я прижалась к стене. Мужчина замахнулся. Лезвие (похоже, самое настоящее, стальное) просвистело у меня перед лицом.
Глухой голос велел:
– Стоять и не двигаться.
Я послушно замерла.
Он поиграл ножом перед моим лицом – эффектно, словно заправской зэк. Потом велел:
– Хочешь уцелеть – делай, что говорят. От стены не отходишь. Все время ощущаешь ее спиной. Ясно?
Я затравленно кивнула.
– Теперь большой шаг влево, – продолжал командовать он. – Не направо, а влево, дура!
И снова лезвие пронеслось перед глазами.
– Теперь еще один. Еще полшага.
Явно: он подводит меня к очередной гадости. Но что сделаешь против мужчины с ножом?
Убийца подошел совсем близко – глаза в глаза. Опустил оружие. Прохрипел:
– Перед тем, как убить… я всегда своих жертв целую.
И сорвал с головы балаклаву.
Я снова завопила.
Умом понимала: банальный грим. Но до чего отвратительны язвы и гнойники на его лице!
Убийца легонько толкнул меня в грудь. И вдруг стена, на которую я опиралась, задрожала, качнулась, начала падать…
От неожиданности и ужаса я даже визжать не могла, только рот открывала.
По счастью, никуда не грохнулась.
Кусок стены опустился довольно мягко – видно, специальный механизм встроен.
Я оказалась спиной на полу – уже в другой комнате, – но даже дернуться не успела.
Страшный мужчина ловко прыгнул вслед за мной, отшвырнул нож, немедленно пристегнул мои руки-ноги к вделанным в пол кольцам и спросил, почти ласково:
– С чего начнем? Иголочки под ногти? Или сразу пальчики ломать?
Он отошел к подсвеченному стеклянному столу, где в изобилии обнаружились пыточные инструменты. Вернулся со зловещего вида щипцами. Ухватил ими, пока не больно, указательный палец. С неприятным сладострастием пояснил:
– Сейчас чуть-чуть поверну – и он хрустнет…
– Паша… – прошептала я.
– Забудь, – отмахнулось чудовище. – Я с ним разделался. В том коридоре он представлял собой отличную мишень.
– Слушайте! Но это уже не игрушки! – Я забилась в оковах.
Убийца слегка сжал щипцами палец, и меня пронзило самой настоящей болью!
– Пожалуйста, не надо! – взмолилась я.
А он усмехнулся:
