– Кофе мне сначала свари.
– Пашенька, ты прекрасно справишься сам, – медовым тоном молвила я.
И помчалась в парикмахерскую – подкрасить волосы, сделать ногти, заглянуть к косметологу. Дома тоже куча дел: погладить платье, подобрать аксессуары и туфли, изобразить сногсшибательный макияж. Металась, словно белка в колесе.
И получила награду. У Маркоса – он встречал гостей в фойе «Черной икры» – прямо челюсть отвисла. Пробормотал с удивлением:
– Римма! Это есть вы?
Русская пассия колумбийца сразу скривилась, Синичкин посуровел, зато я ликовала от души.
Как замечательно – вылезти из шкурки вечно замотанной дамы-сыщика в растоптанных мокасинах и почувствовать себя красивой, беспечной и желанной!
– Попой только не крути! – шепнул Синичкин.
Но я и не подумала менять свою походку от бедра – возможную лишь в узком платье и на каблуках. Расточала улыбки, старательно запоминала непривычные уху колумбийские имена, притворялась, что есть черную икру для меня абсолютно обычное дело, танцевала, флиртовала, собирала визитные карточки и гневные Пашины взгляды.
А уж когда старший брат похищенного произнес тост – в честь «удивительной девушки Риммы, фактически вернувшей мне брата», я совсем разгулялась. Венцом стали две выпитые залпом рюмки текилы и рок-н-ролл с четырьмя красавцами-колумбийцами под аплодисменты всех прочих (только Синичкин и будущая Гонзалес не хлопали).
Когда я вернулась с танцпола и немедленно бросилась восстанавливать утраченные калории с помощью черной икры (на тарелку перекладывать не стала – из серебряной вазочки вкуснее), Паша буркнул:
– У тебя телефон надрывается.
– Время полночь. Агентство закрыто, – легкомысленно отозвалась я.
– Пять раз подряд звонили.
Может быть, очаровашка-брат хочет предложить мне вместе исчезнуть? Немедленно?
Я отодвинулась подальше от Синичкина (нечего ему смотреть на определитель), достала телефон и не сдержала разочарования:
– Это Ольга Польская. Что ей нужно в такое время?
Но тут телефон затрезвонил вновь.
В этот момент диджей врубил томную «Леди ин ред», к нашему столику уверенной походкой двигался брат Маркоса, и я легкомысленно сунула аппарат Синичкину:
– Хочешь – отвечай сам.
Царственно приняла длань колумбийца и отправилась танцевать.
А когда вернулась (в смятенных чувствах, потому что старший Гонзалес предложил мне продолжить банкет – завтра, и уже вдвоем), Синичкин хмуро велел:
– Пошли.
– Куда? Я еще не нагулялась! – капризный тон удался безупречно.
Но шеф решительно выдернул меня из-за стола. Вывел в холл. Сунул гардеробщику номерки.
– Это невежливо! Надо попрощаться хотя бы!
– Я попрощался. За нас обоих.
Павел довольно грубо запихнул меня в плащ, вытащил на влажный, осенний воздух. И рубанул:
– Ольгу задержали.
– За что? – ахнула я.
– За убийство.
* * *
Роман, бледный от волнения и гнева, мчался домой по ночной Москве. Камеры подстерегали одна за одной, доброхот-навигатор беспрерывно пищал, предупреждал. Он резко бил по тормозам, но скорость сбросить не успевал, и ярость захлестывала все больше.
Антуража захотелось, правды жизни. Болван! Ведь сразу почувствовал: Ольга – типичная девушка-беда. Таких всегда: бьют, топят, бросают. Ну или они подставляют тебя. Как теперь выплывать, когда по самые уши в болоте?
Во всем она виновата, во всем!
Подставила его, погубила дело всей жизни и даже не попыталась принять благородно, что предписано кармой. Нет бы гордо, если виновата, пойти на плаху. Панику развела: частного детектива ей подавай, спасай, вытаскивай!
Причем звонить взялась посреди ночи, еще до того, как полиция приехала. А проклятые сыщики – нет бы мирно спать! – отозвались. Да еще – скорая, блин, помощь – обещали явиться прямо сейчас. А времени, между прочим, почти два часа. И квартиру он в порядок привести не успел: кто мог подумать, что гости в такое время пожалуют?
Одна надежда: путь из Южного порта до Сокольников, если без пробок, – от силы двадцать минут. А сыщики где-то на окраине вроде живут. Явно – приедут позже.
Но когда Роман на полной скорости свернул во двор и с визгом покрышек затормозил, холодная струйка пота полилась по шее.
На пороге его подъезда уже стоял суроволицый Синичкин. А рядом – топталась в легких туфельках его помощница. На ее ногтях искрился ярко-оранжевый лак, и Роман прямо физически почувствовал-вспомнил, как хрустят ее косточки под его щипцами.
А он еще и выпивший. За рулем. Никакая жвачка запах не отобьет.
Ладно. Хорошо хоть не менты. Частные детективы – вроде как на его стороне. Должны понять и войти в положение.
Павел Синичкин
Ни малейшего желания работать посреди ночи и после нескольких рюмок я не имел, но глупую Римку следовало любой ценой вывести с колумбийского праздника жизни. Малышка, судя по обиженной мордахе, считала: я приревновал ее к красивым-богатым. Я не стал объяснять, что куда больше опасался потерять репутацию – свою и агентства. Римма (хотя обычно меру знала) сегодня уж слишком расслабилась. И смотреть завтра по «Youtube» ее танцы на столе (к чему неуклонно шло дело) мне совсем не хотелось.
Лучше заняться делом.
К тому же я (с некоторой, признаться, гордостью) ощущал себя провидцем. Ибо еще месяц назад, когда мы с Риммой посетили «Школу танцев», сказал своей секретарше:
– Ольга играет с огнем. И обязательно нарвется.
Помощница моя, разумеется, взялась спорить. Что хороший перфоманс и должен быть на грани фола, и Оля просто отлично исполняет свою роль.
Но прав – как и положено мужчине – оказался я. Катастрофа разразилась чрезвычайно быстро. И пусть балерина не погибла, дела у нее обстояли не лучшим образом.
Пока Римма сначала плясала, а потом дулась в машине, я успел получить вводные и понять: на сей раз спасти Ольгу будет непросто.
* * *
Роман небрежно втиснул авто между помойкой и пешеходной дорожкой (видно, плевать ему, что мусорщики будут материться, а прохожие – пинать колеса), взбежал на ступеньки подъезда, протянул руку Павлу и кисло молвил:
– Быстро вы!
– Мы были рядом, – простодушно улыбнулась Римма. – В ресторане «Черная икра».
Засранка. Платье до пупа, пьяненькая, хвастливая. Хруст ее пальцев снова раздался в ушах. Надавить бы посильнее, переломить…
Роман отогнал наваждение. Открыл дверь подъезд. Буркнул:
– Предупреждаю сразу. У нас в квартире… э… не убрано.
