– А что по оружию?
– О, этого добра изъяли достаточно. Целых четыре ствола. Три – с перфоманса. Пейнтбольные, с краской. А один тоже вроде игровой – да не совсем. RAP68. Слышал про такой?
– Это который копия дробовика «Итака»?
– Да. Создала его та же компания, что оружие для пейнтбола производит – Real Action Paintball, – Саня не без труда, но с гордостью выговорил английские слова. – Интересная штука. Чем угодно можно зарядить. Если резиновыми шариками – получается отличная травматика. Специальным порошком – тогда на выходе слезоточивый газ. Можно дробью – по грызунам стрелять. А в нашем случае шарики были керамические. И палили почти в упор. Поэтому и результат настолько плачевный.
– Отпечатки есть?
– На одном из пейнтбольных – только Романа Воскобоева. Второй, которым клиенты пользовались, весь залапан. Самые свежие пальчики – принадлежат покойному. Руслану Пономареву. Зато два остальных – чисты, как слеза. И тот, что игрушечный. И настоящий.
– Странно. Что настоящий ствол чист – логично. Но пейнтбольный-то – который запасной? Ладно, в ту ночь Ольга была в перчатках. Но неужели его раньше не трогали? Не рассматривали? Не переносили с места на место?
– «Пальцев» нет вообще. Винтовка протерта, и очень тщательно.
– А где вы нашли оружие?
– Одну винтовку Роман отдал. Вторая игровая и RAP68 рядом с телом лежали. А еще одна пейнтбольная – та, что без отпечатков – в лабиринте валялась.
– Ну… похоже, Ольга ее и бросила там.
– Но этого она тоже не помнит, – усмехнулся Саня.
– Она придет в себя и вспомнит, – не очень уверенно предположил я.
– Или придумает, – подхватил Перепелкин. И поинтересовался: – Тебя кто нанял-то?
– Роман. Но первой звонила Ольга.
– Так-так, – заинтересовался Перепелкин. – И что сказала?
– Истерила. Просила спасти. Говорила с трудом. Мне тоже показалось: пьяная или под кайфом.
Саня прищурился:
– Это, что ли, та самая Ольга, которую весной в речке топили?
– Да.
– Странная женщина. Я бы на ее месте в ваше агентство больше не совался,
[10] – хрюкнул Саня.
– Нет, она нас любит. Даже на свой квест приглашала, – улыбнулся я. – Мы с Риммой были. Пару недель назад.
– Да ладно!
– Честное-благородное. Так что могу тебя проконсультировать.
– Давай, – с удовольствием согласился Перепелкин, – под десерт.
Он заказал огромный кусище макового торта. Я обошелся кофе и принялся короткими, но яркими штрихами описывать сюжет «Школы танцев».
Саня выслушал очень внимательно. Задумчиво изрек:
– Сколько, говоришь, там винтовок?
– По сценарию – две. Одна у Романа, вторую клиент находит. В животе у манекена. Ну, и еще имеется запасная – это я вчера у Воскобоева выяснил. Хранится в кладовке. Она заперта, но ключ в открытом доступе. У персонала своя каморка для отдыха, там он и висит. Себя снимать им резона нет, камер в комнатухе не имеется. С этой запасной винтовкой, похоже, Ольга и бегала. Но вот сама ли взяла? Или дал кто?
– Мне куда интереснее: откуда боевой ствол взялся?
– А что остальные сотрудники говорят?
– Не знают, не ведают.
– На видео больше ничего интересного?
Перепелкин поморщился:
– В 22.47, как раз в момент убийства, одна из камер – та, что на лабиринт нацелена, – выключилась. И не работала до двадцати трех ноль-ноль. Жирный админ клянется: проблема техническая. Но глаза бегали. И губы облизывал. Так что еще будем его трясти.
– А что соседи?
– Не видели, не слышали. Все, как обычно.
– А покойный – что за человек?
– Футболист незадавшийся. Когда-то надежды подавал, но не пошло. Закончил институт физкультуры, работал тренером детским. В свободное время по перфомансам ходил. Состоял в команде «Квестоведы». Характер вздорный, на работе характеризуется отрицательно, с родителями учеников конфликтовал. Исходя из психпортрета, мог с кем-то из «Школы танцев» раньше встречаться и повздорить. А с ним теперь посчитались. Красиво. В стиле «хоррор».
– Ольга в эту индустрию совсем недавно пришла.
– Зато она актриса. И режиссер. Умеет выстроить мизансцену, – парировал Перепелкин.
Я вздохнул:
– Что за должность «квестовед»?
– Да просто слово красивое. Новинки тестируют, рецензии пишут, составляют обзоры. Но денег им за это не платят – чистый энтузиазм. Максимум, что дают, – купоны на скидки.
– Хороша команда! Хафизова рыдала, умоляла выпустить ее…
– Хафизова не в команде, – назидательно молвил Саня, – она сожительница. И на квест покойный взял ее с собой впервые.
– А зачем пошла, если такая трусиха?
– В интернетах пишут: чем страшнее на перфомансе, тем лучше потом в кровати. Чего рот раскрыл? Она сама так сказала. Поэтому и решилась сходить.
Больше ничего по делу Саня мне не поведал.
Но из «Барашка» я вышел приободренным. Вряд ли суд примет решение об аресте гражданки Польской. Сегодня, максимум завтра ее отпустят. Полицейские не дураки, понимают: построение из перчаток вкупе с туалетной водой и невнятной винтовкой на видео любой адвокат в пух и прах разобьет.
* * *
Костя Пирожников на перфомансах работал давно и прекрасно успел усвоить: нормальных людей здесь мало. Операторы или администраторы без тараканов в башке еще попадались, но актеры – все, по определению, сумасшедшие. Но оно и правильно. Если скучный и неумелый обыватель возьмется играть маньяка, перфоманс обязательно прогорит. Хитрость не в том, чтоб обрядиться в балахон со страшной маской и клиента цепью хлестать. Талантливому артисту достаточно просто встать рядом – а игрок уже от страха трясется. И потом восторженные отзывы пишет.
Но таланты – возьми хоть Достоевского, хоть Высоцкого – всегда «с приветом».
Костя знал, что и сам не в полном порядке. У него даже официальный диагноз имелся: «обсессивно-компульсивное расстройство». На учет с ним не ставили (да он к психиатрам и не ходил), но про заморочки свои на всякий случай никому не рассказывал. А со стороны не видно: что ел Костя исключительно четное количество сушек или печенек. И жевать всегда начинал с левой стороны рта. И когда пил воду – делал строго двенадцать глотков.
