– Так-так, – навострил уши я, – ты точно уверена, что в лабиринт вошла с винтовкой от пейнтбола?
– Ну… а с чем еще? – она взглянула удивленно.
– Костя тебе дал именно ту, что в кладовой лежала?
– Э… да. Наверно.
– Наверно или точно?
– Да я не разглядывала! Но вроде рукоятка, размер – все такое же.
– И цвет рукоятки?
– Цвет не помню. Темный.
– А ты стреляла из этой винтовки?
– Да.
– В кого?
– Ни в кого. В ленты. Они очень смешно колыхались, когда в них шарики с краской попадали.
Ольга взглянула просветленно, добавила:
– Да! Я видела, как краска разлетается! Значит, это пейнтбольная винтовка была.
Но сразу понурилась:
– А может, мне и казалось – насчет краски…
– Ты стреляла только в ленты – или все-таки в Руслана?
Она вдруг заплакала, выкрикнула истерически:
– Вот и вы такой же, как менты! Они все жилы мне вытянули! А я не помню наверняка! Как с винтовкой шла в лабиринт – четко. А дальше – туман.
Я приготовился успокаивать, но истерика прекратилась столь же внезапно, как и началась.
Ольга строго спросила:
– Почему вам так важно, что это за винтовка была? И при чем здесь цвет рукоятки?
Я объяснил.
Олю бросило в краску:
– Блин! Мне полицейские насчет боевого ствола мозг выносили. Я думала: раз боевой, значит, какой-то, типа, пистолет! А про то, что он из пейнтбольного переделанный – ни слова не сказали!
И радостно улыбнулась:
– Так, значит, мы с вами дело раскрыли! Это Костик, скотина! Вот что удумал! Убийство решил на меня повесить! Наркоту подмешал, винтовку настоящую на перфоманс пронес, мне в руки сунул, в лабиринт отправил. Я там под камеры сто раз попала, с пушкой в руках. Потом еще орала при всех, что убила. Подставил меня, сволочь! А сам чистенький.
– Но зачем ему клиента убивать?
– Вот это без понятия. Вы детективы – вы и выясняйте, – сердито молвила Польская.
– А ты следователю рассказала про наркотики, про винтовку?
– Ну, про наркотики они сами знают. А что Костик мне пушку дал – нет, не говорила.
– Почему?
– Он-то, скотина, трезвый. Я – под кайфом. Кому поверят? И вообще: с полицией начнешь болтать – сама виноватой станешь.
– Кстати, Костя тебя защищает. Говорит, что Мишка убил.
– Не знаю, зачем он так говорит. Я была в лабиринте и никакого Мишку не видела.
– А клиентку? Розу Хафизову?
– Ее – да. Сидела в углу, дрожала.
– А еще кого-то?
– Слышала, как Ромка топает. Как клиент бегает, орет что-то типа: «Стой, гад».
– Все?
– Ну… – смутилась она, – однажды мне показалось: будто какое-то крыло коснулась лица. Вроде летучей мыши… И шаги очень легкие. Ну, и упала я: будто кто-то ногу подставил. Но начала ощупывать – рядом никого. И я решила: глюки. Мне ж под этим делом и летучие мыши иногда виделись, и крысы – хотя у нас в подвале их нет.
– Оля, – я сменил тему, – ваши с Ромой игры – дыба, прочее – они по обоюдному согласию происходят?
– Изначально предложил он, – смущенно улыбнулась балерина, – но я сразу согласилась. Давно хотелось чего-то такого… Меня ведь Гришка когда бил, я орала, просила, чтобы перестал. Но сама – чего уж скрывать – ждала очередного скандала. И не уходила от него. Потому что мне нравились такие отношения – на пределе.
– А обычный, нежный секс у вас с Романом бывает?
Ольга улыбнулась кокетливо:
– Ой, мне прямо так странно с посторонним мужчиной о таком говорить. Всякий бывает. Но мне больше нравится, когда жестко. И получать люблю, и сама вколотить. Тут мы с Ромой нашли друг друга. Но давайте больше не будем – про интимное.
– Значит, твоя версия: убил Костя.
Я ждал уверенного кивка. Но Оля молчала.
Пауза затянулась секунд на десять. Потом она задумчиво произнесла:
– Может, Костя. А может, и еще кто.
– Это как?
– Я однажды на форуме прочитала: те, кто на хоррорах работают, – все убийцы. Потенциальные.
Я опешил:
– И ты?
– И я. У меня от этого марафина реально иногда полные провалы случались. Целые куски из жизни выпадали. Мне потом парни рассказывали, что я творила. А я ничего не помнила. Вот и думаю: вдруг просто мозг милосерден? И стер из памяти момент, когда я убиваю?!
Она спросила с надеждой:
– Я знаю, видеокамер в лабиринте мало. Но попало на них хоть что-то? Что мне помочь может?
– Полицейским очень нравится момент, где ты с винтовкой по лабиринту крадешься.
– Но нет записи, где я стреляю в клиента?
– Будь у них такое – вряд ли бы отпустили. Нет, момент убийства в кадр не попал.
Ольга тяжело вздохнула.
– Будем надеяться, это не я. И не Рома.
– Почему ты его упомянула?
– Ну… просто мне бы не хотелось, чтоб это он был…
– Ты что-то видела?
– Да… но я под кайфом была. Поэтому практически уверена: мне показалось.
– Давай, рассказывай.
– Не буду. Это глюк.
– А если нет? И полиция раньше узнает?
Она обхватила себя за плечи. Выдохнула – без печали:
– Если Ромчик узнает, что я вам растрепала, до полусмерти изобьет.
Я поморщился:
– Говори уже.
– Еще перед квестом было. Когда клиенты только приходят, оставляют вещи, подписывают бумаги в предбаннике, я всегда за ними из-за шторы наблюдаю. Ну, типа, определяю, что за люди, как себя с ними вести. А Ромчик – тот с ходу их запугивать начинает. Всегда одинаково – ну, как вас. Но тогда… Едва эти Роза с Русланом вошли, Рома сразу напрягся. Замер. А потом кулаки сжал и пробормотал… я четко не расслышала, но что-то вроде: «хренасе». Дальше все, как обычно. Они на камеру сказали, что без претензий, он их в танцзал отправил. Потом, когда с Ромой уже на квесте пересеклись, я спросила: «Ты клиента знаешь, что ли?» Он отвечает – очень поспешно: «Впервые вижу. Но рожа у него мерзкая». Хотя лицо у этого Руслана – обычное. Даже приятное. Вот я и думаю: чего он напрягся? Вдруг действительно старый враг?! Тогда, получается, классный способ разделаться. Тем более что у Ромы все возможности были. И лабиринт он как свои пять пальцев знает, и на перфомансе хозяин, и в оружии пейнтбольном разбирается.
