Секретарша не скрывала восторга и гордости. Но я был совсем не готов принять ее лихую версию.
Как Пирожников мог быть уверен, что Ольга совершит именно то, что надо ему? Марафин – не скополамин, волю не подавляет. Но даже под действием скополамина далеко не все граждане пойдут на убийство абсолютно постороннего человека. А уж специально приучать истеричную девушку к наркотикам, а потом совать ей в руки боевое оружие и надеяться, что она убьет твоего врага, – полное, на мой взгляд, безумие.
Однако Римма горячо свою версию защищала:
– Понятно, что ты сделал бы по-другому! Но Костя – псих, разве не понятно? Поэтому и убийство так своеобычно спланировал!
– Зачем ему вообще убивать? Да, клиент ударил. Но и денег за ущерб заплатил честно. Двадцать тысяч за несчастный синяк – по-моему, весьма выгодная сделка.
– Как ты не понимаешь! Деньги для сумасшедшего – ничто, пыль. Костю унизили! Все его обсуждали. Возможно, насмехались. Считай, из-за Руслана он работу потерял. Не нужны ему жалкие двадцать тысяч. Он хотел, чтобы обидчик смертью заплатил. Надо ехать к нему и колоть! Прямо сейчас.
– Нет, Римма, – твердо произнес я, – прямо сейчас мы никуда не поедем. И вообще что-то здесь не сходится. Давай не будем торопиться.
– Удерет!
– Не думаю.
– А что делать тогда?
– Ужинать и отдыхать.
– Я не могу есть, когда убийца на свободе! – возмутилась она.
Тяжело с неофитами. Но если хочет работать – пусть ее.
Я строго велел:
– Сначала приготовь ужин. А потом можешь договориться с Романом и Михаилом. Встретимся с ними завтра.
Римка понуро поплелась на кухню – разогревать котлеты по-киевски, приобретенные в магазине здорового питания.
Лично я всегда совал готовую еду в микроволновку. Но секретарша моя уверяла: сделать пищу хотя бы минимально «живой» можно только на огне. Я был голоден и с вожделением вдыхал аромат куриного мяса и специй.
Впрочем, приятные запахи вскоре сменились вонью. Я оторвался от телевизора, бросился на кухню.
Котлеты дымились на сковороде, Римма стояла у окна и яростно тыкала в свой планшетик.
– Что ты делаешь?
Я сорвал с конфорки сковороду.
– Ой… сгорели, – смутилась она. Засуетилась: – Но ты не волнуйся, я сейчас корку черную срежу! А внутри котлеты должны быть нормальные!
Я в очередной раз мысленно проклял день, когда Римма решила, что скромная должность секретарши больше ее не устраивает. Результат пока получался плачевный. И в детектива не превратилась, и хозяйственные навыки неуклонно утрачивает.
– Почему за котлетами не смотрела? – ворчал я, пока моя непутевая подруга срезала горелое и спешно накрывала на стол.
– Я выполняла твое задание, – с раздражением буркнула она. – Романа с Михаилом искала.
– Нашла?
– Нет. Мобильники у обоих мертвые. Ольга тоже не отвечает. Я тогда Мишин домашний выяснила. Он с мамой живет. Но та не знает, где сын, и сама очень волнуется: в девять утра ушел, с тех пор дома не появлялся. И трубку не берет.
Римма округлила глаза:
– Может, что-то случилось с ними?
– Например?
– Ну, Костя свидетелей решил убрать, – не слишком уверенно произнесла секретарша.
Я рассмеялся:
– Римма, все, хватит. Давай, наконец, ужинать. На сегодня рабочий день закончен.
Павел Синичкин
Но и назавтра с утра ни Роман, ни Михаил нам не ответили. Телефон Ольги Польской тоже молчал.
Сначала мы думали: богема банально отключила аппараты и отсыпается.
Но в одиннадцать Римма позвонила пожилой маме Михаила Анкудинова.
Та пребывала в истерике: сыночек так и не объявился, дома не ночевал, по обоим своим телефонам по-прежнему не отвечает.
– Мне уже с сердцем плохо! – причитала женщина. – Мишенька раньше никогда так себя не вел. Если у девушки или друзей оставался – обязательно предупреждал. Сердцем чую: беда случилась.
– Пожалуйста, не волнуйтесь, – ласково пропела в трубку Римма. – Я приложу все силы, чтобы узнать, где ваш сын.
Она положила трубку и обернулась ко мне:
– Куда он, правда, слинял?
– Давай Перепелкина спросим, – решил я.
Мой друг из полиции довольно вяло поведал: ключевых поворотов в деле не произошло. Продолжают опрашивать свидетелей, отрабатывают связи погибшего и жилой сектор.
– Никаких новых арестов? – уточнил я.
– А что, есть кандидаты? – слегка оживился Саня.
– Нет. Я просто кое-кого потерял.
– Кого?
– Романа и Михаила.
– Могу тебе помочь, горе-сыщик, – мой друг не скрывал снисходительных ноток в тоне. – Компьютерный гений в Питере.
– Зачем он туда поперся?
– Черт знает. Вчера купил билет на «Сапсан» в тринадцать с чем-то и отбыл. На подписку о невыезде наплевал. Может, будет границу с Финляндией нелегально переходить. Ну… там его и возьмут.
– А Роман где?
– А Роман пьянствует. Вчера утром с ним беседовали – еле лыко вязал. И явно сегодня собирался продолжить.
Я положил трубку, и Римка сразу прокомментировала:
– Ольга мне говорила: Ромчик дома не пьет. Только на квесте иногда. Для бодрости. Но если он вчера напился… Вот я представляю. Польская приехала из тюрьмы, а любимый лыка не вяжет. Они ж эти… бдсм. Может, так распсиховались, что друг друга совсем переубивали? Давай, я ей еще раз позвоню?
– Сначала матерь Михаила успокой.
Женщина устроила Римке вдохновенный допрос: кто такая, откуда знаешь и почему я должна тебе верить. Секретарша моя на ходу импровизировала – будто они коллеги, и Миша, ну, по-дружески, сказал ей, что отбыл в Питер побыть одному и отдохнуть от рутины.
В ответ сыпались дополнительные вопросы, Римка жалобно закатывала глаза и закончила тем, что снова наврала, будто ей звонят по другой линии.
– Не проще было правду сказать? – укорил я.
– Ты не понимаешь материнского сердца, – с пафосом отозвалась бездетная Римка. – Она тогда сразу в полицию побежит. Будет доказывать, что Мишенька хороший. Ей, конечно, расскажут про подписку о невыезде, у женщины вообще может случиться инфаркт и…
– Все, хватит, – оборвал я. – Ставь на громкую связь и звони Ольге.
Римма повиновалась.
Балерина в этот раз отозвалась. Но говорила чрезвычайно нелюбезно:
– Не до вас. Перезвоните к вечеру. У меня медитация начинается.
