Но в жизни всегда есть выход. Из любых ситуаций.
Константин перечитал все, какие только имелись, отзывы на «Школу танцев».
Посетил множество форумов. На одних собирались устроители, на других – посетители квестов. Выяснил, что главарь квеста Роман Воскобоев – личность довольно известная. В отличие от сотен любителей, кто насмотрелся ужастиков и теперь сам валил в одну кучу зомби, маньяков, скелетов и чудовищ, автор перфоманса имел режиссерское образование и некоторый киношный опыт. Собственный проект готовил долго и тщательно. Прежде поработал на других квестах, испробовал разные амплуа (от администратора до актера). И к сценарию подошел серьезно. Константин не сомневался ни минуты: Ольгу Польскую, участницу трагических событий, Роман вовлек в проект намеренно. Для пущего правдоподобия и драматизма.
«Может быть, просто отправить ему письмо? И попросить внести в сценарий минимальные изменения? Рассказать про своего погибшего сына, объяснить, что мне, отцу, неприятно, когда посетители потешаются над „аутистом Костиком“?»
Кулаев долго продумывал текст. Хотя ярость душила, рвалась наружу, постарался, чтобы выглядело послание максимально корректным.
Много раз перечитал. Отредактировал набело. Раздобыл электронный адрес Романа. Отправил. Ответа не получил.
Написал еще раз – снова тишина.
Письмо или в спам попало, или, скорее всего, устроитель квеста просто не посчитал нужным оправдываться.
Адрес Ольги Польской у Кулаева тоже имелся. Только что ей было писать? Ясно ведь: дамочка – изрядная гадина, без всяких моральных принципов. На чужое горе плюет, с собственной бедой по несколько раз на дню лицедействует, на потеху толпе.
Но у него имелся еще один контакт. Того самого Кости – тезки его и сына.
В этот раз текст Кулаев не продумывал. Вывалил все, что на душе накопилось. Как дорог был ему сын. Как его возмущало, когда мальчика называли «аутистом» или «придурком». Насколько Костя-младший был талантливым, ранимым и мудрым.
Ожидал: Пирожников тоже отправит послание в корзину. Однако очень скоро ему пришел короткий, виноватый ответ.
«Простите. Я считал, что фраза „наш квест основан на реальных событиях“ – это просто рекламный ход, который придумал Роман. К своему стыду, я не слишком вникал в обстоятельства трагедии, случившейся в Центре реабилитации. Выражаю Вам свои искренние соболезнования в связи со смертью сына. Со своей стороны заверяю: намерения обидеть Вас не было ни у меня, ни у Романа. Персонажа, чем-то похожего на Вашего сына, которого я играю, зовут Костей просто для удобства. Потому что это и мое имя тоже. Но я обязательно поговорю с шефом. Вряд ли он согласится придумывать иную сюжетную линию, но имя у героя теперь точно будет другое. Я также добьюсь, чтобы слово „аутист“ на квесте больше не использовалось. Это самое меньшее, что я могу для вас сделать».
Кулаев рассыпался в благодарностях, а Костя в тот же день решил поговорить с Ромой. Он был уверен: тот поймет.
Однако шеф идти на уступки («из-за какого-то идиота!») отказался категорически. Орал на сотрудника:
– Ты что, купился на его письма жалобные? Их надо в «корзину» прямым ходом. Еще какие-то зэки будут моим квестом управлять!
Пирожников опешил:
– Чего ты психуешь? Он ведь ничего особенного не просит!
– А какое он имеет право вообще что-то просить?! Мы что, его фамилию используем? Или фотографию? Да у мужика этого просто крыша поехала! Как связаны его сын – и ты? Ты разве похож на подростка? Или – ха-ха! – на художника? И на аутиста не тянешь. Хотя с крышей у тебя да, непорядки.
– Ром, понятно, что мы не обязаны! Но у человека трагедия. Он в колонии. Сын мертв, жена с дочкой с ним не общаются. Разве сложно пойти навстречу? Ну, называй меня Васей. И не аутистом, а дауном.
– Да с какой стати? Я тебя пять лет знаю. Я привык, что ты – Костя. Путаться буду. Вообще не хочу ничего менять в угоду разным сумасшедшим. И ты не смей. Ты – Константин. Играешь роль аутиста. Все. Точка.
Пирожников не понимал: почему Роман так уперся. Но говорить шефу, что тот ведет себя не гибко и глупо, не стал.
Ему прежде казалось, что Ромчик – нормальный мужик. А тот упрямой скотиной оказался.
* * *
– Сначала я элементарно хотел с квеста уйти, – тяжело вздохнул Костя. – А Ромчик мне контракт в нос: за досрочное расторжение там штраф. Две сотни «косых». Я совсем психанул. Когда подписывал договор, даже не прочитал. Доверял. Считал, что Рома мне друг. Думал, послать его и никаких денег не платить. Но он угрожать стал, что в суд подаст за нарушение контракта. И в «черный список» меня засунет, ни на один квест больше не возьмут. А вот это очень серьезно. Чем тогда заниматься? В массовке, за семьсот рублей смена? В театры провинциальные резюме рассылать?
Пирожников тяжко вздохнул. Поморщился. Помассировал переносицу – четыре раза по часовой стрелке и четыре раза против. Произнес неохотно:
– Наверно, у меня действительно проблемы с головой. Сейчас время было – подумал, проанализировал, понял: глупый план.
Он снова затих, пришлось теребить:
– Так в чем твой план заключался?
– Ну… я видел: у Ольги с Романом отношения сложные. И она – актриса. Истеричка. Я немного изучал психиатрию. Знаю: демонстративные личности – такие, как Ольга – на наркотики легко подсаживаются. И цепляет их крепко. Ну и решил попробовать. У меня сосед – нарик. Попросил его марафин достать, чтобы самому с дилерами не связываться. Тот обрадовался: новый клиент, надежный. Регулярно мне дрянь поставлял и брал недорого. А я начал нашу балерину зельем подкармливать. Идея была такая: она под кайфом обязательно натворит дел. Или Ромку покалечит. Или клиента. Или квест сожжет. Или все вместе.
– Гениально, – не удержался я.
А Римку вдруг обуяла женская солидарность:
– Непорядочный вы человек. Претензии имели исключительно к Роме. Но травили слабую, ни в чем не повинную девушку.
Костя с ненавистью отозвался:
– Ничего она не слабая. Тоже изрядная дрянь. Романа во всем поддерживала. В рот ему заглядывала. А со мной себя вела – будто я действительно аутист. Человек второго сорта. К тому же Ромка бы догадался, что ему марафин подмешивают. А эта овца ничего не понимала. Хотя вставляло ее хорошо, – улыбнулся Пирожников. – Сразу такая сладкая становилась. И делала все, что я ей говорил.
– Как Роман мог не понимать, что происходит?
– А он к вечеру почти всегда и сам на бровях. Часов с пяти начинал коньячок уговаривать, к концу работы – бутылка пустая. Их часто даже в такси не сажали – такие были неадекваты. Поэтому все основания были надеяться на повторение истории Полиника и Этеокла.
– Кого? – фыркнула Римка.
Пирожников взглянул на мою секретаршу свысока. Объяснил снисходительно:
