Быстроходных «Сапсанов» в те края еще не пустили, поезд тащится больше двенадцати часов, но я счел, что без личной встречи с Кулаевым никак не обойтись.
Я помнил этого человека по прошлому делу – расстрелу в Центре реабилитации инвалидов. Мужчина решительный, умный, жесткий. И совершенно без якорей – сын погиб, друзей растерял, с женой и дочкой не общается.
Если такой действительно задумал уничтожить квест, порочащий память Кости-младшего, – это реально опасно.
Раз Кулаев писал Роману, писал Константину, значит, мог и Анкудинову депешу отравить. А предварительно выяснить, что Мишаня – товарищ без особых принципов. Плюс по уши в долгах.
Деньги у осужденного, насколько я знал, имелись. Откладывал на лечение сына, конфискации имущества его статья не предусматривала.
Может, именно он помог Михаилу досрочно погасить кредит?
Такой вопрос по телефону или электронной почте не задашь.
Отдавать идею Перепелкину тоже представлялось неразумным.
Вот я и решил: лично отправиться в романтическое путешествие до города Вельска.
Римма идею оценила и немедленно приобрела мне билет.
Римма
Заснуть в одинокой постели у меня никак не получалось.
Без Паши было холодно, грустно, бесприютно.
Плюс «Школа танцев» никак не отпускала.
Я и музыку медитативную включала, и «гипноз от бессонницы» прослушала – толку никакого. В мозгу продолжал вертеться калейдоскоп: Ольга-Костя-Роман-Миша-Роза-Кулаев.
Кто из них? Кто?
Я включила свет. В очередной раз пролистала свой блокнотик с мини-досье на каждого из подозреваемых.
Однако ни единой свежей идеи в голову не пришло. И тогда я решила покопаться в интернете. Пусть считается, что свободной журналистики в России нет, и официально о ходе расследования никаких заявлений не делалось – оставались еще блогеры или просто любопытные.
Вдруг разгляжу среди предположений и домыслов хоть что-то полезное?
Первым делом я отправилась на форум, где собирались сотрудники квестов. Выяснила, что здесь создали целую ветку – называлась она «Убийство на „Школе танцев“».
Я внимательно изучила все посты.
Изрядно злорадства – успеху перфоманса, несомненно, завидовали. Всерьез обсуждалась версия эзотерическая – мол, эксперта Пономарева, не любимого многими за придирчивый, вздорный характер, настигла карма. Некий аноним также выдвигал идею, что кто-то из сотрудников мог пристрелить клиента случайно, спьяну («все они там, кроме Анкудинова, алкаши»). Но ничего более полезного из дискуссии профессионалов я не узнала.
Новостные и криминальные сайты также не порадовали. Но я не сдалась, продолжила серфить дальше. Профили сотрудников квеста в социальных сетях, отзывы на «Школу танцев» в различных источниках… Уже часа в три утра осенило почитать: что говорят об убийстве те, кто жил рядом? Нынче ведь почти у каждого дома собственная «болталка» во Всемирной паутине.
Я вбила в поисковик адрес, нашла искомое сообщество «Мой дом – Южный порт». И сразу наткнулась на любопытную запись.
Некий пользователь под ником Зоркий жаловался:
– В нашем дворе почти неделю не работают муниципальные видеокамеры! Уже убийство случилось – всем по-прежнему по фигу. Что еще должно произойти, чтобы починили?!
Ломать муниципальные видеокамеры – известная забава алкашей и вандалов. И чинят их не мгновенно.
Но, с другой стороны, – совпадение нехорошее.
И вообще, задумалась я, хорошо ли полиция «отработала жилой сектор»?
Опрос соседей – сама знала – довольно нудная часть расследования. И Паша, по своей практике опера, мне рассказывал – ее часто поручают молодым, ленивым или неудачникам.
Но я-то – возможно, не опытная, зато цепкая!
К тому же, пока шеф в Вельске, делать все равно нечего – никаких указаний Синичкин не оставил.
Как только план действий явился, мозг очистился, глаза сразу начали слипаться, и я мгновенно уснула.
Пробудилась, после ночных бдений, поздно – только в начале двенадцатого. Немедленно набрала Пашу, бодрым голосом наврала, что уже сижу в агентстве, выяснила: он подъезжает к Вельску.
И кинулась одеваться.
Для экспедиции выбрала белую ветровку, красные брючки-стретч и сапоги под золото. Довершали картину красные же меховые наушнички и бело-золотое кашне. С виду – наряд ненадежный, никак не подходящий для хмурого и ветреного осеннего дня. Но на самом деле: подкладка у ветровки флисовая, штаны утепленные, а шарф шерстяной. Можно хоть целый день на улице болтаться.
Бабульки, что вечно рвутся в свидетели, за такое оперение назовут меня проституткой. Но я справедливо рассудила: старушечий контингент уже опрошен полицией и вряд ли пожелает беседовать еще и с частным детективом. Я рассчитывала на других очевидцев – местных алкоголиков и бездельников-подростков. Эти правоохранителям обычно ничего не говорят. Просто из принципа. А подмечают многое. И рассказать свой эксклюзив симпатичной девушке в ярком наряде будет им «не в падлу».
Я даже специально решила отправиться на объект без машины – вдруг (исключительно ради дела) придется выпивать?
Паша учит: перед любым действием обязательно нужно придумывать легенду и составлять план. Но мне гораздо больше нравится импровизировать. С подростками разговор один, с пьянчугами – другой. Кого я только из себя не строила и чего только людям не обещала! Нехорошо, конечно, городить ложь, но дайте мне хоть какой-нибудь официальный документ, и я немедленно прекращу это делать.
Конец сентября выдался весьма похожим на ноябрь. Термометр у метро показывал плюс два. Алкоголики, небось, выпивают где-то в тепле. И подростки наверняка тоже попрятались по подъездам.
Зато на детской площадке я сразу обратила внимание на огромного роста девицу. Метра два, и размер обуви примерно сорок пятый. Шпала сидела на спинке лавочки – ровно напротив входа в «Школу танцев», дымила папироской и лениво покачивала носком необъятной кроссовки детскую коляску. Откуда раздавался громкий, но не слишком требовательный писк.
На заботливую мамашу девица не походила, над младенцем не сюсюкала, вид имела скучающий, и я тут же направилась к ней.
Шпала взглянула настороженно – вероятно, ей уже тысячу раз говорили, что топтать лавочку и курить на детской площадке нельзя. Но я уверенно взгромоздилась рядом, бросила рассеянный взгляд на коляску и спросила:
– Брат?
– Сестра, – с нескрываемым отвращением отозвалась каланча. – Маманя на старости лет игрушку себе завела.
– А сколько мамане?
– Пятьдесят два.
– Правда, дурная. Зачем в такие годы ребенок? Лучше б йорка взяли.
