Советоваться с Пашей я не стала. Не сомневалась: босс запретит. Или – как минимум – поднимет на смех. Поэтому попросила отгул.
– Гулянка? – подмигнул босс.
– Разумеется. С Гонзалесом-старшим в ресторан идем, – решила позлить его я.
И Синичкин сразу погрустнел – похоже, поверил.
Странный человек. Привык ко мне. Ревнует и любит. Но при этом вечно попрекает «куриными мозгами» и замуж не зовет. Вот честно: в первой половине дня сделаю дело – и потом сама Гонзалесу позвоню.
В полдень я прибыла на кладбище. Всю дорогу репетировала, что скажу Стелле. Но в магазине искусственных цветов и венков ее не оказалось. Ярик безмятежным тоном объяснил:
– Стелла уходить подсобку и плакать.
– Позови. Я ей все объясню.
Но он покачал головой:
– Не надо. Все равно не утешить.
Он бережно извлек из вазы такой странный в аляповатом окружении пластмассовых роз букет настоящих цветов и пошел вместе со мной к машине.
Всю дорогу молчал. Иногда бережно трогал кончиками пальцев алые лепестки. Улыбался. Я не выдержала:
– Ты все еще ее любишь?
Он спокойно ответил:
– Я любить Оля всю мою жизнь.
В сумасшедше голубых глазах Ярослава отражалось октябрьское небо – неожиданно для скучной осени синее.
Они с Ольгой могли бы: как Базиль и Китти. Маша с Принцем. Ромео с Джульеттой. Но он жил с кладбищенской феей. А она – беспрекословно повиновалась слезливому и трусливому Роме-«маньяку».
Однако сегодняшний день принадлежал только им.
К закрытой территории санатория в двадцати километрах от Москвы мы подъехали в два. Ольги на проходной не оказалось, и я позвонила непунктуальной балерине.
Польская затараторила:
– Риммочка, пожалуйста! Зайдите сюда! А то у меня чемодан и еще два пакета! Как я к нему выйду – такой мешочницей?!
Сроду я ни за кем сумки не носила. Но огромный букет алых роз действительно не вязался с девушкой, согбенной под тяжестью багажа, поэтому я согласилась в виде исключения поработать носильщиком.
Так и вышли – Ольга (лебединая шея, царственная осанка, волосы полощутся на ветру). И за ней я с мешками.
Ярик выскочил из машины. Куртка расстегнута, на глазах слезы, розы в руках горят, словно погребальный костер. Оля сделала к нему шаг, протянула руку для поцелуя – и вдруг бросилась парню на шею.
Ярослав бережно ее обнял. Она бормотала:
– Ты такой хороший! Ты такой классный!
Он слегка отстранился. Старательно выговорил:
– А ты – просто лучшая в мире.
– Так и будьте вместе, идиоты! – не выдержала я.
Но оба – в унисон – покачали головами.
– Я недостоин ее, – вздохнул Ярослав.
– А я не хочу делать его несчастным, – потупилась Ольга.
Истово, будто навсегда расставались, прильнула к губам Ярослава. Поцелуй получился долгим и сладким. Мимо ехали машины – притормаживали, сигналили одобрительно. У меня в горле застрял комок.
Но через пару минут балерина высвободилась из объятий.
– Я пошел на автобус? – покорно спросил Ярослав.
Она кивнула.
И только что красивый, всесильный принц сразу скукожился, опустил плечи и двинулся прочь. На остановку возле проходной.
А Ольга обернулась ко мне:
– Отвезешь меня к Роме?
Мне хотелось кричать, плакать и умолять.
Но я только кивнула. Закинула Ольгино имущество в багажник. И повезла ее домой – в логово маньяка.
