Созыв совещания в Пекине и позиция авторов «Февральских тезисов» были расценены Мао Цзэдуном как вызов. Он решил провести серию совещаний и бесед и изменить ситуацию в свою пользу.
С 18 по 20 марта 1966 г. Мао Цзэдун в Шанхае собрал расширенное совещание Постоянного комитета Политбюро ЦК. Однако несмотря на термин «расширенное», помимо Мао в нем приняли участие только Лю Шаоци (он как раз готовился к визиту в Пакистан, Афганистан и Бирму) и Чжоу Эньлай, то есть не было и половины членов. Дэн Сяопин, проводя обследование третьей линии обороны в Северо-Западном Китае, попросил отпуск и не приехал на совещание. Однако среди присутствующих на совещании были секретари региональных бюро ЦК КПК и некоторые ответственные работники ЦК. Впервые только на совещании было заявлено, что необходимо обсудить вопрос, следует ли посылать делегацию для участия в XXIII съезде КПСС, а также некоторые другие вопросы. (Очевидно, Мао Цзэдун и ряд его сторонников настояли на отказе от посылки делегации на XXIII съезд КПСС. Об этом говорит официальный ответ с отказом, обнародованный 22 марта 1966 г.)
На совещании Мао вступил в бой, заявив, что «после освобождения мы интеллигенцию сохранили, в то время было правильно сохранить ее. Сейчас научные круги и лица из сферы образования — это буржуазная интеллигенция, захватившая реальную власть. И чем дальше углубляется социалистическая революция, тем больше они ей сопротивляются, тем больше обнажают свое антипартийное, антисоциалистическое обличье. Люди типа У Ханя, Цзянь Боцзаня — члены компартии, и в то же время они выступают против компартии, по существу они — гоминьдановцы. Везде на местах следует внимательно присмотреться к тому, в чьих руках находятся учебные заведения, газеты, периодические издания, издательства, следует вести действенную критику буржуазных авторитетов в области науки. Мы должны воспитать свои молодые научные авторитеты…» Он связал У Ханя с Ляо Моша, Дэн То с журналом «Цяньсянь», назвав последний «фронтом». Мао требовал проведения «великой культурной революции», «решительной критики», выяснения действительного количества «марксистов-ленинцев» в стране. То есть им довольно ясно был очерчен круг лиц, против которых следовало немедленно развернуть борьбу и дискредитацию.
18 марта во второй половине дня Мао Цзэдун провел малое совещание, на котором присутствовали Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, Пэн Чжэнь, Кан Шэн, Чэнь Бода и У Лэнси. Мао неожиданно подверг критике работу газеты «Жэньминь жибао» и лично У Лэнси за то, что «они публикуют вещи, вносящие сумятицу в головы людей, поощряют пьесы, хвалящие чертей, превозносят У Ханя, совершают ошибки». «Я раньше критиковал вас, что не обращаете внимание на теорию, со времени основания газеты критиковал многократно…». Далее Мао заявил, что он учится у Чан Кайши, тот не читает газету «Чжунян жибао», а он не читает «Жэньминь жибао», так как не видит в этом смысла. У Лэнси он назвал «марксистом наполовину», потребовав, чтобы тот усердно исправлялся, а в противном случае пусть едет на Тайвань. Мао Цзэдун заявил, что критикует У потому, что надеется на его исправление, а в отношении тех, на кого надежд мало, он их не критикует. Редакцию «Жэньминь жибао» он также назвал «немарксистской», либо марксистской на одну треть. Мао утверждал, что газета публикует много плохих вещей, и она из своих ошибок должна извлечь уроки и исправиться, признав, что сейчас стала несколько лучше, чем раньше.
Во время одного из совещаний Пэн Чжэня вызвали к телефону. Вернувшись, он сообщил, что Ло Жуйцин, пытаясь покончить жизнь самоубийством, выпрыгнул из окна здания и сломал ногу. Услышав эту новость, Мао Цзэдун выглядел изумленным. «Почему он выпрыгнул из здания? — спросил он и затем сказал одну-единственную не очень понятную всем фразу: — Действительно, нет перспективы!»
В конце марта Мао Цзэдун перешел к еще более решительным действиям. 28 марта он вызвал к себе Цзян Цин, Кан Шэна (видимо, по просьбе жены) и Чжан Чуньцяо. Помимо общей беседы он дважды отдельно беседовал с Кан Шэном. Кан Шэн сразу же взял слово: «Эти тезисы, которые составил Пэн Чжэнь, направлены против культурной революции, они покрывают У Ханя, а покрывая У Ханя, они покрывают Пекинский горком КПК, то есть в действительности покрывают его, Пэн Чжэня. Поэтому он будет до конца защищать У Ханя. Если все будет проводиться на основе этих „тезисов“, то научные круги по всей стране будут безмолвствовать… Какую же культурную революцию они будут проводить, наоборот, последуют ограничения и давление на культурную революцию, — сделав передышку и посмотрев на впечатление, произведенное его словами на Председателя, он в провокационном тоне продолжил: — Они выступают против Председателя, в вопросе, имеется ли связь между У Ханем и реабилитацией Пэн Дэхуая, они во всеуслышание выступают оппозиционно Председателю, вопреки ожиданиям в глаза возражают Председателю. Председатель уже ясно указал: „Эта пьеса, „Разжалование Хай Жуя“, имеет отношение к разжалованию Пэн Дэхуая“, однако Пэн Чжэнь вовсе не уважает мнение Председателя, все упорно отрицает. А существует ли Председатель в их глазах? — задал провокационный вопрос Кан Шэн. — Его нет, они в Пекине создали свое независимое княжество. В этом княжестве они считают себя самыми главными, а других будто бы и нет в живых».
«Я полностью согласна с мнением почтенного Кана, — вступила в бой Цзян Цин, подливая „масла в огонь“. — В их глазах нам уже нет места. То, что они делают, своим острием направлено против Председателя. И нельзя занимать выжидательную позицию. Сейчас их приверженцев уже полным-полно, повсюду их люди. Беремся за дело слишком поздно!» Чжан Чуньцяо, сидящий рядом, добавил: «Они слишком храбры, создали независимое княжество, сопротивляются указаниям Председателя. Эти люди захватили большую власть, это слишком опасно!»
Во время этих выступлений Кан Шэн внимательно наблюдал за Мао Цзэдуном. Сначала последний задумчиво молчал, затем стал на глазах мрачнеть. Кан Шэн решил ввести в бой тяжелую артиллерию. «Я хочу дополнить несколько слов, — вставил он. — После публикации статьи Яо Вэньюаня Пэн Чжэнь и К° продолжали контролировать ведомства и не предпринимали активных действий. Они ясно знали, какая сторона заинтересована в статье, и упорно действовали в противовес Председателю. Они пропускали мимо ушей указания Председателя. В такой ситуации в дальнейшем Поднебесная окажется в их руках, они уже не признают никаких законов, думают управлять Председателем, а затем вырвать власть из его рук. Не позволим больше им потакать!»
Мао Цзэдун в последние годы особенно опасался различных переворотов и развития событий, аналогичных советским после XX съезда КПСС, наконец, он заговорил и обозначил свою позицию.
«Эти „Сводные тезисы“, — заявил вождь — ошибочны, они не делают различия между правдой и неправдой, затушевывают линию классовой борьбы». Далее он призвал разгромить Отдел пропаганды ЦК КПК, который назвал «дворцом владыки ада», и сделал персональный выпад в адрес Пэн Чжэня, заявив, что «Пэн Чжэнь, Пекинский горком, Отдел пропаганды ЦК покрывают плохих лиц. Отдел пропаганды необходимо распустить, группу пяти необходимо распустить».
В беседе с Кан Шэном 30 марта Мао вновь подверг критике Отдел пропаганды, призвав «свергнуть владыку ада и освободить чертенят!» Далее он заявил: «Я всегда считал: если центральные учреждения совершают плохие дела, надо призвать к бунту на местах». Он вновь повторил тезис о «появлении ревизионизма в ЦК КПК» и возникшей в связи с этим «опасности», потребовал проведения «великой культурной революции».
