Линь Бяо сделал и персональные выпады, обвинив Ло Жуйцина в том, что тот якобы «захватил власть в армии», Пэн Чжэня — что он занял «ключевые позиции в Секретариате ЦК КПК», Лу Дини — в том, что он, будучи «руководящим работником фронта культуры, взял под свой контроль Отдел пропаганды ЦК КПК», а Ян Шанкунь «подвизался в области секретной информации». Призвав к борьбе с ними, он назвал это «важной политической акцией, направленной на предотвращение контрреволюционного переворота». «Борьба против Пэн Чжэня, Ло Жуйцина, Лу Дини и его жены (Лу Дини и его жена Ян Вэйбин были обвинены в преследовании Линь Бяо и его семьи на основании письма, которое якобы написала Ян Вэйбин, где она разоблачала действия Линь Бяо и его жены Е Цюнь, в частности она якобы заявляла, что когда Е Цюнь вышла замуж за Линь Бяо, она не была девственницей
[413]), а также против Ян Шанкуня является марксизмом-ленинизмом в действии», — заявил Линь Бяо.
Вторая часть выступления Линь Бяо была посвящена прославлению Мао Цзэдуна и его «гениальности».
Хотя в принятом «Сообщении» не было персональных выпадов, за исключением таковых против Пэн Чжэня, было ясно, что оно направлено не только против него, но и против тех, кого называли «антипартийными, антисоциалистическими представителями буржуазии» в столичном горкоме и Отделе пропаганды ЦК КПК. Еще до окончания совещания 10 мая 1966 г. арестовали и увезли из дома Дэн То. Вернувшись домой в ночь с 17 на 18 мая, он покончил жизнь самоубийством. В своем прощальном письме, направленном Пэн Чжэню и Лю Жэню, Дэн То заявил о своей преданности КПК и вере в «победу дела социализма и коммунизма в мире». Ляо Моша был объявлен «шпионом» и брошен в тюрьму, где просидел восемь лет, а затем три года пробыл в трудовом лагере. Был арестован и Лу Диньи, начались гонения на У Ханя и его семью. С июля 1966 г. У Ханя почти ежедневно подвергали мучениям. Его выставляли на палящее солнце, посыпали раскаленным песком, стегали ремнями, выдергивали волосы, крутили уши, иной раз митинги «борьбы» с У Ханем созывали по два-три раза в день. При этом ему заламывали руки за спину и нагибали низко голову, это называлось сделать «реактивный самолет». В воспоминаниях его дочери сообщалось, что если раньше в семье У Ханя были четыре человека, то в результате «великих лишений» осталась одна она. «В тот период я была еще маленькой, но я никогда не забуду, как хунвэйбины привязали моего отца к засохшему дереву под палящим летним солнцем, насыпая горячий песок ему на шею. Он был избит так, что у него были даже внутренние раны, он отплевывался алой кровью. На всем теле не зажили еще старые раны, но уже появились новые. Драгоценные книги отца, которые он собирал всю жизнь, были все дочиста разграблены». Эти мучения продолжались по март 1968 г. и были почти ежедневными. Затем без предъявления каких-либо обвинений У Ханя арестовали и заключили в тюрьму. 7 марта 1969 г. нашлись люди, которые ложно засвидетельствовали, что он — предатель и что еще в 1934 г. Кан Шэн лично занимался делом У Ханя. Когда же удалось «подтвердить», что У Хань был предателем, Кан Шэн заявил, что он наверняка шпион или иностранный агент. Кан Шэн в доказательство этого привел следующий факт: во время антияпонской войны У Хань рассказывал советскому послу А.С. Панюшкину о том, как интеллигенция выступала против Чан Кайши. На этом основании Кан Шэн назвал У Ханя «агентом советского ревизионизма» (автор этой книги может засвидетельствовать случаи переписки У Ханя с российскими китаистами, к примеру, с преподавателем МГУ Э.П. Стужиной, видимо, эта переписка могла также считаться «шпионской» деятельностью), и ему был вынесен приговор. Вслед за мужем начались беды и у жены У Ханя, ее поместили в лагерь «трудового воспитания», где она вскоре заболела. В больнице ее по-настоящему не лечили, так как знали, что она супруга «спецагента» У Ханя. В результате она умерла 18 марта 1969 г., а полгода спустя, 10 октября 1969 г. скончался в тюрьме и У Хань. Дочь его также была арестована и заключена в тюрьму после смерти родителей.
В устных выступлениях Линь Бяо, Кан Шэна, Чжан Чуньцяо и Чэнь Бода уже была названа группа лиц, в первую очередь это «четверка», как ее назвал Линь Бяо: Пэн Чжэнь, Ло Жуйцин, Лу Диньи и Ян Шанкунь. Устранение этих деятелей, которое было уже делом решенным, практически ликвидировало прежний состав Секретариата ЦК КПК, что выбивало из рук Лю Шаоци и Дэн Сяопина отлаженный годами механизм повседневного практического руководства партийным аппаратом. Однако были названы и другие анонимные «враги», «которые находятся бок о бок с нами», но еще не разоблачены. Эти заявления вызывали массу вопросов у присутствующих: кто эти люди, «подобные Хрущеву»? Кого имел в виду Мао Цзэдун и его ближайшее окружение? Как заявлял Чжан Чуньцяо, выступая на расширенном совещании «Шанхайского ревкома», «когда движение только началось… он еще не очень понимал, кто такие „лица, подобные Хрущеву“, думал, что это Пэн Чжэнь, и совершенно не думал, что это Лю Шаоци». Примерно то же самое отметил в своем докладе 30 апреля 1967 г. член ГКР Ци Бэньюй, сказав, что он «не очень понимал», кто эти люди
[414].
Затем начался следующий этап совещания — этап «покаяний». 19 мая 1966 г. утром с «самокритикой» выступил Пэн Чжэнь. Его выступление длилось всего пять минут, в нем он сказал, что те обвинения, которые ему предъявили, (подготовка переворота, узурпация ЦК, поддержание тайных связей с заграницей, — он не может вспомнить даже во сне. А что касается его антипартийных связей с Ло Жуйцином и Лу Диньи, то он просит ЦК устроить проверку. Такое поведение Пэн Чжэня, как пишут историки КНР, вызвало раздражение Кан Шэна, который заявил, что его слова идут вразрез с «Сообщением от 16 мая», где указано, что «одних из этих людей мы уже распознали…», что эти слова подчеркнуты и вписаны Мао Цзэдуном, они являются «солью» документа. На них вчера акцентировал свое внимание и Линь Бяо, а как на это ответил Пэн Чжэнь? Он противопоставил себя партии, Председателю, Линь Бяо. Далее взял слово Линь Бяо и заявил, что «на самом деле даже сны нельзя забывать». «Такая „критика“, — пишет известный китайский историк Ван Няньи, — вызывала только усмешки»
[415].
20 мая с «самокритикой» выступил Лу Диньи. Перед заседанием всем раздали копию документа, написанную собственноручно Линь Бяо, следующего содержания: «Е Цюнь — девственница. Линь Бяо». «Самокритика» Лу Диньи также была короткой. Он сказал, что 18 апреля написал письмо постоянному комитету Политбюро, Политбюро и Секретариату ЦК КПК, где пояснял, что он не знал о письме своей жены. На что Линь Бяо парировал, что такого не может быть, чтобы муж не знал о письме жены.
Следующим пунктом совещания было принятие решения по Пэн Чжэню, Ло Жуйцину, Лу Диньи и Ян Шанкуню, которое и было принято 23 мая утром. В нем говорилось следующее:
«1. Приостановить исполнение своих обязанностей в секретариате ЦК КПК товарищам Пэн Чжэню, Лу Диньи и Ло Жуйцину, приостановить исполнение своих обязанностей как кандидату в члены Секретариата ЦК КПК Ян Шанкуню, в дальнейшем просить пленум постфактум принять решение.
