Итак, 23 августа 1966 г., по воспоминаниям его сына, Лао Шэ вместе с другими тридцатью представителями творческой интеллигенции затащили во двор конфуцианского храма в Пекине и подвергли унизительной процедуре стрижки «по фасону инь-ян», обрив половину головы. Затем на лица им выплеснули пузырьки черной туши, а на грудь попытались повесить табличку с надписями: «проводящий контрреволюционную деятельность черный бандит». «Отец решительно отказался вновь склонять голову, вешать табличку и не желал больше разговаривать, — вспоминал его сын. — Он возмущенно поднял свою голову — всю в ранах, в кровоподтеках. — „Склони голову! Надень табличку!“ — послышался приказ хунвэйбинов.
Отец, собрав все оставшиеся силенки, выбросил находившуюся у него в руках табличку на землю. Он немедленно был схвачен, да, схвачен…»
[441]
После этого хунвэйбины поставили свои жертвы на колени и принялись хлестать их прутьями и кожаными военными ремнями. Лао Шэ пинали ногами, били по голове, таскали за волосы. Разбили очки. Некая женщина лет сорока надрывно кричала: «Я хочу разоблачить его: до Освобождения Лао Шэ запродал Америке права на издание романа „Рикша“». — «Я не предавал родину. Я честный человек, — парировал писатель. — Говорить надо правду. Я не могу выдумывать того, чего не было». Когда от Лао Шэ хунвэйбины потребовали «признать свои преступления», сунув в его руку бумагу и ручку, он дрожащей рукой написал: «Я бил хунвэйбинов. Лао Шэ». И это было последней строкой знаменитого писателя.
Шестидесятисемилетний Лао Шэ потерял сознание. Когда рано утром следующего дня знаменитого писателя принесли домой, одежда его была так пропитана кровью, что жене его пришлось разрезать заскорузлую, засохшую корку из сочившейся крови ножницами. Она аккуратно промыла его раны.
Через сутки Лао Шэ покончил с собой, бросившись в воду неглубокого пруда рядом с Запретным городом.
На центральных площадях китайских городов (а не только в столице) высились горы книг, добытых хунвэйбинами в храмах и библиотеках, магазинах и частных коллекциях. Вот как вспоминал об аналогичной сцене, имевшей место далеко от Пекина в городе Аомэне в сентябре 1966 г., один из молодых людей:
«В городских библиотеках не осталось ни одного тома: в желтых и черных обложках, все они, ядовитые творения человеческого разума, были здесь. Большая их часть представляла собой вручную переплетенные фолианты. Своей очереди отправиться в огонь ждали „Сутра золотого лотоса“, „Троецарствие“, „Рассказы о людях необычайных“. Около шести вечера на груду вылили литров пятьдесят керосина и подожгли. Языки пламени взметнулись на три этажа вверх… Костер полыхал трое суток».
В качестве наиболее ярких примеров травли Мао Цзэдуном и его ближайшим окружением уже в начальный период «культурной революции» китайской профессуры можно привести в качестве примера также судьбу ректора Уханьского университета, известного ученого, участника I съезда КПК 1921 г., члена Общества китайско-советской дружбы Ли Да. Уже к лету 1966 г. в местной печати была начата кампания травли и преследований Ли Да. 19 июля 1966 г. он был вынужден обратиться к Мао Цзэдуну с письмом, в котором просил «спасти его жизнь». Однако это было гласом вопиющего в пустыне, 4 августа Ли Да в «Жэньминь жибао» был назван «черным бандитом». В результате жестоких репрессий 86-летний ветеран партии скончался 24 августа 1966 г.
По далеко неполным данным, представленным Пекинским отделением министерства общественной безопасности КНР, с 23 августа по конец сентября 1966 г., то есть в течение только одного месяца, в столице хунвэйбинами были убиты 1722 человека. Только с 27 августа по 1 сентября 1966 г. в 48 коммунах уезда Дасин под Пекином были уничтожены 325 человек, из них самому старшему было 80 лет, а самому маленькому — 38 дней от роду, 22 двора были вырезаны полностью
[442]. За это время конфисковано имущество у 38 тыс. 695 семей, произведены обыски и изгнаны и сосланы из Пекина 85 тыс. 198 человек. В Шанхае только за две недели с 23 августа по 8 сентября 1966 г. произведены обыски в 84 тыс. 222 домах, и среди них 1231 дом преподавателя либо интеллигента, в Тяньцзине — в 12 тыс. Только в Сучжоу были конфискованы материальные ценности в 64 тыс. 56 домах — среди них: книги, свитки с каллиграфией, культурные ценности численностью более 170 тыс. экземпляров. Из 6843 исторических и культурных памятников Пекина, с 1958 г. охраняемых как национальное достояние, 4922 подверглись разрушению, причем большинство из них в августе-сентябре 1966 г.
[443]
Во время обысков вызывало подозрение, а значит, подлежало конфискации абсолютно все: предметы антиквариата, каллиграфические свитки, иностранная валюта, золото, серебро, ювелирные изделия, музыкальные инструменты, живопись, фарфор, старые фотографии, манускрипты, научная литература. То, что не уносили с собой, ломали и разбивали вдребезги. В Шанхае в результате таких обысков конфисковали 32 тонны золота, 150 тонн жемчуга и нефрита, 450 тонн ювелирных изделий и более шести миллионов долларов США наличными деньгами
[444]. В Пекине примерно только за месяц таких обысков, проводимых хунвэйбинами найдено 5 155 кг золота, 17 260 кг серебра и 55 млн. 456 тыс. 600 юаней наличными деньгами: было конфисковано 613 тыс. 600 единиц материальных ценностей и драгоценностей
[445]. За 1966–1976 гг. у частных лиц незаконно было конфисковано 520 тыс. комнат, среди них 82 тыс. 230 домов частных владельцев. В 12 районах Шанхая в этот же период было незаконно конфисковано 1 млн. 240 тыс. кв. метров частной площади
[446].
К 3 октября 1966 г. по всей стране из городов были изгнаны 397 тыс. 400 человек, попавших в разряд «нечисти»
[447].
В итоге действий хунвэйбинов по борьбе с «четырьмя старыми» было разрушено, по неполным данным, более 6 тыс. памятников культуры, уничтожено 2 млн. 357 тыс. исторических книг, 185 тыс. картин и свитков с каллиграфией, 538 единиц других культурных ценностей
[448], разбито более 1 тыс. стел, имеющих историческую ценность. Среди них более 70 единиц — это бесценные памятники литературы, охраняемые ранее государством как национальные реликвии
[449].
Кан Шэн и здесь попытался погреть руки. У него были сведения о ценных литературных и художественных памятниках, хранящихся в личных канцеляриях, и он решил, что пришло время их изъять для своей коллекции с помощью отрядов хунвэйбинов. В 50-х годах он водил «дружбу» с Дэн То — главным редактором «Жэньминь жибао», и будучи однажды в него дома в гостях, увидел несколько очень ценных книг. Дэн То по простоте душевной раскрыл свой книжный шкаф и с гордостью показал все имеющиеся у него уникальные старые издания и рассказал, что они были куплены в столице на Люличане сразу же после освобождения страны по довольно умеренным тогда ценам. Кан Шэн это запомнил. Известно, что Дэн То стал первым объектом, по которому был нанесен удар в начале «культурной революции», и он в знак несогласия с проводимой политикой покончил жизнь самоубийством в ночь с 17 на 18 мая 1966 г.
