Свою «самокритику» Дэн Сяопин также направил Мао Цзэдуну «на просмотр и выверку» еще 22 октября. «Товарищ Сяопин! — писал Мао в резолюции на документе — Можно выступать в соответствии с этим текстом. Однако… в первой строке после слов „восполнить недостатки и добиваться самообновления, преображаться и стать новым человеком“, не добавить ли несколько фраз, чтобы это звучало более позитивно. Например, сказать, что „при условии приложения собственных активных усилий и при активной же помощи со стороны товарищей, я верю, что смогу своевременно исправить ошибки. Прошу товарищей дать мне время. Я сумею подняться и встать. Ведь я уже полжизни занимаюсь делом революции. Ну, оступился, свалился с ног. Так что же, я, раз упав, не смогу ободриться и воспрянуть духом, не буду в состоянии оправиться?“»
[454]
Как Лю Шаоци, так и Дэн Сяопин формально «повинились» в отдельных ошибках, совершенных ранее, но заявили, что исправили их благодаря Мао Цзэдуну и совещаниям ЦК. Однако они отказались признать выдвинутые против них главные обвинения — в выступлении против партии, Мао Цзэдуна и социализма, в проведении линии «современного ревизионизма» на реставрацию капитализма. Характеризуя ошибки «культурной революции», они отмечали, что кое-чего недопонимали, ибо «старые революционеры столкнулись с новыми проблемами». Подводя итог, оба обвинили себя в том, что недостаточно изучали работы Мао Цзэдуна.
Однако в своем выступлении 25 октября 1966 г. Мао Цзэдун высказал свое недовольство Дэн Сяопином. Он заявил, что тот «туг на ухо, но во время заседаний садится всегда как можно дальше от него, Мао Цзэдуна». Мао Цзэдун также сказал, что «Дэн Сяопин никогда не обращался к нему с вопросами, а начиная с 1959 г. вообще перестал докладывать ему о своей работе»
[455]. Чэнь Бода также в своем выступлении от 25 октября обрушился на Дэн Сяопина: «Дэн Сяопин — это такой человек, который выставлял свой ум и так подавал себя, как будто бы он — это небом рожденная энциклопедия, как будто бы нет таких вещей, которые бы он не знал, в чем бы он не разбирался. Он… произвольно решал вопросы… и в то же время, какое бы дело не заваривалось, он любил стучать молотком в знак того, что дело решено, и даже премьеру оставалось только вторить ему. Обсуждать вопросы с Дэн Сяопином, — заявил Чэнь Бода, — было труднее, чем взбираться на гору».
Тогда Мао Цзэдун откровенно заявил: «Пожар культурной революции, полыхающий уже пять месяцев, разжег я». Через всю свою речь он проводил мысль о том, что не было бы «нынешних ошибок», если бы с ним советовались по принципиальным вопросам и правильно информировали о реальном положении дел в Центре и на местах после 1959 г., когда он отошел «на вторую линию». «Будучи на второй линии, я не занимался повседневной работой, многие вопросы решались другими… Кое-какие дела должны были решаться мной, но я ими не занимался», — говорил Мао Цзэдун.
Подстрекаемые Мао Цзэдуном и членами ГКР на открытую борьбу миллионы «красных охранников» со всех концов страны стекались в Пекин. 13 октября Мао Цзэдун дал указание армии сформировать из прибывших в столицу хунвэйбинов «взводы, роты, батальоны, полки и дивизии» и провести среди них политическую и строевую подготовку. Для отработки и взаимодействия армии и «красных охранников» были выделены 300 тыс. кадровых военных. К началу ноября 1966 г. общее количество молодых людей, приехавших в столицу, стало превышать ее население. Ими были буквально забиты все вузы, военные академии, партийные и государственные учреждения, школы. Они атаковали различные ведомства и государственные учреждения в Пекине, вплоть до резиденции ЦК КПК — Чжуннаньхая.
Планируя активнее использовать их для массовых расправ над инакомыслящими, Мао Цзэдун и руководители ГКР предприняли ряд мер, развязывающих руки хунвэйбинам. Они в первую очередь позаботились о том, чтобы собранные парткомами и «рабочими группами» материалы о «преступлениях хунвэйбинов» были уничтожены. 16 ноября от имени ЦК КПК и Госсовета КНР было издано уведомление, на основании которого каникулы учащихся вузов и средних школ были вновь официально продлены еще на год — до осени 1967 г. В ноября 1966 г. была проведена «реорганизация» Пекинского управления общественной безопасности, так как якобы сотрудники этих органов в ряде мест открыто выступали против хунвэйбинов.
Члены ГКР считали, что пришло время пойти на более решительный штурм позиций своих потенциальных «противников». Сигналом к этому послужило выступление Цзян Цин 28 ноября 1966 г. на 20-тысячном митинге, формально посвященном вопросам «культурной революции» в литературе и искусстве. В работе митинга также принимали участие Чжоу Эньлай и Чэнь Бода, которые в своих выступлениях основное внимание уделили «большому вкладу Цзян Цин в культурную революцию». Цзян Цин обвинила старый Пекинский горком, Отдел пропаганды ЦК, министерство культуры в том, что они «вступили во взаимный сговор», который необходимо разоблачить. Цзян Цин, расширяя рамки «оппозиции», назвала «контрреволюционерами-ревизионистами» помимо Пэн Чжэня и пятерых других секретарей столичного горкома партии — Лю Жэня, Чжэн Тяньсяня, Вань Ли, Дэн То, Чэнь Кэханя, а также заведующего Отделом пропаганды ЦК КПК Лу Диньи и его заместителей Чжоу Яна и Линь Моханя, а также заместителя министра культуры Ли Ци, потребовав их окончательной дискредитации. Здесь же заведующий отделом культуры Главпура НОАК Се Танчжун объявил о назначении Цзян Цин «советником по делам культурной революции» в НОАК решением Военного совета ЦК КПК, а также вхождении в состав НОАК «ряда художественных коллективов» (уже к концу ноября 1966 г. были фактически распущены творческие союзы и Всекитайская ассоциация работников литературы и искусства) в качестве воинских частей, означавшее, что они брались под контроль армии.
Первый удар был обрушен на Пэн Чжэня. В ночь на 4 декабря 1966 г. хунвэйбины провели «операцию» по его захвату. Судя по их сообщениям, операция была разработана заранее и, очевидно, к ней имели отношение члены ГКР. Вот как выглядела «операция» глазами очевидцев. В 1 час 30 мин. ночи 80 хунвэйбинов, сев в грузовики, любезно предоставленные им командованием военного округа, направились к дому Пэн Чжэня. Один из «красных охранников» ударной группы перелез через забор и открыл ворота. Войдя внутрь, хунвэйбины заявили охраннику, что их действия являются революционными. Выставив со всех сторон посты, они вошли в дом Пэн Чжэня. За семь минут подняли спящего хозяина с постели, протащили через двор и втиснули в грузовик. Затем, разделившись на два отряда, поехали брать остальных. На задержание второго секретаря Пекинского горкома партии, комиссара Пекинского гарнизона Лю Жэня, заместителей заведующего Отдела пропаганды ЦК КПК Линь Моханя и Сюй Лицюня, заместителя министра культуры Ся Яня им потребовалось в общей сложности около двух часов. В ту же ночь были схвачены Вань Ли, Ляо Моша и Тянь Хань.
18 декабря 1966 г. Чжан Чуньцяо вызвал в Чжуннаньхай вожака хунвэйбинов Пекинского университета Цинхуа Куай Дафу для тайной беседы и наметил с ним план конкретных мероприятий с целью «окончательной дискредитации и свержения» Лю Шаоци и Дэн Сяопина. Было предложено шире расклеивать и распространять листовки и дацзыбао с критикой этих двух лиц. Чуть позже, выступая перед руководимыми им хунвэйбинами, Куай Дафу заявил: «Первая битва… нашего полка — нанесение удара по Лю Шаоци, распространение кампании за его уничтожение на все общество».
