В Военном совете ЦК КПК была создана специальная «группа по поддержке левых», руководителем которой был назначен кооптированный туда Се Фучжи. Аналогичные группы были созданы в каждом округе. Се Фучжи немедленно выезжал в те районы, где борьба за «захват власти» принимала особо ожесточенный характер и где он решал конфликты от «имени и по поручению ЦК КПК». В случае необходимости туда бросались части особого назначения, либо специальная воинская часть № 8341, которые решали исход борьбы силой оружия.
Справка. Воинская часть № 8341 подчинялась непосредственно Военному совету ЦК КПК и несла охрану наиболее важных учреждений ЦК КПК и района, где жили руководители КПК. С декабря 1960 г. командиром этой части стал Ван Дунсин, бывший телохранитель Мао Цзэдуна. Мао Цзэдун всегда уделял пристальное внимание этой части и предъявлял самые суровые требования к отбору кандидатов в свои будущие телохранители. В эту часть набирались полуграмотные солдаты, которых Мао Цзэдун лично обучал грамоте. Он требовал от солдат, чтобы после посещения родных и близких они докладывали ему обстановку на местах, чтобы солдаты раз в два месяца посылали домой письма и давали ему читать ответы. Это была самая надежная воинская часть Мао Цзэдуна. В руках Ван Дунсина оказалась и Канцелярия ЦК КПК. «Мао Цзэдун развернул и возглавил культурную революцию, — писал Ван Дунсин. — Он лично следил за этим движением в ряде промышленных предприятий и вузов, посылал туда группы товарищей из воинской части № 8341 и Канцелярии ЦК, чтобы выполнить задачи по оказанию поддержки… широким массам левых, по осуществлению военного контроля и военно-политического обучения, для уяснения обстановки, а также, чтобы сообщить о существующих проблемах, претворять в жизнь политические установки и налаживать борьбу, критику и преобразования»
[462].
Следует отметить, что инициаторы «культурной революции», пользуясь тем, что в прошлых документах не было ясности насчет того, как осуществлять «культурную революцию» в армии, требовали более широких чисток в НОАК и развертывания в ней активной кампании. Против этого выступил ряд опытных военных руководителей, которые требовали стабилизации положения в армии, запрещения формирования «боевых отрядов» типа хунвэйбиновских и цзаофаневских, запрещения смычек в армии, проведения так называемой «широкой демократии» в войсках. Они требовали, чтобы армия действовала на основе приказов и уставов, а не директив ГКР.
На совещании Постоянного комитета Военного совета ЦК КПК несколько заместителей Председателя совета прямо заявили: «Если в армии создать хаос, в Поднебесной создать хаос, на что тогда будешь опираться ты — министр обороны?» В результате острых дискуссий было принято решение, в котором говорилось, что «нельзя проводить широкую демократию в полевой армии, но можно в военных академиях и училищах, однако в последних не разрешается осуществлять смычку». Это положение нашло отражение в приказе Военного совета ЦК КПК от 28 января 1967 г., видимо принятом под давлением военных, где «запрещалось предпринимать штурм, а также осуществлять смычку в армейских подразделениях, обеспечивающих боеготовность и секретность».
13-16 февраля 1967 г. в Пекине в зале Хуайжэньтан Чжуннаньхая под руководством Чжоу Эньлая состоялось совещание с участием, с одной стороны, таких членов Политбюро ЦК КПК, Военного совета ЦК КПК, Госсовета КНР, как Тань Чжэньлинь, Чэнь И, Е Цзяньин, Сюй Сянцянь, Не Жунчжэнь (четыре последних — бывшие маршалы КНР), Ли Фучунь, Ли Сяньнянь, Юй Цюли и Гу Му, а с другой — членов ГКР в составе Чэнь Бода, Кан Шэна, Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюаня, Ван Ли, Гуань Фэна, Ци Бэньюя. Первая группа лиц, которая была ответственной в тот период за те или иные участки повседневной работы в партии, правительстве и армии, и испытывая «опасения за перспективы государства и нации», считая, что «Родина в опасности», выступила открыто с резкой критикой «культурной революции», решительно осудив действия ГКР, которая подстрекала хунвэйбинов и цзаофаней на создание хаоса в стране, подстрекала атаковать армию и ряд ее руководителей.
Е Цзяньин, обращаясь к сидевшему напротив него Чэнь Бода, тогда заявил: «Вы внесли смуту в партию, внесли хаос в правительство, в работу заводов и фабрик; этого вам недостаточно, вы непременно хотите внести сумятицу и в армию! Что же вы замыслили, поступая таким образом?» «Армия — это опора диктатуры пролетариата: если вы вносите сумятицу в армию, — продолжил Сюй Сянцянь, — то спрашивается, нужна ли вам такая опора? Неужели мы все уже ни на что не годимся, и вы хотите, чтобы армией командовали люди типа Куай Дафу?». Кан Шэн стал атаковать Ли Фучуня, который помогал Чжоу Эньлаю руководить производством в Китае, называя его «заведующим антипартийным клубом». Последний заявил, что «если он в дальнейшем не будет заниматься этой работой, то нагрузка на Чжоу Эньлая будет еще большей», а если у Кан Шэна появились какие-то подозрения в его адрес, то пусть создает комиссию по проверке его «дела». Тань Чжэньлинь, Не Жунчжэнь, Ли Сяньнянь и их сторонники выступили в защиту подвергшихся репрессиям детей высокопоставленных работников, указав, что 17-18-летние юнцы из организации «Ляньдун» не могут рассматриваться как контрреволюционеры и консерваторы. «Вы наносите по ним удары, осуществляете в отношении них репрессии, подстрекаете других, не разбирающихся в подлинной картине событий, молодых людей на то, чтобы вести борьбу против них, а некоторых из них даже арестовываете, — заявил Ну Жунчжэнь. — Такой метод действий, при котором „не учат, а наказывают“, является крайне ошибочным! Вы не можете, исходя из желания свергнуть отцов, хватать их детей и вести борьбу против детей, наказывать членов семей, жестоко притеснять тем самым старых кадровых работников; бросать их в колодец и швырять в этот колодец камни; именно это и называется отсутствием добросердечия»
[463]. Далее они указали, что борьба, которая велась в то время, «является самой жестокой по сравнению с борьбой, имевшей место в прошлом, что она превзошла по жестокости любой вид борьбы, имевшей место в истории!» Примечательно, что со стороны ГКР самую активную роль в этом «противостоянии» играли Кан Шэн и Чжан Чуньцяо, а затем уже другие члены ГКР. С другой стороны наиболее активными были Тань Чжэньлинь и бывший министр иностранных дел Чэнь И. Тань Чжэньлинь предложил новым после «захвата власти» руководителям Шанхая Чжан Чуньцяо и Яо Вэньюаню обратиться к своим хунвэйбиновским и цзаофаневским организациям, потребовав от них, чтобы они «защитили» прежнего партийного руководителя Шанхая Чэнь Писяня. При обсуждении этого вопроса новых шанхайских лидеров «обвинили в том, что они в Шанхае нанесли удар по большой группе кадровых работников, осуществили контрреволюционный захват власти», изменили наименование органа власти, назвав его «Шанхайской коммуной». «Но ведь это очень большой вопрос, он касается структуры государства, и вот, не обсудив его на заседании Политбюро, самовольно изменяется наименование, и тут возникает вопрос о том, — говорили они, — чего же тут добиваются, что хотят сделать?». Далее Тань Чжэньлинь прямо заявил: «Я не согласен с тем, что избивают столь многих старых кадровых работников, рубят головы, исключают из партии. Неправильно, что все дела вершатся хунвэйбинами… Кто такой Куай Дафу? Он контрреволюционер»
[464]. Обращаясь к членам ГКР 16 февраля 1967 г., Тань Чжэньлинь вновь повторил: «Ваша цель состоит в желании скинуть всех кадровых работников, выбивая одного за другим». «Если все старые кадры будут ниспровергнуты, — поддержал его Ли Сяньнянь, — на что же будет опираться революция?» Опальные маршалы заявили, что они вполне хорошо «уяснили», зачем нужна критика в их адрес, в адрес кадрового состава армии, который «ведет солдат в бой!». «Может быть, позовем таких молодчиков, как Куай Дафу, командовать армией», — задавал риторический вопрос, в частности, Сюй Сянцянь, обращаясь к Чэнь Бода и его сторонникам.
