Тань Чжэньлинь, обращаясь к присутствующим, отметил, что Цзян Цин хочет из него сделать «контрреволюционера», в это время присутствующий ответственный сотрудник органов общественной безопасности подал реплику, что Цзян Цин и ГКР защищают Тань Чжэньлиня. На что последний немедленно парировал: «Я не разрешаю ей защищать меня! Я работаю для партии, а не для нее!» Далее он заявил: «Я буду бороться до конца, пусть даже мне отрубят голову, посадят в тюрьму и исключат из партии!»
[465] (Тань Чжэньлинь, отсидев положенное, в отличие от многих пережил «культурную революцию». Во второй половине 70-х и начале 80-х годов играл заметную роль в китайском руководстве. Он дожил до 81 года и умер 30 сентября 1983 г. на посту заместителя Председателя Центральной комиссии советников КПК.) Хунвэйбины в своих пекинских дацзыбао в мае 1967 г. рассказывали, что якобы Тань Чжэньлинь тогда заявил, что он 40 лет следовал за Мао Цзэдуном, но при таких обстоятельствах больше не будет идти за ним, якобы тогда же он направил письмо Мао Цзэдуну, посоветовав тому «уйти на покой». Официальная китайская литература признает, что он 17 февраля написал письмо в ЦК КПК, Линь Бяо с критикой Цзян Цин. В нем говорилось, что применяемых ныне таких «жестоких и коварных средств не было в истории партии», что «старые кадры, кадровые работники высокой категории уровня от провинциального и выше, кроме тех, кто живет в Чжуннаньхае и военных, почти все подвергаются избиениям, на них надеты высокие колпаки, они сидят в позах „самолета“, их здоровье подорвано, их насильно разъединили со своими женами и детьми», далее не упоминая имени Цзян Цин, Тань Чжэньлинь писал, что «это более свирепо, чем действовала У Цзэтянь (императрица династии Тан, правила в 684–705 гг., на которую хотела походить Цзян Цин, отличалась своей свирепостью. — В.У.)». В заключение он писал, что «долго думал, и в последние дни принял решение, что готов пожертвовать собой», однако он «не покончит жизнь самоубийством» и не «предаст Родину, но не позволит им так действовать в дальнейшем»
[466]. (Данное письмо со своим комментарием Линь Бяо передал Мао Цзэдуну.)
Чэнь И, в свою очередь, обвинил членов ГКР и Линь Бяо в том, что «они рвутся к власти, осуществляют ревизионизм». «В Яньани эти люди внешне защищали Председателя Мао, а на практике выступали против него», — заявил Чэнь И. Далее он признал, что «в период чжэнфэна в Яньани» «много людей было арестовано ошибочно» и что следует «извлечь уроки из этого опыта».
Сразу же после совещания 17 февраля 1967 г. Чжан Чуньцяо, Яо Вэньюань и Ван Ли (следует заметить, что Кан Шэн открыто мало выступал на этом совещании, но активно действовал за кулисами) тайно составили «Протокол совещания 16 февраля (1967 г.) в Хуайжэньтане» и передали его Цзян Цин, а та сделала доклад Мао Цзэдуну по итогам совещания. Она использовала высказывания Чэнь И о «яньаньском чжэнфэне» как свидетельство недовольства со стороны этих деятелей «упорядочением партии» в 40-х годах. Мао Цзэдун немедленно «подверг резкой критике» Тань Чжэньлиня и его соратников, заявив: «Мы против всякого, кто выступает против Группы по делам культурной революции при ЦК КПК. Разве „яньаньский чжэнфэн“ ошибочен? Разве необходимо думать о его пересмотре? Нужно просить Ван Мина вернуться? Тогда я и тов. Линь Бяо вместе с Е Цюнь уедем на Юг. Тов. Цзян Цин останется с вами, так же как и товарищи из Группы по делам культурной революции при ЦК КПК. Вы можете обезглавить тов. Цзян Цин и изгнать тов. Кан Шэна. Все это вы можете сделать». Вскоре Цзян Цин, доводя до своих сторонников содержание дискуссий в руководстве страны, отражая настроения Мао, демагогически заявляла, что она «готова сидеть в тюрьме», готова, если понадобится, «снова вместе с Председателем Мао уйти в горы и начать там борьбу на новых опорных базах». В то же время она утверждала в одном из своих выступлений, что «главное острие» противоречия было направлено против «пролетарского штаба во главе с Председателем Мао Цзэдуном» и Линь Бяо, против НОАК, против «нарождавшихся ревкомов», заменявших бывшие органы власти. По словам Кан Шэна, это «была контратака на ГКР при ЦК КПК, на ее руководителя тов. Чэнь Бода и на заместителя руководителя тов. Цзян Цин».
Подобные совещания, где собирались члены Политбюро ЦК КПК, Военного совета ЦК и Госсовета КНР для решения практических вопросов, больше не созывались. Была приостановлена работа Политбюро ЦК КПК, его функции были полностью переданы ГКР. С 22 февраля по 18 марта 1967 г. Цзян Цин, Кан Шэн, Чэнь Бода, Се Фучжи повели решительное наступление на своих оппонентов под предлогом их виновности в «февральском противотечении». К сторонникам этого течения были причислены также Чэнь Юнь и старейший маршал Чжу Дэ. Борьбу с «февральским противотечением» они распространили на всю страну. 14 марта 1967 г. по инициативе Линь Бяо, Цзян Цин, Чэнь Бода и Кан Шэна в Пекине была проведена стотысячная демонстрация против этого течения и его участников.
В ответ на недовольства части военных, кадровых работников сложившейся ситуацией в стране, убийствами ни в чем не повинных людей, хаосом и беспорядками, дезорганизацией производства, вызванными «культурной революцией», Линь Бяо в своем выступлении на совещании армейских кадровых работников 20 марта 1967 г. заявил: «Наблюдатели со стороны видят только беспорядки, отмечают известное сокращение объема производства… Небольшому числу людей кажется, что потери очень велики. Фактически они не только не идут ни в какое сравнение с потерями во время народно-освободительной войны или антияпонской войны, но и не достигают и потерь, которые бывают в ходе одного сражения. Ну, убивали людей во Внутренней Монголии, убивали людей в Синьцзяне; за дело убивали, по ошибке ли — все равно не так уж много, — оправдывал он убийства, совершенные в ходе кампании. — Убивали еще в Нанкине и других местах, но все равно в целом меньше, чем уничтожают в одной битве». Далее Линь Бяо заявил, что «потери» «культурной революции минимальны, минимальны, минимальны», а «достигнутые успехи — максимальны, максимальны, максимальны». В качестве одного из достижений кампании он назвал то, что «политический уровень народа поднялся на новую ступень» «Идеи Председателя Мао, — подчеркнул министр обороны, — стали известны каждому, включая женщин и детей; каждый мальчишка знает теперь несколько цитат из произведений Председателя Мао, и это очень хорошо».
В свержении «плохих людей» Линь Бяо подчеркнул роль «красных охранников», вождя и ГКР. «Хунвэйбины — небесные воины, хватающие, вытаскивающие всю нечисть, вытаскивающие облеченных властью главарей буржуазии, — утверждал он. — В их выявлении и ниспровержении хунвэйбины сыграли огромную роль. Однако самая главная роль принадлежит все-таки Председателю Мао, а также товарищам из Группы по делам культурной революции при ЦК КПК».
Затем он призвал и далее «захватывать инициативу», и «активно наступать», «подняв десяти-одиннадцати-двенадцатибалльный тайфун» и разнести своих «противников» «в клочья». Линь Бяо констатировал, что «многие провинциальные парткомы фактически опрокинуты» и что все дела приходится вести военным, что в ряде мест «осуществляется военный контроль», а для этого необходимо иметь много кадровых работников.
